Annotation
Она-журналист. Она любит свою работу, свою собаку и своего Мужчину. У неё обыкновенная размеренная жизнь. Она-обыкновенная девушка, каких миллионы. Но всё меняется однажды утром, когда она приходит в себя в затхлом, заросшем плесенью и грибком, подвале. Теперь у неё новая жизнь. Новое имя. И новый муж. Он говорит ей, что она больна. Что она пролежала полгода в психиатрической клинике. И что теперь ей нужно вспомнить всё.
Кузнецова Ярославия
Кузнецова Ярославия
Анна навсегда
В этой жизни меня зовут Анна.
В этой жизни мне всегда будет ровно 25 и ни днём больше.
В этой жизни нет воскресенья. Нет Нового года. Нет солнца. Нет звездопада. Нет неба. Здесь нет ничего из того, что окружает всех вас. Всех, зажравшихся удобствами настолько, что новые средства комфорта не приносят вам ничего, кроме нового приступа тошноты от потраченных впустую денег.
В моей сегодняшней жизни есть только Я, Он и четыре бетонные стены, обшитые дешевой фанерой для лучшей звукоизоляции. И, поверьте, самое главное удовольствие в жизни - это чисто вымытые волосы и недавно вынесенное ведро.
Моя прошлая жизнь закончилась в обычный летний день, ничем не отличавшийся от сотен предыдущих, когда я гуляла с собакой перед сном. Было тепло, темно и ярко от тысячи огней ночного города. Я слушала произведения композитора позапрошлого века у себя в наушниках, а мой маленький питомец семенил рядом, вынюхивая в траве кузнечиков. Мы были абсолютно счастливы. Я - от того, что, наконец - то, наступило по - настоящему жаркое лето, которое я могу вдохнуть так глубоко хотя бы вечером под звездным небом, а пес - от того, что его вывели на прогулку. Ему вообще всегда было нужно для счастья так мало.
Последнее, что я запомнила - это вдох полной грудью. Пахло вечерним теплом, переспелой вишней и пылью от четырехполосной автодороги, которая проходила за гаражами. Я смотрела в ночное небо, усыпанное миллиардами звезд, и вдыхала предельно глубоко, пытаясь пресытиться теплом пыльного города на много зимних месяцев вперед. Вокруг не существовало ничего, кроме меня, лета и черной ночи. Очень зря.
Я догадывалась, что Он следит за мной, но списывала всё на профессиональную паранойю. Как часто в городе вы обращаете внимание на серебристый Солярис? У каждого пятого такая машина, а буквенно - цифровое сочетание на номерном знаке недостаточно коротко для запоминания. Хотя, быть может, мне просто страшно было запомнить его, чтобы вдруг не остаться один на один с осознанием того, что машина одна и та же и преследует она именно меня. Этот Солярис почти месяц возникал на моем пути из ниоткуда. Я выходила из подъезда, а он резко давал по газам, с визгом покидая свое парковочное место. "Сосед?" - думалось мне. Я приходила на работу и видела, что машина пустая стоит прямо под моим окном. "Коллега" - успокаивала я себя. Я шла в супермаркет возле дома вечером после прогулки с собакой и наблюдала, как он паркуется на небольшой площадке, оборудованной под стоянку. "Просто поздний покупатель" - мысленно вздыхала я.
У меня не было врагов. А муж меня обсмеял, когда я поделилась с ним своими страхами.
- Николь, ты хоть представляешь, сколько серебристых Солярисов в нашем городе? - спросил он меня, когда вечером за ужином я попыталась поговорить с ним о том, что так сильно тревожило меня последние пару недель.
- Я не фанат авто, милый, ты же знаешь, - ответила я ему, макая в чай печеньку, что всегда вызывало улыбку у моего Мужчины. Я это прекрасно знала и таким образом попыталась надавить на него. Вроде "ну, я же такая милаха, просто поверь мне". - И тем не менее мне приглянулась именно эта машина. Не любимая мною Киа. Не Тойота, которая, действительно, у каждого второго. Именно Солярис.
