Малколм во все глаза смотрел на Джоан. Ему казалось, что она излучает сияние. А пахло от нее восхитительно – цветами и мылом. Ее лицо было спокойным, однако он знал, что она взволнована. Девушка почти не притронулась к еде, ее лицо оставалось бледным, а в глазах застыл страх.

У него появилось желание осторожно убрать белокурые локоны, выбившиеся из-под венца, утешить ее, проявить свою доброту. Но он благоразумно воздержался.

Он много слышал от Джеймса об эгоизме и холодности Джоан. Много лет назад он сам стал свидетелем ее надменности и высокомерия. Многие говорили, что у нее ледяное сердце, и тому было много свидетельств. Эту женщину следовало избегать любой ценой. Малколм знал это, понимал, принимал, и все же… все же…

Ее уязвимость тронула его, королевские манеры заинтриговали. Ее красота была совершенной. Но Малколм был мужчиной, которому требовалось от женщины много больше, чем прелестное личико. По правде говоря, учитывая все, что он знал о ней, у него не было ни одной причины восхищаться Джоан Армстронг.

И так уж вышло, что он не мог не восхищаться ею.

– Желаю вам хорошего вечера, сэр Малколм, – громко объявила она.

– Леди Джоан. – Он встал и элегантно поклонился.

Малколм проводил ее взглядом. Плечи расправлены, голова высоко поднята – королева и только. Но ведь он видел испуг в ее глазах, когда она смотрела на бывшего мужа, слышал дрожь в голосе, когда она говорила о нем. При этом она не побежала, даже не ускорила шаг, а удалилась медленной величавой поступью, с уверенностью, которой мало кто из женщин мог похвастать.

Он с трудом отвел взгляд от скрывшейся в полумраке фигуры. В конце концов, ему есть о чем думать, кроме леди Джоан. Жаль, конечно, что она не смогла сообщить ему никакой информации о томящейся в заточении Бриенне Макферсон. Все, что он узнает о девушке до того, как предстанет перед ее отцом, будет ему полезно.

Малколм отодвинул тарелку и взял кубок. Несколько воинов уже покинули зал, но остальные еще ели и пили, в том числе его отец и лэрд Макферсон. Напряжение, повисшее между ними, казалось, можно было потрогать руками, но следует отдать им должное, оба вели себя вполне цивилизованно.

Строго говоря, это почти ничего не значило. Малколм знал, как мало нужно, чтобы вспыхнула ссора и кланы пошли друг на друга войной. Он поморщился, думая, как поведет себя лэрд Макферсон, оказавшись лицом к лицу с человеком, которого он считает обесчестившим свою дочь, но потом отмахнулся от неприятной мысли и решил, что есть только один способ это узнать. Завтра все станет ясно.

Занятая мыслями о сыне, Джоан подавила страх и вышла из замка. Ночь была безоблачной и холодной, на небе мерцали звезды и мягко светила полная луна. В другое время она бы остановилась, чтобы полюбоваться красотами природы, но сейчас у нее не было на это времени. Необходимость прижать Каллума к груди, собственными глазами убедиться, что он в безопасности, оказалась настолько сильной, что Джоан не могла ждать.

Жаль, что она не могла использовать один из подземных ходов, чтобы выйти за пределы стен. Нельзя было рисковать и обнаружить его местонахождение, когда во всех коридорах толпятся незнакомые люди. Поэтому она прошла через двор и подкупила стражников у ворот, чтобы они отвернулись, пока она будет проходить мимо них.

Джоан очень спешила. Стремясь как можно скорее попасть к сыну, она быстрыми шагами пересекла внутренний двор. Когда она обнаружила, что во дворе вокруг костров собрались чужие люди, ее удивлению и досаде не было предела. Она никак не ожидала, что ночью здесь будет так людно.

Решимость Джоан слегка поколебалась, но мысли о сыне довольно быстро ее возродили. Нахмурившись, она надвинула на лицо капюшон, спрятав не только лицо, но и золотистые волосы. Она издалека узнала нескольких солдат из клана Фрэзера и хотела быть уверенной, что они ее не узнают. Ведь ее муж… бывший муж… щедро вознаградит каждого, кто ее унизит.

