— Что, по-вашему, я должна для этого сделать?
— Подписать патент о присвоении Дрейку звания офицера Королевского флота. Ну, и какой-нибудь личный сувенир, жест монаршей любезности…
— Хорошо! Готовьте патент! А сувенир…
Елизавета молча подошла к столику, на котором стояла большая резная шкатулка, открыв ее, извлекла несколько разноцветных шарфов с исполненными ею собственноручно вышивками. Это были специальные подарки, которыми королева отмечала людей достойных, но недостаточно знатных. Она выбрала зеленый, тонкого шелка, на котором золотом было вышито: «Пусть всегда хранит тебя Судьба и направляет Удача!» Потом капнула на него какими-то благовониями из флакона, находящегося тут же.
— Этого будет достаточно?
— Да, Ваше Величество! Мы присовокупим к патенту и вашему замечательному подарку несколько добрых слов и обещаний. Уверены, что этого капитану Дрейку будет вполне достаточно!
— Если не считать флотилии, которую вы собираетесь ему вручить! Не так ли? — усмехнулась Елизавета.
— Вы, как всегда, правы, Ваше Величество! Но это необходимое условие, и средства на ее снаряжение у нас теперь имеются. По существу, он сам себя финансирует!
— В этом мои министры могли бы взять с него пример! У вас все, джентльмены?
— Не смеем более задерживать внимание Вашего Величества, — стали расшаркиваться визитеры. — Надо готовить дальний поход Дрейка. На это уйдет не меньше полутора лет…
— Благословляю вас на эту работу во славу Великобритании!
Атлантический океан, 1577 год
Испанцев «Золотая лань» встретила на второй день после того, как вышла в Атлантику. Два шустрых корвета и шхуна появились неожиданно и внезапно, будто акулы, вынырнувшие из-под серых волн. Они разделились, слаженно выполнили маневр и хищно устремились с трех сторон на одинокое судно, два других, менее быстроходных корабля экспедиции — «Тайфун» и «Девятый вал», отстали и находились в половине суток пути. Дрейк не хотел вступать в бой, но деваться было некуда: если повернуться бортом или кормой, то подставишь себя под безответный, а потому губительный огонь — этого, естественно, делать было нельзя. Поэтому он повел галеон на сближение и, не успел противник опомниться, дал артиллеристам команду «Пли!».
Первый же залп полностью уничтожил оснастку вражеской шхуны. Это достиглось благодаря изобретенным Дрейком «цепным ядрам» — в его пушки заряжали по два ядра, соединенных цепью. Теперь они не просто проделывали дырки в парусах, а рвали их в клочья, проламывали огромные бреши в бортах, сбивали реи и ломали мачты. Испанская шхуна полностью потеряла рангоут и утратила способность двигаться. И хотя она огрызалась вялым и безрезультативным огнем, Дрейк, не обращая на нее внимания, направил «Золотую лань» между корветами. Этот маневр тоже придумал он: вражеские корабли, опасаясь попасть друг в друга, снижали интенсивность огня, а иногда и вообще прекращали его. Зато когда он оказывался между ними, то залп с двух бортов выводил оба вражеских судна из строя.
Так получилось и на этот раз — раздался грохот всех орудий, «Золотая лань» содрогнулась, окуталась облаками едкого порохового дыма, корвет справа, накренившись, начал тонуть, корвет слева загорелся. Дрейк не стал разбираться с поверженными судами: он скомандовал «Полный вперед!», и «Золотая лань», набирая скорость, направилась к Вест-Индии.
— Слушай, капитан, как ты это придумал? — спросил Джим Мореход, когда дым горящего корвета остался далеко позади.
— Что именно? — поинтересовался Дрейк.
— Связать ядра цепью, или этот маневр между вражескими кораблями… Ты же нигде не учился военному делу!
Дрейк пожал плечами:
— Не знаю. Как-то само в голову пришло…
Он непроизвольно бросил взгляд на перстень. Лев многозначительно улыбался.
— Матросы спрашивали, почему мы не захватили эти суда, — понизив голос, сказал Мореход. — Говорят, там можно было хорошо поживиться…
— Объясни им, что у нас будет совсем другая пожива — золото и серебро! — раздраженно бросил Дрейк.
— Но многие предпочитают синицу в руках журавлю в небе…
— Когда зайдем на Карибы, такие ослы могут нас покинуть. Там много пиратских кораблей, промышляющих мелким разбоем, и они легко найдут себе место!