- Ты просто параноишь. Ники, попробуй зациклиться на Киа Рио, например, и тебе будет казаться, что за тобой следят, потому что такие машины тоже встречаются часто.
- Я попробую, - ответила я ему тогда и быстренько перевела тему, чтобы не выглядеть шизофреником перед Любимым Мужчиной, который относился ко мне так нежно, так трепетно и так серьезно.
По - большому счету он был прав. Откуда враги у журналиста в провинциальной информационной газетке, освещающей будни горожан? В своих статьях я писала о качестве асфальта, уложенного на центральной площади ко дню города в мае. О том, что приют для бездомных животных едва сводит концы с концами, о празднике урожая, прошедшем на выходных, придумывала смешные комментарии к фотографиям солнечного затмения, составляла отчеты об общегородских мероприятиях и брала интервью у бабушек, которые в силу возраста не могли самостоятельно разобраться в запутанной сфере ЖКХ. Еще у меня была собственная колонка, где я могла отвечать на вопросы, которые нам задавали в группе в социальной сети. Но и там не было ничего криминального. В - основном, население нашего городка интересовали вопросы из разряда "как избавиться от страха перед полетом" и "где купить морошку по цене, ниже рыночной". Я принципиально не лезла в политику и не пускалась в рассуждения о том, почему у детского сада течет крыша два раза в сезон, когда здание администрации обшили мраморной крошкой на общую сумму 38 миллионов рублей. Главредша ко мне относилась снисходительно. Почему - то мне прощалось больше, чем другим. Именно поэтому, когда я на планерке между темами для статьи о вчерашнем собрании депутатов и днем Смайлика выбирала второе, все на это снисходительно закрывали глаза.
Откуда могут быть враги у журналиста, который по четыре часа подряд скачет на оживленном перекрестке с микрофоном, желтой улыбочкой в руке и фотографом за своей спиной, приставая ко всем прохожим с вопросом: "А вы знали, что сегодня день Смайлика? Быть может, вы хотите улыбнуться на камеру?". Это просто глупо. При таком раскладе враги скорее бы появились у Вельки, которая лезла со своим диктофоном в самую грязь, пытаясь раскопать вместе с полицией, кто же делает закладки в неблагополучном районе на окраине и кто подставил сутенера Сэта, поджогом машины его соседа. Велька была тем человеком, который первым хватается за все статьи о домашнем насилии, расчлененке в парке возле пруда и убийстве матери троих детей лишенной родительских прав. Я бы не удивилась, даже если бы она однажды не вышла на работу по причине: "да я тут за городом себе могилку копаю, пока ребятки держат меня на прицеле. Клянусь, это будет моя лучшая статья, готовьте разворот!".
Тем не менее, уверенность в том, что машина одна и та же и появляется повсюду она неспроста, держала меня в постоянном напряжении. Для этого не требовалось запоминать её номер. Достаточно было видеть ядовито - зеленого плюшевого кролика, который болтался на лобовом стекле, смешно трепыхая лапами при движении. Сколько в день вы встречаете на своем пути серебристых Солярисов? А в скольких из них болтается плюшевый кролик на присоске?
Я до сих пор помню то ощущение, когда от резкой боли проваливаешься в темноту. Когда ты прикладываешь все силы для того, чтобы остаться в сознании, но проклятая физиология оказывается сильнее тебя. Но не это было самым страшным. Перед тем, как упасть на землю, я почувствовала, как из моей руки выскользнул поводок. Я потеряла свою собаку. Я не знаю, сколько времени прошло в моей новой жизни, но потерявшийся пёс не давал мне покоя до сих пор. Я спрашивала Его: "Узнай, вернулся ли пёс домой? Он в безопасности? Мой муж гуляет с ним по вечерам?". Но Он только качал головой в ответ: "Анна, ты совсем плоха. Твой муж Я. А собаки у нас никогда и не было. У нас был кот. Но он умер прошлой весной. Пора смириться с утратой".