Джоан приходилось внимательно следить и за людьми, и за дорогой, и она шла так быстро, как только позволяли неровности почвы. Когда впереди показались ворота, она с облегчением вздохнула, но тут неожиданно перед ней замаячила массивная фигура.

Джоан замерла и почувствовала, как по спине потекла струйка холодного пота. К ней потянулась широкая, покрытая шрамами рука, и она вскрикнула от боли, когда ее схватили сильные мясистые пальцы.

– Куда ты так спешишь, девка? – спросил знакомый голос.

Йен. Она бы узнала этот голос из тысячи других. Йен был капитаном стражи Фрэзера, человеком, не ведающим совести и чести и не в меру гордящимся своей слепой преданностью Арчибальду. Он наклонился к ней, и Джоан почувствовала отвратительный запах кислого вина, коим, очевидно, он был налит под завязку. Она инстинктивно отпрянула, но, к счастью, капюшон остался на месте, и мужчина ее не узнал.

Пока не узнал.

Джоан подавила охвативший ее страх, зная, что если поддастся панике, то не сможет ясно мыслить. Йен намного сильнее, и справиться с ним она не сможет. А значит, единственный способ избавиться от него – перехитрить.

– Отпусти меня немедленно! – приказала она громким и уверенным тоном.

Йен ослабил хватку и наклонил голову, стараясь разглядеть ее лицо.

– Леди Джоан?

Господи, спаси и помилуй! Он узнал ее голос. С отчаянно бьющимся сердцем Джоан выдернула руку и отступила в тень, молясь, чтобы судьба была к ней добра и позволила уйти. Она медленно и осторожно пятилась по твердой земле, бросая нервные взгляды то на Йена, то на массивную дверь большого зала.

«Если я сумею туда добраться, то окажусь в безопасности».

Йен внимательно следил за ее движениями. Подозрительно прищурившись, он протянул к ней толстую руку и сдернул с головы капюшон. Узнав бывшую хозяйку, он присвистнул и схватился за кинжал.

Когда холодное лезвие коснулось ее горла, Джоан споткнулась и в ужасе вскрикнула. Отбиваясь, она нанесла сильный удар по гениталиям мужчины, заставив его с воплем согнуться. Она слышала, как кинжал упал на землю, и хотела, воспользовавшись временным преимуществом, сбежать, но Йен успел ее схватить.

Спину и плечи пронзила боль, когда ее тело ударилось о каменную стену. Холод камня пробирался сквозь плащ и платье, проникая к сердцу.

– Ты сука! – завопил Йен. – Лэрд Арчибальд всегда говорил, что ты проклятая ведьма.

Джоан в упор взглянула на мужчину.

– А ты всегда был и остаешься пьяной скотиной, Йен Фрэзер. Отпусти меня.

– Нет, пусть муж решает, что с тобой делать.

– У меня нет мужа, – решительно заявила Джоан, но выражение его лица заставило ее задрожать. – Еще раз требую, чтобы ты меня отпустил.

Йен выругался и сильнее притиснул ее к стене. Решив не сдаваться без боя, Джоан сумела достать из кармана нож и махнула им перед его носом. Но только столь грозное оружие не произвело на него впечатления, а скорее даже разозлило. Он поднял кулак и замахнулся, Джоан съежилась, но удара не последовало.

– Ты слышал, что сказала леди? Отпусти ее.

Из тени возник высокий широкоплечий воин. Он крепко держал поднятую руку Йена, не давая ему нанести удар.

– Убирайся! – рявкнул Йен. – Это не твое дело.

– Не согласен, – спокойно ответствовал воин. – Я не могу тебе позволить ударить леди.

Воин резко дернул руку Йена вниз. Раздался отчетливый хруст сломанной кости, Йен взвыл и рухнул на землю.

Справившись с внезапной тошнотой, Джоан подняла глаза. Луна услужливо осветила лицо ее спасителя, и Джоан его узнала.

«Малколм Маккенна. Проклятье! Из всех мужчин христианского мира меня спас именно этот».

– Ты пострадала? – спросил Малколм, скользнув взглядом по ее телу. Он смотрел без всякого вожделения, тем не менее Джоан разозлилась.

– Я в порядке, – рявкнула она и сразу расстроилась. Ее тон был непозволительно резким. Все же этот человек ее спас. Но он не должен был узнать, как некстати для нее в данный момент его присутствие. Она должна спешить.