Малколм внимательно наблюдал за Джоан, которая вела их вверх по узкой винтовой лестнице. Он никак не мог отвести взгляд от ее прямой спины и округлых ягодиц. Ухмыльнувшись, он заметил, что взгляды его отца и братьев устремлены в том же направлении.

– Вот комната для вас и ваших сыновей, – сказала Джоан, когда они дошли до верхней площадки, и отошла в сторону, позволяя мужчинам войти.

Первым переступил порог лэрд Маккенна. Комната была просторной, с большой широкой кроватью. Чтобы избежать сквозняков, кровать была установлена на приподнятую платформу и задвинута в альков. На каменных стенах у кровати висели красивые гобелены, чтобы удерживать распространяющийся от камней холод. В очаге весело горел огонь, но в комнате все равно ощущалась влага. Два окна были закрыты стеклами. Арочный проем вел во вторую комнату, почти такую же большую, как первая. Тюфяки и одеяла были аккуратно сложены на сундуке у стены. Вместо камыша пол был покрыт изящным ковром.

– Это комнаты лэрда? – спросил Маккенна.

Джоан побледнела.

– Нет, милорд. Это комнаты моей матери.

Малколм обменялся быстрыми взглядами сначала с Джеймсом, потом с отцом. Он не был уверен, как следует расценивать тот факт, что их поместили в эти хоромы. Можно было не сомневаться, что после апартаментов лэрда это лучшие комнаты в замке. Но ведь покойная леди Изабелл оказалась безумной.

Так что это: честь или оскорбление?

Могло ли ее безумие до сих пор оставаться в этих стенах? Судя по выражению лица Джеймса, его мысли были аналогичными.

– Здесь достаточно места для всех нас, – наконец нарушил молчание Малколм, решив, что не время обижаться.

– И есть все, что нужно, – добавил Джеймс, но они оба знали, что окончательное решение – останутся они здесь или потребуют другие комнаты – за отцом.

Брайан Маккенна еще раз осмотрел комнату, и его губы чуть-чуть скривились.

– Мы будем спать здесь, – объявил он. – Но если храп моих сыновей не даст мне уснуть, вам придется подыскать для них другое место.

Малколм видел, как Джоан расслабилась. Он улыбнулся. Его отец обладал удивительной способностью устрашать людей – в любом месте и в любое время. Абсолютно всех, кроме его супруги. Если дело касалось леди Эйлин, Брайан Маккенна проявлял мудрость: он советовался, слушал и, если надо, шел на попятную. Это был единственный способ сохранить мир в их доме.

– Вы хотите перекусить в большом зале или предпочитаете, чтобы я распорядилась принести еду сюда? – спросила Джоан.

– Мы воспользуемся гостеприимством лэрда Армстронга в большом зале, – объявил Маккенна, устремив на Джоан холодный взгляд. – Мне необходимо переговорить с лэрдом Армстронгом наедине. Потрудитесь проинформировать его.

Джоан медленно подняла брови. Ее недовольство приказом было очевидным. Однако она никак не выразила своих чувств и присела в грациозном реверансе.

– Я непременно передам ему ваше сообщение, – сказала она.

Ее уход был эффектным, неторопливым. Малколм с удивлением заметил, что выйдя из комнаты, она прислонилась к стене, словно в одночасье лишившись сил, сникла и глубоко вздохнула. Вероятно, надменная Джоан была не такой неуязвимой, какой хотела казаться.

Джоан осторожно заглянула в зал. Ей надо было удостовериться, что там нет никого из клана Фрэзеров, в первую очередь Арчибальда. На это потребовалось немало времени. Она старательно всматривалась в каждое лицо, а в зале было довольно много народу. Кажется, все слуги, работавшие в замке, собрались, чтобы накрыть стол к ужину.

Джоан боялась этого ужина.

Ее отца и леди Агнес нигде не было видно, что вполне устраивало Джоан. Лэрду Маккенна, конечно, не понравится, что она не передала ему сообщение лично, но теперь она могла, не кривя душой, сказать, что не имела такой возможности. На поиски отца для передачи ему требования лэрда Маккенна она отправила одного из пажей, а сама пошла в свою спальню.

Она старалась сохранять спокойствие, шествуя через зал к лестнице, ведущей в ее личные апартаменты. Тем не менее, она остро чувствовала любопытные взгляды слуг. Уже распространилась новость, что в замок прибыл Арчибальд Фрэзер и его люди, и всем хотелось увидеть ее реакцию.

