- Она все еще дрожит? – спрашивает он. – Ей больно? Ты что-нибудь чувствуешь?
- Боится, волнуется, ждет новостей. Рядом раненый солдат, страдает, стонет, стремится к смерти: просит держать его за руку. «Благословенны праведные, свет во тьме. В их крови начертана воля Создателя». Бой выигран, но солдат умирает.
Фарель качает головой. Он понимает, как ей тяжело видеть смерть.
- Скорей бы они вернулись. За Лелиану, Каллена и наших солдат я, в общем-то, спокоен… – Это неправда: за них он тоже беспокоится. Но Коул не винит его за такую неправду. – Но Жозефина…
Ему немного легче, когда он думает о ней – даже когда беспокоится о ней. Он привык заботиться и думать о других, но с ней все получается само. Коулу даже не нужно им помогать.
Дверь в комнату открывается, и внутрь влетает взлохмаченная Сэра.
- Эй, Вестник-всего-на-свете! – кричит она. – Пошли жрать, я тут уже с голоду помираю.
Когда Фарель оборачивается к ней, на его лице привычная спокойная улыбка. Эту боль он быстро прячет.
- Пошли, - отвечает он и послушно идет за Сэрой на кухню.
Коул следует за ними, радуясь.
Он немного помог.
Комментарий к Коул
* Благословение Митал (эльф.)
** Теперь крепись, дитя (эльф.)
*** Во имя любви к народу (эльф.)
========== Сercania ==========
Жозефина знает, что не сможет уснуть этой ночью. Завтра Фарель – Инквизитор – Вестник Андрасте – отправится сражаться с Корифеем. Если все будет хорошо (а все население Скайхолда уверяло, что так и будет), то древний магистр не переживет эту схватку. Но что, если… Антиванка не сомневается в Инквизиторе, но не переживать за него не может.
События происходят все чаще и чаще, Инквизиция постоянно должна что-то делать, все с надеждой смотрят в рот Вестнику Андрасте… Жозефина пыталась молиться Создателю и его Пророчице, чтобы Ее Вестник хоть немного смог отдохнуть – но эти молитвы, очевидно, не учитывались.
«А что, если… нет-нет. Что за дурацкая мысль. Сейчас это просто недопустимо».
Антиванка встает с постели, кутается в мягкую шаль и подходит к окну. На фоне черно-серого неба – яркое пятно заново открытой Бреши. Леди Монтилье боится, что больше не сможет представить, как выглядит небо без чудовищной зеленой дыры в Тень. Вдруг Брешь будет то и дело возрождаться вместе со всеми разрывами и демонами?..
«Создатель, смилуйся над нами, пожалуйста. Только… только Тебе известно, сколько мы еще продержимся. Сколько продержится Фарель. Будь же справедлив и милосерден ко всем Своим детям…»
Хотя сквозняки в Скайхолде больше не гуляют, Жозефина все равно зябко кутается в шаль. Страх, и без того часто дающий о себе знать, почти парализует ее.
В нескольких комнатах от нее – Инквизитор, который скоро даст бой бессмертному Корифею. Если антиванка – да чего там, весь Скайхолд, даже те, кто не говорит этого вслух – переживает за него, то каково же должно быть ему…
- Благословенны те, кто встает против зла и скверны и не отступает, - шепчет леди Монтилье, почти вжавшись носом в стекло. – Благословенны хранители мира, защитники справедливости…
«Благословенны хранители мира. Должен же он когда-нибудь наконец восторжествовать…»
- Благословенны праведные, свет во тьме. В их крови начертана воля Создателя…
«Создатель, пожалуйста, не забирай его у меня… у всех нас».
Жозефина пытается поправиться в мыслях, но уже поздно. Она уже не может думать о Тедасе, об Инквизиции, даже о себе – только об Инквизиторе. И это пугает ее не меньше, чем бледно-зеленое магическое пятно на небе.
«Это так глупо с моей стороны. Лучше просто выбросить все из головы, спокойно помолиться, уснуть и встретить завтрашний день… Андрасте, какая же я дура!»
Закусив губу, антиванка всхлипывает.
«Если ему суждено погибнуть, пусть завтрашний день вообще не наступает!»
Сердиться бесполезно, плакать – тоже. Леди Монтилье утирает непрошеную слезу, но успокоиться все равно не может.
