Правда, не о бессмертии души думала Ирина. Она жалела своего бедного деда, который в жизни не видел ничего хорошего, и себя… Она осталась в полном и страшном одиночестве в огромном многолюдном мире. Не то, что не на кого было опереться, даже поговорить не с кем.

Ирина даже не заметила, как в дом, а потом и к ней в комнату вошёл участковый уполномоченный Гоша Фролов.

– Ты тут, Ирина, одна в одной избе с покойником совсем свихнёшься, – сказал голосом, полным сочувствия и понимая ситуации. – Пойдём к нам! Поговоришь с Мариной. Всё тебе полегче станет.

– Почему он, умер? Почему? – Ирина подняла вверх заплаканные глаза.– Мы же с ним так… не договаривались.

– Ребёнок ты ещё… глупый, и весь посёлок тебя жалеет и понимает. Все люди умирают. Он умер потому, что у него было очень больное сердце. И ты же об этом знала… И я ещё, дурак, согласился с ним выпить самогонки. Ведь тоже знал, что он почти не пьёт. Ведь он так хотел ещё чуть-чуть пожить, ради тебя… Ира.

– Он, Георгий Свиридович, не от самогонки умер. От усталости. Ты зря себя казнишь. Дедушка, в последние дни еле двигался и часто хватался за сердце. А в больницу его не загонишь.

– Это правда, старик вред… с характером.

– Конечно, ты правильно хотел сказать, Георгий Свиридович. Он вредный был старик, но он мой… дедушка.

– Да какой там я тебе Георгий Свиридович. Старше-то тебя всего лет на пять с небольшим. Я уважал и любил его, Ира, не меньше, чем очень и очень многие. Всё! Пошли к нам! Моя жена тоже не спит. Она с тобой посидит. Поговорите о том и о сём. Я подслушивать ваши секреты не буду.

– Нет у меня, Гоша, ни каких секретов. Нет у меня теперь… дедушки. Я бы пошла с тобой, но деду Архипу здесь одному скучно будет и страшно.

Фролов вышел в горницу и тут же вернулся назад с одеждой для Ирины. Он подал ей полушубок и сказал:

– Скучно твоему деду тут будет или нет, но я с собой беру только тебя. А побыть, посидеть с ним, есть кому. Ты уйдёшь, так бабка Игнатьева сразу же сюда прибежит. Она ведь, люди говорят, всю жизнь его… любила.

– Ему теперь без разницы, кто и как его любил.

Ирина стала медленно надевать на себя полушубок и шапку.

Уже на следующий день состоялись похороны ветерана культуры и, вообще, хорошего человека Архипа Прозорова. На местное кладбище, большую часть пути, мужики несли гроб с покойником на руках. Музыканты из местного духового оркестра, презирая мороз, старались дуть в свои трубы во всю мощь лёгких. Они сыграли ни один реквием. Прозорова знали и уважали все. Особенно, музыканты, смело можно сказать, представители поселковой творческой интеллигенции.

Ирина ехала в катафалке, в числе тех, кому выпало находиться рядом с покойником, отправившимся в самый последний путь в своей домовине. Лицо Ирины Татану было красным от слёз. Она, то и дело, поправляла лацкан пиджака, в которого был одет Прозоров. Он, хоть и был работником культуры, но редко носил костюмы. А вот сейчас… пришлось. Сам бог велел. Ирине казалось, что её дедушке холодно.

Хоть и стояли в посёлке морозные дни, но весна, всё же, приближалась. Она как могла, отвоёвывала у холодного марта, свои позиции. Татану часто выходила за калитку собственного двора и молчаливо смотрела на дорогу, куда-то в даль. Нет, конечно же, она не ждала принца на белом коне, который должен был вот-вот приехать сюда за ней, а потом увезти её отсюда в тёплую сказочную страну.

К ней иногда подходили люди, о чём-то спрашивали, сочувственно кивали головами, некоторые клали девушке руку на плечо. Подошёл и сосед Федя Плешаков. Он что-то ей говорил, переминаясь с ноги на ногу. Ирина смотрела в сторону и, казалось, что абсолютно ничего не видела. Взгляд её был отсутствующим. Фёдор, конечно же, понимал, что девушке сейчас не до него. Но когда же, наконец, придёт то время, когда Ирина обратит на него внимание? Может быть, никогда. Нет, он, хоть и скромный увалень, но не согласен с этим, с такой постановкой вопроса.