К счастью, она уже давно научилась скрывать свои эмоции. По ее внешнему виду никак нельзя было сказать, какое сильное смятение она испытывает. Нет, она оставалась невозмутимой и сдержанной. А в душе изнывала от страха за сына.

«Боже, молю тебя, помоги Гертруде спрятать Каллума в безопасное место!»

Стоило ей подумать о Гертруде, как служанка тут же показалась в дальнем конце зала. Не теряя времени, старая женщина поспешила к хозяйке. Когда она приблизилась, на Джоан повеяло холодом, и она заметила, что Гертруда дрожит.

Старуха была худой и хрупкой, однако под неказистой внешностью скрывался истинный шотландский дух, сильный и гордый. Именно верная служанка помогла Джоан избавиться от кошмарного брака. Джоан знала, что если бы не Гертруда, она до сих пор оставалась бы несчастной забитой женой.

Джоан схватила шерстяное одеяло, висевшее у очага, и укутала им служанку.

– Ты не должна помогать мне, – прошептала Гертруда, но плотнее укуталась в одеяло. – Другие сочтут твою доброту слабостью.

Джоан невесело усмехнулась.

– Сомневаюсь, что здесь кто-то назовет меня доброй. Этого никогда не будет. Кроме того, мне все равно, что они думают, – честно добавила она.

– Ты не должна их игнорировать, – пробормотала Гертруда. – Ты обязана обзавестись сторонниками. Кто знает, что придет в голову лэрду Фрэзеру, когда он тебя увидит? Кто же тебя защитит?

Джоан грустно покачала головой.

– Здесь никто не вмешается. Я могу рассчитывать только на свой ум и острый язык.

– Я не устаю благодарить Бога за то, что ты так умна, – сказала Гертруда. – Но ведь он опасен.

Джоан поморщилась.

– Поверь, я это отлично помню.

Служанка погладила Джоан по руке.

– Хорошо, хоть Каллум в безопасности. Этому чудовищу его не достать. Это должно тебе помочь.

– Где он? – встрепенулась Джоан.

– Госпожа Клэр согласилась приютить его.

Ответ удивил Джоан.

– Но у нее шестеро своих ребятишек. Как она справится с еще одним? – спросила она, моментально представив себе, как никому не нужный Каллум играет без присмотра, падает, больно ушибается и плачет.

– Ее старшему сынишке двенадцать. Он внимательно следит за малышами.

– Другого варианта не было? – спросила Джоан, все еще чувствуя беспокойство. Каллум – активный любопытный малыш, ему нужен постоянный присмотр, чтобы он не попал в неприятности. – Я бы предпочла спрятать его у бездетной женщины, которая могла бы уделять ему все свое внимание.

– Сначала я тоже так думала. Но потом увидела всех этих малышей, играющих во дворе у госпожи Клэр, и поняла, что Господь услышал наши молитвы. – Гертруда шмыгнула носом и подтянула одеяло к подбородку. – Лучше спрятать его у всех на виду. Среди малышни госпожи Клэр его никто не заметит и не узнает.

Джоан еще не была убеждена, но признала логичность решения. Правда, сердце ее все равно болело из-за того, что малыш далеко от нее.

– Надеюсь, это ненадолго. Кстати, ты что-нибудь слышала о причинах сегодняшнего сбора? – спросила она.

– Да. Говорят, дочь Макферсона родила ребенка от одного из Маккенна, и лэрд Макферсон жаждет мести за оскорбление.

– Который из Маккенна? – спросила Джоан.

– Старший. Сэр Малколм.

– Что ж, хорошо, что это не Джеймс. Не хотелось бы, чтобы кузина Давина пережила унижение, осознав, что муж ей не верен.

Джоан и Давина росли вместе с детства, однако никогда не были близки. Тем не менее, Давина предоставила Джоан убежище, когда она впервые сбежала от Арчибальда, и этого искреннего участия Джоан никогда не забудет.

– Ты знаешь, зачем сюда явились Фрэзеры? – спросила Джоан. – Дело не имеет к ним никакого отношения.

– Я не слышала ничего конкретного, но к этому совершенно точно приложила руку леди Агнес, – ответила Гертруда. – Ни для кого не секрет, что она всеми силами старается вывести тебя из равновесия.