Через какой-то малый срок
Автобус въехал в городок,
Подобный ангельскому снегу,
Все источало бель и негу,
Так всем казалось и могло
(Когда с полудня солнце жгло)
Казаться при ярчайшем свете.
И быль точила камни те…
В той ежеденной толкоте,
Какая правит на планете…
Сначала всех в кафе «сгрузили»,
Турецкой снедью накормили,
И в качестве нестрашной страсти
Барханами лежали сласти,
Никто не волен был пройти
Там мимо сахарной напасти.
Толстяк в гавайской рубашонке
Своей худой жене-«девчонке»
Сказал: – Марина, ты бери
Не по одной, а сразу три!
Про очень вкусные «лукумки»,
Да, кое-кто их прятал в сумки,
Чтоб съесть впоследствии, потом,
И хлебосольный этот дом
Хорошими словами вспомнить…
А жиголо (берусь напомнить)
При статной и богатой даме
С усердием «звезды» в рекламе
Ей пел: – Анжела, в сущности
Ты ангел женской внешности!
Оставь печенье на тарелке,
Подобной будь степной газельке!
А мачо (тот, что «в фотошопе»)
Фигуристой «мадаме в топе»
Рецензию на пирожок
Такую сладостно изрек:
– Хоть пирожок тут не российский,
Начинкою анатолийской
Меня приятно удивил!
– Мне тоже кажется, он мил, —
На то ответила «мадама»,
Она в нем «вежливого хама»
Давно отметила уж некие черты.
– Давайте… будем впредь на «ты»!
Я предложил бы вам… знакомство,
Зовут Валерой! Ваше имя, незнакомка, каково?..
Жеманство женское прижала: – Пожалуй, я сыта уж от стола! −
И, отходя, добавила, – я Алла! (и с тем из зала к выходу пошла).
Потом устроили смотрины
Для исторической руины,
И над останцами эпохи
Звучали сдержанные охи.
Лениво веял теплый ветер,
Как будто незаметный веер
Над всеми кто-то колыхал,
Порою он совсем стихал…
Тогда отчаянное солнце
Пекло их, будто кто-то в перце
Из баловства всех обвалял…
А день тем часом накалял
Каменьев древнюю громаду.
И группа, что на эспланаду
За гидом вышла, полукругом
Стояла плотно, друг за другом.
Толстяк, зовимый Анатолий,
Любитель всяческих историй,
Хотел полней про Анатолию
Услышать старую историю,
«До самых первых вех (так он изрек),
Когда здесь поселился человек»…
– Скажите, кто до Рима здесь
Нам по себе оставил весть?
Здесь государственность слыла,
Я слышал, в древности одна…
– Да… Килики́я здесь была,
Обитель вольного народа,
Потом входила в царство хеттов,
Тех… доблести апологетов,
Анатолийских гегемонов,
Врагов великих фараонов.
У них вторая тут столица,
С именованьем «Тархунтасса»,
В Кили́кии тогда была,
Для киликийцев – кабала
Иного сильного народа;
А в ходе долгого распада
Державы вездесущих хеттов
Здесь были номы их клевретов…
Вопрос последовал как гром:
– Ну, а тархун-то тут при чем? —
Спросил «гурманный» Анатолий,
Поклонник всяких «разносолий»,
Враг всех диет и голоданий,
Сторонник преданный застолий.
– Тархун?.. Быть может…
Он весь год здесь изумительно растет… —
Продолжил речь экскурсовод,
Научно глядя на народ, —
Затем нам царь Сеннахириб
Тарсус построил. Мы могли б
В другой поездке посмотреть
На город, он и впредь
На месте будет том стоять,
Где осенила благодать
Царя Ассирии создать
Красивый город. Это стоить
Ему могло огромных денег,
И здесь моим словам залог,
Что новый город с Вавилоном
Тогда же сравнивали гордым…
Тут Вера Павловна вмешалась,
То не вопрос был, больше шалость:
– Скажите, а какие нравы
У женщин были той державы?
– У ассириек тех, madame,
И из простых, и важных дам,
Семья была на первом месте!
Народ их потому на свете
Почти уже пять тысяч лет
Живет… Продолжу я отчет
По нашей скромной Киликии,
Кто здесь до римлян жили-были.