…Но вот так незаметно наступила в Потайпо середина марта. Не так уж и мал северный сибирский заснеженный посёлок золотодобытчиков. В тёплое время года здесь наступает промывочный сезон. Впрочем, не только здесь. Так всюду и везде, по России. Но март тут считался, почти что, официально зимним месяцем. В марте владычица на Севере Иркутской области зима, холодная и не торопливая… на уход. Это время и морозов, а к концу марта и долгих метелей.

Только по тёплому времени года в окрестностях Потайпо полным ходом производится добыча драгоценного металла, в основном, драгами. А сейчас они, всегда практически почти стоящие на месте суда спали, вмёрзшие в лёд затонов, искусственных котлованов… Но ремонт оборудования помаленьку шёл потому, что близился сезон промывки. А пока царила устойчивая, можно сказать, весенняя… зима.

Сколько здесь, в своё время состоялось самых интересных и громких судеб, но много и таких, которые сломала, искалечила сама жизнь. Не пожалела, уничтожила. Там, где живут люди, существуют и проблемы. Оно верно, нет человека – нет проблемы. Но он есть, этот человек. В данном случае, она, Ирина Татану. Полная сирота, в общем-то, ни кому не нужная, по большому и по малому, счёту красавица, самая пригожая в окрестностях Потайпо.

По мартовскому холодному снегу брела она, шестнадцатилетняя девочка, можно сказать, что и девушка, к маленькому автобусу, который довозил желающих улететь отсюда, из этого глухого угла, куда-нибудь – хоть на край света. Одна дорога из этих мест, которая ведёт к большому миру, существуют только через… аэропорт. Потому, что пока великая река Лена скована льдом, и до навигации ещё не скоро. Да и лучше самолётом убраться отсюда восвояси, быстрее, надёжнее будет. Сначала до Иркутска, а потом уже и дальше. Туда, куда глаза глядят, или в то место, где тебя, возможно, ждут. Но, чаще всего, в жизни получается так, что никто, никого и нигде не ждёт. Люди бывают настолько эгоистичны и черствы, что даже не подозревают об этом.

Ирина Татану улетала отсюда не от хорошей жизни. Она, совсем юная и очень красивая, возможно, и сама не знала, почему, но бежала из Потайпо, веря, что там, за горизонтом её ждут самые светлые перемены. Да и дед Архип говорил ей, что есть на земле человек, который, может быть, поможет ей встать на ноги. А встать, ой, как надо. Надеяться не на кого. Только на себя. Ира терпеливо ожидала на ближайшей остановке автобуса, следующего в аэропорт. С небольшим старым чемоданчиком, с маленькой сумочкой на плече, она то и дело, приплясывала на месте от холода. Да и не мудрено. На ногах поношенные сапоги, видавшая виды коричневая дублёнка, старая шаль.

Деньги имелись. Но она знала, что сейчас тратить их следует рачительно. Ведь совершенно неизвестно, что там… впереди. Может быть, и ничего страшного. Но, во всяком случае, манны небесной не предвидится.

Из-под шали глядели в этот холодный мир большие чёрные глаза, но заплаканные и очень грустные. Да, красавица, по всем статьям. Как раз из тех, которые смело и широко могут шагать на подиумы для показа всяких разных моделей одежды, да и демонстрировать свою молодость. Таких ловят сутенеры и те улыбчивые субъекты, которые, самым наглым образом, занимаются торговлей людей, поставляют за рубеж, как сейчас многие выражаются, «свежее сексмясо».

Но у Татану планы были совершенно иные. Она хотела спокойно жить, работать и ждать своего женского счастья. Как водиться, придёт пора – и найдётся любимый, один единственный и неповторимый. Дай бог, что бы так происходило в жизни у всех и… всегда.

Подошёл автобус, и она с другими, несколькими пассажирами села в полупустой автобус, прощальным взглядом окинула улицу, где жила, и опустила вниз голову. Сняла старые шерстяные варежки, спрятав их в карман. Никто её в аэропорт не провожал. Добрые соседи, как могли, рано утром пожелали счастья и счастливого полёта. Вот и всё.

Автобус тронулся с места и, проходя юзом задними колёсами по укатанному снегу, медленно поплыл по дороге в сторону аэропорта. Ирина даже была рада тому, что её никто не провожал. Она не хотела этого, лишние разговоры, вздохи и причитания. К чему и зачем? Когда и так всё ясно и понятно. Для многих в Потайпо точная дата её отлёта осталась тайной. Если бы это было бы не так, то, разумеется, обязательно пришли бы проводить её в аэропорт, к примеру, Георгий и Марина Фроловы. Да и другие не поленились бы, оторвали бы свои зады от мягких кресел и жестких табуреток.