– Хорошо, мамочка, спасибо! Только побыстрее, – с радостью ответила Ульяна. – Ну, пока, я побежала, а то Ванька меня ждет.
Ребенок есть ребенок, ему много не нужно в этом возрасте, но душу Анны жгла обида на Никиту, его жадность. Избу так и не достроил, прожили в тесноте, дети уже выросли. Одну половину дома успела оборудовать с помощью отца, а вторая половина оставалась вместо сарая – для курей и уток. Правда, выход с другой стороны сделал Никита. И всё. Так и жили. Всё до кучи собрала обиды Анна на мужа. «Но никто не виноват. Такого мужа сама выбрала. Так что нужно жить дальше,» – успокаивала сама себя Анна.
Пока она хлопотала по дому с младшим ребенком, не успела оглянуться, как день пролетел. К вечеру приехала старшая дочь Стеша с семьей.
– Стеша, тебе нашли работу, Ульянке нужно сшить костюмчик, – и Анна показала свое пальто.
– Мама, пальто хорошее, не стоит портить. Ты его почти не носила, сейчас такое пальто тебе не купить. Оно дорого стоит, – отговаривала мать Стеша.
– Нет, дочка, мне особо некуда в нем ходить. Оно висит на вешалке уже какой год. А Ульяне нужна приличная одежда. Давай поскорее за работу.
Стеша сняла мерку, к утру костюм Ульяны красовался на вешалке.
– Ну-ка, примерь, Уля, – позвала Стеша сестру.
Такого наряда у Ульяны отродясь не было, она даже расплакалась.
– Спасибо, Стеша, мне очень нравится, если бы не ты, в чем бы я вышла на сцену?
– Ну, ты нас выручила, спасибо, дочка, – всё благодарила Анна старшую дочь да причитала: – руки золотые у тебя, всё, что захочешь, можешь сделать сама. И приготовить, и сшить, и хозяйка великолепная, и копейку бежишь заработать, только вот в личной жизни не нашла своего человека. Как Федор, не обижает тебя муж твой?
– Нет, не обижает, только делать ничего не хочет, работать не хочет. А как жить? С маленьким ребенком на работу не пойдешь, приходится брать надомную работу, ночами шью и всё делаю. Спасибо люди заказывают кому что надо сшить, перешить. Если купить не за что, вот из старого перешиваю. В общем выживаем. Ребенок подрастет, пойду на любую работу, – вздохнула Стеша.
– Да-а-а, не очень ты меня обрадовала, – почти прошептала Анна. – Не думала, что и ты судьбу найдешь, как и я в свое время. Сама-то вон, какая красавица, картину с тебя писать нужно, да некому, цены тебе нет от мужа. А всё потому, что сама себя не ценишь, не любишь ты себя, дочка. Не научила я вас этому, о чем очень сожалею. Красоту Бог дал, но она не вечная, ею тоже надо воспользоваться вовремя. Время летит быстро, не успеешь оглянуться, как сама бабулей будешь.
Стеша недолго погостевала, надо было ехать домой.
– Смотри за ребенком, не спеши на работу, лодыря своего отправляй, а не то… Сама решай, – резко оборвала свою речь Анна. Она всё никак не могла смириться с неугодным зятем.
ГЛАВА 6
Наступил 1932 год. Время было очень тяжелое, год был не то, что неурожайным, а убыточно неурожайным. Ни пшеница, ни овощи не уродились по всей украинской земле. Страшная засуха, ни капли дождя за лето, всё сгорело на поле. Как пережить зиму, как пережить следующий год? Люди понимали, что на страну надвигается голод, но никто не думал, что голод превратится в мор. Бедненькие хлеба колосились на колхозных полях, но то были колхозные поля, которые охранялись, а людские земли были небольшими да еще засуха. Какой урожай соберешь с такого клочка земли? В процессе коллективизации земли хозяйские стали колхозными.
– Анна, Анна! – кричала соседка Марьяна у калитки. – Анна, пойди сюда, что скажу. Слыхала, Матрену и Надежду объездчик Денис Загурский схватил и потащил в участок. Завели на них дело, что те, дескать, колоски пшеничные рвали в колхозном поле, воровали колхозное добро. А они по тропинке мимо поля шли домой. Как доказать, да разве докажешь? Этот Денис окаянный, он ненавидит людей, только и ждет, чтобы напакостить. На всех как собака, выслуживается перед начальством. Ну, может, и сорвали пару колосков, есть нечего. Да другой бы и вида не подал. А он кричит: «Посажу! Враги народа!». У Матрены четверо детей и муж на фронте погиб. Забрали их в следственный отдел.
