Когда всё было уже позади и, едва избежавшие гибели, путешественники успокоились, был произведён осмотр и подсчитаны убытки. Больше всего пострадали сапоги Стефана. Их подошвы истоньшились, будто он носил их много лет, а один каблук оказался меньше другого.

На левой икре парня вздулись две кольцеобразные полосы. Они словно огнём горели, но это жжение уже начало ослабевать. Очевидно, действие яда убитой твари было недолгим. У Ларни на голенях тоже нашлись несколько воспалённых точек от брызг крови погибшего монстра.

В общем и целом можно было праздновать победу, но беззаботности у обоих поубавилось. Их беспокоила одна и та же мысль – а вдруг таких тварей здесь много?

Общая подавленность усилилась нарастающим чувством голода, и когда вдруг за изгибом туннеля забрезжил свет, они чуть не припустили бегом, как потом выяснилось к новой ловушке.

Свет, мягкий и неяркий, струился из-за полуоткрытой створки ворот. Мало того, оттуда доносились запахи и звуки леса, столь привычные и знакомые обоим заблудившимся! Ещё немного и они будут на свободе!

Стефан опомнился первым. Хоть ни у кого из них не было часов, (это вообще была большая редкость в посёлке), при несложном подсчёте можно было предположить, что там, наверху сейчас ночь. Тогда откуда же свет?

Парень положил руку на плечо сестры, сделал знак молчания, передал ей факел и, взяв ружьё наизготовку, двинулся вдоль стены вперёд. Через несколько шагов он обнаружил тончайшие нити, протянутые поперёк дороги. Сигнальная паутина! Стоит задеть такую нить и в тебя вопьются жвала того кто её натянул.

С подобными монстрами он уже встречался в лесу и умел предупреждать их нападение. Так, где же ты, тварь?

Засада, вовремя обнаруженная, оборачивается гибельной ловушкой для того кто её устроил. Стефан внимательно осмотрел потолок и стены туннеля. Вроде ничего видно не было. Вдруг он увидел небольшое квадратное отверстие в стене возле самого пола. Было ли это вентиляционное окно или отверстие для доступа к каким-либо техническим коммуникациям, осталось неизвестным, но решётка, которая должна была загораживать вход в это отверстие, валялась рядом, а в тёмном квадратном проёме посверкивало несколько красных точек.

Значит, тот, кто натянул паутинные нити, был там! Стефан усмехнулся, покрепче сжал в руках оружие и потрогал одну из паутинок. Существо, размером с крупную кошку, метнулось к нему, на лету разворачивая веер членистых лап!

Охотник даже разглядеть его как следует, не успел. Ружьё в его руках рявкнуло, и тварь разлетелась на множество ошмётков! Сразу же вслед за этим исчезли ворота с приоткрытой створкой, исчезли запахи и голоса леса. Вероятно, убитое чудовище обладало способностью к внушению, а так же могло угадывать желания и чаяния жертвы.

Они двинулись дальше, уже не болтая, а оглядываясь по сторонам. Скверно было не доверять собственным глазам! Ведь кто знает? Вдруг, то на что ты смотришь, на самом деле не существует? Вдруг это всё иллюзия?

Священник думал, что после выходки Ларни его уже никто не сможет удивить. Но когда он в одно прекрасное утро увидел, что поперёк шпиля церкви привязана перекладина, то понял, что ошибался.

Теперь церковь выглядела так, как некогда храмы Распятого Бога до того, как его культ был запрещён, пришедшими к власти адептами Рогатого. Сам он никогда не видел здания храмов с крестами наверху.

Последователи Инци, даже после обрушения древней цивилизации, когда всем уже стало не до запретов, продолжали строить церкви с гладким шпилем на крыше. Годы тайного поклонения своему Богу научили их конспирации.

Например, вместо крестного знамения, которое налагали на себя их предки, они потихонечку чертили пальцем крест у себя на теле, сунув руку за пазуху или опустив в карман. Для молитвы крест рисовали на стене, а потом тщательно закрашивали краской или заклеивали, и молились на то место, где он был скрыт. Было множество и других ухищрений, но теперь скрываться ни от кого было не надо, и священник только удивлялся, как ему самому не пришло в голову водрузить крест на крышу церкви?

