Посмотрела бы я на них, окажись они в вонючем подвале, сплошь покрытом грибком от постоянной сырости, и с фанерными листами на стенах, которые скрывали под собой заросли мутновато-молочной плесени. Где нет солнечного света, да и вообще, света, как такового, если не считать диодную ленту, криво наклеенную по периметру фальшивого окна. Где нет душа, и за всё время моего нахождения здесь я не мылась еще ни разу. Где нет даже туалета, не считая ржавого ведра в углу рядом с дверью, находясь возле которого я прислушиваюсь к каждому шороху, чтобы в случае внезапного прихода своего похитителя успеть застегнуть комбинезон и отойти к противоположной стене. Ведра, которое Арис, кстати, не всегда успевает вынести вовремя, и оно может часами благоухать на всю мою камеру размером не более пяти шагов. Где нет вентиляции и воздух затхл настолько, что в легких у меня развелась сырость, пригодная для размножения грибка такого же, как на стенах подвала. Где единственным моим развлечением являются три подхода по двадцать приседаний.

Последние несколько дней я провела в осознании того, что я жду, когда же придет Арис, и я больше не буду сидеть одна, отрезанная от всего мира.

Мне хотелось узнать новости с параллельной, свободной, жизни, но он старательно ограждал меня от всего, что я могла узнать со стороны. Об интернете речи не шло. Арис отказывался принести мне даже газеты. Я жила чужой жизнью и чувствовала, как начинаю мириться с новым именем, новым мужем и новым домом. Иногда я задавала себе вопрос: полюбила ли я его? И спокойно выдыхала, осознавая, что моя ненависть к нему крепнет день ото дня. Но он был единственной моей связью с внешним миром, с реальной жизнью.

Я перевернулась на спину и забросила ноги на стену. Педикюр на ногах до сих пор был неплох, как напоминание о том, что моя прошлая жизнь еще не потрачена безвозвратно.

Свесив голову с матраса вниз, я оглядывала своё место заточения с этого непривычного для меня ракурса. Над головой зияла тёмная пробоина в потолке, которую проломил для меня Арис.

Было бы глупо с моей стороны не использовать шанс. Я огляделась, дабы убедиться, что я в полном одиночестве, и поднялась со своего матраса, готовая сделать еще одну безуспешную попытку. Да, она стала полнейшим провалом, о чем я говорю сразу, даже не пытаясь устроить интригу, как в американских фильмах про шпионов.

О чем я думала в тот момент? Ни о чем. Я просто наделась на то, что если Арис был мертвецки пьян, то он забыл о дыре в потолке и сейчас видит крепчайший сорокаградусный сон, пока я тут взбираюсь в вентиляционное отверстие. Это было несложно. Мои девятнадцать градусов внутри тоже давали о себе знать. Вся моя суть жаждала приключений, пусть и обреченных на провал. Мне было не важно, куда ведет вентиляционный ход и, уж, тем более, тогда я не думала о том, что могу застрять в узкой трубе. Я же опытный журналист со стажем! Я бывала там, где не ступала нога любого адекватного человека в нашем городе.

Неожиданно легко подтянувшись, я уперлась ногами в прогнившие стенки, дотронуться до которых в прошлой жизни мне не позволило бы обострённое чувство брезгливости. Здесь же оно предпочло заткнуться само и заткнуть подкативший к горлу приступ тошноты. Нужно было решаться сейчас или спускаться вниз и ложиться спать. Запах содержимого ведра из моей тюрьмы, ласково подтолкнул меня вверх, к цели. И я приняла положение, в котором мне не грозило рухнуть вниз и ушибиться о торчавшие по краям дыры в потолке обломки фанеры и, наконец, огляделась. Впереди была грязь, холод металла и неизвестность. Не знаю, сколько я ползла по ржавой и скользкой трубе, но, поскольку это было чрезвычайно трудно и мерзко, то мне показалось, что прошло не меньше двух часов. Когда же впереди замаячил непонятный голубоватый блик, похожий на лунный свет, я ускорилась и забыла об осторожности. Мысль о скором возвращении домой согрела меня и придала сил. На расстоянии вытянутой руки от меня виднелась кованая решетка. Очень похожая на ту, на которой мы с моим Мужчиной запекали крылышки барбекю по выходным. Следующий мой шаг тоже был удачным. Хватило одного удара, чтобы она с грохотом вылетела со своего места. Не прикрученная к стене решетка насторожила бы кого угодно, но только не меня. Вино внутри, намешанное с адреналином, подталкивало вперед, к неизведанному. То, что я поначалу приняла за лунный свет, на самом деле оказалось нежно - голубоватым светом ночника. Я свесила голову вниз и осторожно огляделась.