Так и было, когда следователь приказал подписать лист бумаги, то Матрена не подписала, смогла прочесть, что было написано. Отказалась наотрез подписывать, сказала: «Я не рвала колоски, почему вы сами пишите в заявлении то, чего не было? Не подпишу, и всё».
А Надежда не смогла прочесть, не грамотная она, и подписала. Матрену на следующее утро выпустили, а Надежду нет. Говорят, судить будут, и в тюрьму. Вот так, беда-то какая! – взволнованно вытирала пот с лица Марьяна. – Страшно вдоль поля ходить, не то что колоски собирать. А не то виноватой сделают без вины.
– Это точно, – поддержала Анна.
Погоревали вместе.
– Ладно, пойду, спасибо, что зашла, буду тоже осторожна, – промолвила Анна и поспешила в дом. Она не очень любила осуждения и сплетен, старались быть от них подальше. У нее и своих проблем хватало. Никита захворал не вовремя. Приходится всё везде самой. Мысли всякие лезли в голову Анны, уложила детей, а сама думала, как пережить следующий год. Переживала за детей, их теперь осталось на попечении двое. Дети маленькие: Ульяне семь лет, а Лизе три года. Как их сберечь?
Картошка в этом году уродилась как горох, овощи – одни хвостики, надолго не хватит. Купить еду – денег нет. Что делать? Надеяться не на кого. Анна всё чаще прокручивала в голове одно и то же: как выжить? Люди меняли хорошие вещи на продукты, золотые украшения отдавали за буханку хлеба. Некоторые ездили в другие города, где больше выбор продуктов. Анна не могла бросить детей, чтобы мотаться по городам за продуктами. А мужу Никите ничего не нужно. Он сам по себе, не очень любил работать, а тут еще ездить куда-то.
Наутро Анна забрала детей и ушла к матери. Мама совсем плохая, нельзя оставлять, сказала мужу: «А ты тут без меня как-нибудь, я ненадолго. Тем более, завтра Стеша приедет с ребенком, присмотрит за тобой».
Елизавета Петровна долго не прожила. Ослабленный организм да еще недоедание не дали долго ждать, скончалась мать Анны весной, не дожив до тепла. На похороны приехали все дети, кроме Якова. Нужно было поддержать свою мать. Стеша осталась еще на неделю, помочь маме по дому, она видела, как та упала духом. Тем более, что с мужем у Стеши не ладилось. То уходит, то приходит. Она дала себе слово: выгоню, как только появится в доме. «Толку от него нет. Везде всё сама: и ребенок на мне, и днем по хозяйству, и ночью шью, подрабатываю. Ребенок подрастет, пойду на работу,» – делилась своими планами Стеша с мамой. Стеша видела, что Анна Григорьевна после похорон совсем сдала, нужно было поддержать родного человека, помочь прийти в себя.
– Мам, что делать будем, зима не за горами, а погреб пустой? – спросила как-то Стеша.
– Что Бог даст, то и будет. Только вот малых детей жалко, – тихо ответила мать. – Ульяне скоро восемь, а Лизе всего четыре года. Как их уберечь от простуды и голода? Не знаю.
– Надобно в лес съездить, сушняка привезти, топить нечем, – продолжала Стеша.
– Надо, всё надо, кроме нас с тобой никто это не сделает. Так что на следующей неделе соберемся и поедем.
Время приближалось к Рождеству. Наступил 1933 год. Ульяне отметили день рождения 6 января, в Сочельник, ей исполнилось восемь лет. Стеша приготовила подарок, сшила из своего старого пальто куртку – как раз в пору Ульяне.
– Может быть, ты насовсем переехала бы к нам жить? – спросила Анна.
– Нет, мамочка, не могу, планирую на работу идти, меня в столовую приглашают. Там рабочие требуются, – ответила Стеша.
– Ну, как знаешь, дочка, хотя ты будешь среди людей, так будет лучше. Ты молодая, тебе нужно устраивать свою жизнь, а здесь что – деревня.
Время пришло злое, голод дал о себе знать в том же 1933 году. Люди падали прямо на улицах и умирали. Кого где застанет лихой час. Трупы умерших хоронили в одной могиле, по несколько человек, поскольку у многих не было живых родственников. Кто чувствовал хоть какую-то жизненную силу, старался, боролся со смертью, а может быть, то была ответственность за своих детей. Те пешком по морозу ходили в колхозное поле из мерзлой земли дергать свеклу, которая осталась неубранной. Всё равно такая замороженная свекла пропадет. Те семьи, у которых в доме была корова, спаслись от погибели.