Сюда владеть Ахемениды
Пришли, правители Персиды,
С VI это было века
До нашей эры, и килика
Простого иноземный князь
Опять учил, что значит «власть».
В IV веке Александр,
Великих армий командир,
Прибыл… До нашей эры в 333-й год
Стал править греческий народ;
В эллинистический период…
Всю власть вершил Селевка род.
Междоусобья как пошли,
Все стало, словно в Сомали,
И киликийские пираты
По миру были знамениты.
Они до Рима доходили,
Там гавань римлян захватили,
Что новый город-гегемон
Снабжала хлебом. Тут уж он
На киликийцев рассердился,
И вскоре сам к ним в дом явился.
И легионов ровный строй
Увидел киликийцев рой…
У нас здесь правил Цицерон,
Под сенью воинских знамен.
С Тарсу́са сам апостол Павел!
Он память по себе оставил
В окрестностях повсюду тут,
Его как земляка здесь чтут!..
Вдруг зашумело что-то сбоку,
Как звук прибоя, словно в пику
Доселе бывшей тишине,
Шум приближался. Ближе… Ближе
Он становился громче, выше,
Подобно яростной волне!
Экскурсовод, тот понял первым
(Он из манерного стал нервным),
Что это вовсе не маневры
И опасения верны,
Что это снова столкновенья
Двух наций, волей Провиденья
Живущих в зоне пораженья,
И скоро полетят каменья,
Как из вулкана, из толпы.
И нужно уносить стопы!
«В автобус!!! Господа, скорее!!.
Madams & gentlemen… быстрее
Отсюда нужно уезжать,
Чтобы последствий избежать!..»
Минутой раньше дама Вера,
Утративши из-за примера
Про ассириек и семьи́
Приоритет и ценности
К повествованью интерес,
Иной уж начала процесс…
От группы тихо отошла
И фотоаппарат нашла
В своей объемной дамской сумке,
Мечтая об одной задумке —
Чтобы объем их показать,
На холм взобравшись, поснимать
Развалины в изометрии…
О Вере как-то все забыли
В возникшей быстро толчее,
Лишь Анечке,
Стоявшей с краю,
Самой, наверное, судьбою
Заметить было суждено,
Что с Верой все не комильфо́.
Анюта бросилась к соседке
По узкой стоптанной тропинке,
Что поднималась по холму,
И тут увидела толпу,
Она огромной запятой,
Победный издавая вой,
Все увлекая за собой,
С проулка вырвалась рекой.
Через какие-то секунды
Всю площадь запрудили курды,
Что с турками опять погром
Затеяли взаимный. В том
Давно не стало новизны —
Две нации одной страны
Не могут для себя найти
Маршрута мирного пути.
Так в мановенье ока то́лпы
От Ани с Верой, словно волны,
Отрезали собой автобус.
И встал решительно вопрос:
«Спасаться как?..
Раз этак, так!..»
До Веры Анна добежала
И за собою повлекла.
На верх спасительный холма
Добрались быстро, та вершина
Весьма пологою была,
Она их и оберегла,
Враз от погромщиков закрыла,
Обзор собою заняла.
И кабы им по два крыла,
Иной развязка бы была…
Как будто горная лавина,
Ревела там, внизу, гурьба,
Она хватала и ловила
Тех, что кидала ей судьба.
И турки в сей раз отступали,
Тогда как курды занимали
Собой все новые кварталы,
Круша турецкие тылы.
Соседки бросились бежать,
«Бабуля» стала отставать…
С обратной стороны холм круче
И каменистей как-то, в куче
Камней изрядно острых, был.
Меж тем надсадный гомон плыл
Над бывшим ангельским приютом,
Вмиг распрощавшимся с уютом.
Толпа погромщиков ревела!
Она пожрать еще хотела
Каких-нибудь «вечерних жертв»,
И мир внизу холма был мертв,
Война там праздновала тризну!..
И турок молодой отчизну
Жалел, открыв в тот миг окно
Автомобиля своего.
Автомобиль стоял на трассе,
Так получилось, что на счастье
Беглянкам нашим, что с холма
Сбежать изволили едва…
Да!.. Это вам не те «Е-2»,
С каких идут на «Е-4». Да,
Партии в реальном мире…
Не те что в шахматной игре.