В первую очередь, в глаза бросалось невообразимых размеров зеркало в окружении, как минимум, десятка плафонов, больше напоминающих шары для игры в боулинг. Затем внимание на себя перетягивала кровать, не уступавшая габаритами плавательному бассейну, который оборудовал на заднем дворе нашего загородного дома мой мужчина из прошлой жизни. Темная матовая поверхность пола сплошь была покрыта грязными разводами, отчего создавалось впечатление, что последний раз уборку здесь проводили в прошлом году, а то и раньше. Черные стены, отделанные мраморной крошкой, выдавали в своем дизайнере либо утонченную и возвышенную натуру королевских кровей, либо... меня. Ведь я когда - то давно просила у своего мужчины из прошлой жизни сделать в нашей спальне такие стены, на что получила категорический отказ и нежелание поднимать эту тему когда - либо в будущем. Но венцом сего творения являлась люстра, сверкающая позолотой и тысячей хрустальных подвесок, покрытых слоем зеленоватой пыли. Люстра, висящая на глянцевом белоснежном потолке, грозившем вот - вот обрушиться под тяжестью хрустального монстра. "Интерьер моей мечты" - назвала бы я с сарказмом в голосе это сказочное помещение, если бы не боялась выдать свое присутствие. Я старалась не забывать, что Арис где - то поблизости и может появиться из ниоткуда в любой момент.

Мне пришлось лежать ничком на каменной поверхности вентиляционного хода, чувствуя оголившимся животом его холод и склизкую сырость. Собственное дыхание слышалось оглушающе громким в этой непроницаемой тишине пустой, как мне казалось, комнаты. Медленно посчитав про себя до двадцати, я решилась прыгать. Передо мной пятьдесят на пятьдесят раскрылась возможность либо сломать шею при падении с такой высоты головой вниз, либо аккуратно оттолкнуться и упасть прямиком на кровать. Вдохнув поглубже, я решилась на второй вариант. Всё прошло так гладко, что я даже мысленно себе поаплодировала и подпрыгнула вверх.

- Ты у меня такой еще ребенок, - раздался голос Ариса за моей спиной. Я слегка нервно обернулась. Его кресло было огорожено шторой. Он сидел в углу с бутылкой коньяка в руке. На его губах играла пьяная улыбка. Он был в темном махровом халате длиной до пола и в целом выглядел так, будто только что вышел из душа.

- Классно тебе, - криво усмехнулась я, - ты можешь мыться. А я нет. Обидно как - то получается. Почему в своем собственном доме я не могу принять ванну?

Мое тело само собой приняло положение истинной хозяйки дома. Он продолжал улыбаться. Похоже, что такое общение его устраивало.

- Я могу идти? - спросила я, не дождавшись ответа.

- Попробуй, - кивнул он.

Понимая, что дверь, скорее всего, закрыта, я повернула белоснежную ручку, сделанную под мрамор. Мои ожидания оправдались. Дверь действительно была заперта.

- Здесь у тебя больше шансов на побег, несмотря на то, что дверь заперта, а на окнах решетки.

Арис неспешно поднялся со своего кожаного кресла, на что оно отозвалось жалобным писком, и размеренным шагом подошел ко мне. Я не предприняла попыток отойти в сторону. Сейчас, после моей дерзкой попытки побега, ничто не имело смысла. Вид глубоко оскорбленной девушки только привел бы его в еще больший восторг, чего я никак не могла допустить.

- Один вопрос.

- Давай, - великодушно кивнул он, обдав меня дурманящим ароматом коньяка.

- Сколько баб побывало в этой постели? - я указала взглядом в сторону кровати. Это было несложно. Она занимала столько места, что посмотрев куда угодно в этой комнате, можно было уткнуться прямиком в неё.