Атлантический океан величаво перекатывал серые волны, свежий ветер надувал паруса. «Золотая лань» ходко шла к новому континенту, от которого, даже при попутном ветре, ее отделяли несколько месяцев пути.
Карибское море, 1577 год
Мелкий золотой песок острова Тортуга мягко подавался под ботфортами, почти засыпая ступни и сливаясь с пряжками, изображающими скачущую золотую лань. В бухте Спокойствия стояло свыше десяти судов — на большинстве развевались черные флаги, на некоторых они были спущены, но это вряд ли могло ввести кого-нибудь в заблуждение: все знали, что здесь собираются пираты со всего Карибского бассейна.
«Золотая лань» бросила якорь вчера вечером: после перехода через Атлантику следовало запастись провиантом и пресной водой, дождаться «Тайфун» и «Девятый вал», к тому же экипажу совсем не помешает отдохнуть от бесконечного океана с его качкой и безлюдьем хотя бы неделю! Новости разносятся здесь быстро, и когда утром шлюпка с Дрейком пристала к берегу, вся пиратская республика уже знала, кто к ним пожаловал.
На береговой полосе было многолюдно: истосковавшиеся по твердой земле пираты отдыхали — пили ром, играли в кости, совершали сделки, некоторые забавлялись с животными, которых многие любили приручать, возможно для того, чтобы скрасить одиночество в море. На плечах у таких любителей живности сидели попугаи или обезьяны, иногда они обвивали себя ленивыми от сытости удавами.
Почти все сбрасывали свои лохмотья, оставаясь раздетыми до пояса или до нижнего белья. Многие снимали повязки, закрывающие выбитые глаза, отстегивали крюки, заменяющие утраченные руки, или деревянные чурбаны, приспособленные вместо потерянной ноги, и грелись под теплым солнцем, потеряв свой грозный воинственный вид и напоминая обычных инвалидов, которые побираются возле порта в Лондоне или у собора Нотр-Дам в Париже, выставив напоказ свои культи, чтобы вызвать жалость прохожих. Но вряд ли у кого-то здесь они могли вызвать жалость: все хорошо знали, что лежит на темных душах этой покалеченной братии. Впрочем, и осуждения они не вызывали, ибо все вокруг были такими же, как они.
Конечно, уважающие себя авторитетные капитаны не позволяли себе опускаться до уровня отбросов общества. Они были всегда одеты как подобает джентльменам удачи, даже если те находятся на жарком тропическом острове. И держались соответственно. Френсис Дрейк шел в отглаженном камзоле, накрахмаленной белой рубашке с кружевами, до блеска начищенных ботфортах, на шее у него завязан шелковый зеленый платок с какой-то надписью, причем все морское братство уже знало, что это подарок самой английской королевы. Некоторые, правда, не верили, но у них хватало осмотрительности не высказывать свои сомнения вслух. Тем более что большинство склонялось к мысли о том, что так оно и есть.
Дрейк шел небрежной, чуть раскачивающейся походкой, придерживая висящую на боку испанскую шпагу с большой чашеобразный гардой, испещренной отверстиями, в которые можно было поймать и резким движением сломать острие шпаги противника. Его, как всегда, сопровождал Боб Акула и двое охранников. Они шли мимо устроившихся на отдых пиратов, которые провожали их взглядами и шепотом: «Дракон… Глядите, Дракон…»
Королевский пират не обращал внимания на взгляды и перешептывания, он вообще не смотрел по сторонам, будто берег был пустынным. Если кто-то здоровался, он отвечал без высокомерия и зазнайства, но сам, первым, ни к кому не обращался.
Они прошли сквозь береговую линию, миновали пальмовую рощу и вышли к подножию горбатых скал, которые занимали весь центр острова, делая его похожим на панцирь черепахи и определяя его название[8]. У входа в ущелье раскинулся жилой поселок, где и жил китаец Ли, снабжавший джентльменов удачи всем необходимым. Пожалуй, он был единственным человеком, который не платил пиратам, напротив — они ему платили. Возможно, этому способствовала полезность Ли для всего морского братства или то, что в пиратской республике он играл роль официального должностного лица, вроде губернатора, а может, хорошая охрана. Впрочем, скорей всего играли роль все три фактора, вместе взятые.