И если вам в людской борьбе
(Как захотелось вдруг судьбе)
Стать «посчастливилось» вмиг пешкой,
Тогда уже вертитесь кошкой,
Чтоб это поле пересечь,
Где правит бал слепая сечь,
Элементарно уцелеть,
Чтоб просто новый день узреть…
Водитель машет им: «В машину!»,
Не обращая на махину,
Что в городке разбушевалась
Внимания. Он, в общем, малость…
Большую дамам подарил —
Всего лишь дверцу отворил!!.
Они туда влетели обе!
Не оставаться ж на дороге!
На газ нажал водитель исто,
Деревья замелькали быстро,
Такой надежный (!) шум мотора
Сменил тревожный гвалт разора…
«Чок тешекюр»
[4], – сказала Аня,
Она на мягкости сиденья,
За крепостью машинной жести,
При скорости почти «под двести»,
Себя почувствовала лучше
И к Вере обратилась тише,
Чем ей послышалось самой:
– Нам, Вера Павловна, с тобой,
Похоже, крупно повезло,
Ты видела, какое зло
В одну минуту началось!..
Как будто все там взорвалось!
– Да, повезло, что нас везут,
Наверно, правильный маршрут.
Навроде движемся мы к морю,
К Мерсину вроде, я смотрю…
И человек, как вижу, этот
Не троглодит и не бандит,
Спокойно за рулем сидит,
Авось дорогой не проглотит!..
– Позвольте вам себя представить, —
Водитель, можете представить,
На русском обратился к ним,
Нежданным спутницам своим, —
Назар Енвер,
Турецкий инженер.
Я здесь случайно проезжал…
Нечаянно вас увидал.
Возникла пауза на время…
Все, как бы силы экономя
Или обдумывая что,
Смотрели, в общем-то, на то,
Что проносилось за окном,
Желая, чтоб… за набегающим бугром
Очередным… раскинулась ширь моря.
Вдруг Вера (инженеру вроде веря)
Представила обоих их,
Беглянок спасшихся двоих:
– Я Вера Павловна,
Она по-вашему звучит “Aná”,
По-нашему зовется Анной…
Мы здесь − как будто пред саванной!
Я как-то в Африке была…
– Такие, Вера, тут дела,
То, что сегодня наблюдали,
Другая сторона медали
Спокойной жизни здесь у нас.
Случается, неровен час,
Идут дружина на дружину,
Община давит на общину,
Соседа жгет его ж сосед,
Творят друг другу столько бед!..
Ведь в государстве нашем светском,
Почти что в обществе советском,
Что строил старый Ататюрк,
Мешались все: и курд, и тюрк.
Сейчас у курдов возрожденье,
Вовзят оно как наводненье,
И как-то этим полстраны
Размыто без большой войны…
И все надолго замолчали,
Назар, возможно, от печали,
А женщины устали так
За этот день, что просто мрак!
Уж затемно они к отелю
Подъехали, подобен селю
Был их сегодня трудный день,
В грядущее он кинул тень
Какую-то почти незримо,
Zигzаг возник чуть ощутимо,
Какой-то новый поворот…
Остановились у ворот.
Назар помог обоим выйти,
Захлопнул дверцу взмахом кисти
И на предложенные лиры
[5]Взглянул… с толи́кою сатиры.
«Вез до отеля и бесплатно…
Простое это джентльменство?..
Или понравилась она?» —
«Anа́» была удивлена,
Слегка… заинтригована.
Разгадка тут была им подана:
– Вы позвоните мне, Гамзе,
Если окажитесь в беде.
«Видать, понравилась…»
Зарделась…
Она бы, если б не загар
И не ночных небес шатер,
Что пал уже на землю тенью…
Так, повинуясь Провиденью,
Петляет наша с вами жизнь,
Меняя шаг, галоп и рысь…
«Опять… опять она… Гамзе!
В чужой неведомой стране
Стоит на каменной земле,
Вопросы комкая в себе…»
– Возможно, позвоню, Назар…
И, слово обративши в жар,
Таинственный накинула покров…
Ты, грешный мир, не рушишься от слов.