«Вот бы Коул был рядом… он же появляется рядом, когда кому-то плохо и тяжело! Почему его нет?»
Коул не появляется, даже когда Жозефина силится подумать о нем. Видимо, без неожиданности сострадание получается уже не то.
Антиванка снова закусывает губу и кутается в шаль.
«Лучше умереть опозоренной, чем не успеть с ним проститься. Завтра я, наверное, и дышать не смогу – тем более если с ним что-то случится…»
Обув синие домашние туфли и кое-как поправив спутанные волосы, леди Монтилье осторожно выходит из комнаты и делает шаг в темный коридор. Озирается по сторонам, боясь натолкнуться на кого-нибудь мучимого бессонницей.
И вздрагивает, увидев слегка светящиеся в темноте светло-зеленые глаза.
- Жозефина?..
Обладатель безусловно знакомого шепота делает шаг вперед, к окну, и в лунно-брешном свете антиванка может разглядеть Инквизитора. Точнее, его удивленно-смущенное лицо со сверкающими глазами.
- Фарель… - выдыхает леди Монтилье.
Она еще не знает, что сказать, но эльф соображает быстрее. Сделав ей знак, он осторожно подхватывает Жозефину под руку и ведет в свои покои. Там он зажигает свечу, коснувшись фитиля пальцем, и их озаряет мягкий свет.
Смущенный, растрепанный, в слегка сбившейся набок ночной рубашке и босой, Фарель сейчас меньше всего похож на легендарного Инквизитора – грозу демонов и закрывателя Брешей: впрочем, в таком виде он не менее очарователен. Леди Монтилье невольно любуется эльфом, жалея, что никогда не видела его во всем долийском великолепии. Все же скромные костюмчики из хайеверского полотна смотрелись на нем уныло… Наверняка ему больше пошло бы что-то более оригинальное, близкое к эльфийскому стилю, открывающее не только кисти рук, но и красивые ступни. Если бы только кто-то взялся за особый заказ эффектного парадного костюма…
Пытаясь отвлечься от совершенно неуместных мыслей о смене штата портных, Жозефина смотрит Инквизитору в глаза и радуется, что при свете они наконец-то перестали по-кошачьи сиять.
- Все хорошо? – с беспокойством спрашивает Фарель.
- Я… нет. Определенно нет, - бормочет антиванка, отворачиваясь. – Я поступила очень глупо.
- Почему? Что-то случилось?
- Завтра что-то случится! – Неожиданно для самой себя леди Монтилье всхлипывает, и эльф мягко обнимает ее за плечи. – Стоит мне только представить, как ты едва ли не в одиночку будешь сражаться с Корифеем… Я… нет, я не могу. Пусть завтрашний день лучше вообще не наступит, чем с тобой что-то случится…
Жозефина знает, что нарушает данное самой себе слово. Они с Инквизитором не должны были оказываться наедине ни при каких обстоятельствах, пока помолвка с лордом Отранто не будет окончательно расторгнута. О чем она только думала, идя ему навстречу в темноту…
- Не плачь, пожалуйста. – Его голос мягок, успокаивает и убаюкивает, словно шелест прибоя. – Я не достоин твоих слез. Завтра все будет…
Вдруг он замолкает.
- Ты… шла ко мне? – тихо спрашивает Фарель, пораженный внезапной догадкой. Антиванка мелко кивает, тычется заплаканным лицом ему в плечо – и вдруг слышит его тихий смех.
- Да, это было очень глупо с моей стороны…
- Не казнись, я совершил ту же ошибку. Я шел к тебе.
Леди Монтилье удивленно заглядывает ему в глаза.
- Это правда?
Эльф отводит взгляд.
- Знаю, ты говорила о том, что нам даже разговаривать наедине не стоит до расторжения твоей помолвки, - бормочет он. – Я просто… я хотел убедиться, что с тобой все в порядке, что… – Шмыгнув носом, он решительно говорит: - Нет, это все глупо и недопустимо, ты права. Я не должен был рисковать твоей репутацией.
Жозефина соглашается, понимает, что лучше всего для них обоих было бы разойтись по комнатам, надеясь, что слуги ничего не заметили – но продолжает стоять на месте и поглаживать Метку на ладони Инквизитора.
- Недопустимее всего, что такая глупость пришла в голову нам обоим, да еще одновременно, - говорит она, пытаясь улыбнуться. Радоваться тут, впрочем, нечему.