Но кто же это сделал? Виновник нашёлся не сразу. Он почему-то прятался в тёмном углу церкви, опустив голову ниже спинки скамьи. Священник покачал головой и тихо позвал его.

Руфус не обладал ни смелостью Ларни, ни открытостью Стефана. Зато он мог часами сидеть за книгой и перечитывать текст, который знал наизусть. Нет, он был не труслив, а скорее застенчив и… задумчив. Его привычка всё обдумывать порой раздражала и сверстников, и взрослых, но нельзя было не признать, что он знает о природе вещей, которые попали в поле его интересов, гораздо больше чем все окружающие.

Руфус подошёл, не поднимая головы, словно и впрямь был виноват в чём-то страшном. Священник поймал себя на странной мысли, что хочет за что-то отругать мальчика. Ему вдруг захотелось, чтобы всё вернулось назад, как было прежде, но он понимал, что теперь это невозможно, и как прежде уже не будет ничего.

Он сдержал, подступивший к сознанию, как ком к горлу, протест против этого нового и спросил:

– Откуда ты знаешь?

Руфус долго не отвечал, но наконец, промолвил:

– Мне сказали так сделать.

– Кто?

– Я не знаю. Они невидимые.

– И часто… они вот так говорят с тобой?

– Почти всегда, но чаще во сне.

– А сейчас говорят?

– Да.

– И что же они говорят?

– Что брат и сестра живы, но они далеко. Что скоро они выйдут из под земли, но там где они окажутся ещё страшнее, чем под землёй.

– И всё?

– Нет, ещё они говорят, что Госпожа Судьба сейчас в раздумье, по какой из тропинок ей дальше идти.

Священник посмотрел на новый крест своей церкви. Он точно знал, что ни в одной из книг Руфус не мог прочесть упоминания об этом символе, так как большинство книг он принёс сюда сам. И, тем не менее, крест красовался над церковью, как это было в древние времена. Значит неведомые "они" существовали?! Тогда и в других словах мальчика должна была содержаться истина.

И всё же он сомневался! Сомневался, хоть сам призывал верить, ждать и надеяться. Но такова уж природа человеческая, что люди охотно верят откровенной лжи, а когда сталкиваются с истиной, требуют доказательств.

Очередные монстры напали, как и предыдущие, внезапно, но застать путников врасплох не смогли – Стефан и Ларни были готовы к бою и ждали нападения в любую секунду. На сей раз, монстров было целых пять, а их оружием были когти такого размера, какими с лёгкостью можно задрать зубра. Но своё настоящее преимущество они использовать не додумались.

А преимущество это было в схожести с людьми. Если бы эти твари догадались спокойно подойти к путникам, то у них был бы шанс на победу, но они выскочили из какой-то ниши в стене, с рёвом размахивая ручищами и выделывая странные телодвижения в надежде напугать свои жертвы, заставить их окоченеть от страха.

Вместо этого они напоролись на шквальный огонь Стефана, от которого трое погибли сразу, а двое уцелевших встретились с клинком Ларни, которым она в два удара сняла им головы. Два настоящих человека, даже не подумали удивиться тому, как быстро жизнь научила их убивать, чтобы не быть убитым.

Когда всё уже было позади и пять мёртвых тел распростёрлось у их ног, Ларни и Стефан полюбопытствовали, кто на сей раз возжелал их крови? Едва свет от факела выхватил из мрака лица поверженных, как оба победителя отпрянули – все пятеро были похожи на покойников трёхнедельной давности, пролежавших всё это время на солнце. Но из их ран текла живая кровь, да и сама возможность убить эти создания, говорила о том, что это живые существа, ведь, как известно, невозможно убить мёртвое!

По-видимому, тот, кто сделал этих монстров такими, какими их увидели люди, придумал их неудачно – наделив силой и устрашающей внешностью, им забыли дать хотя бы крупицу разума.