– Давай к нам! – Марта потянула Милу от дверей ратуши в дальний угол. – Скоро начнется!

– Что, что начнется? – пробормотала Мила.

– Не знаю. – Голос Марты понизился до шепота. – Но я тут подслушала – это все из-за того, чужого без имени.

Мила тихо ойкнула и поднесла руки ко рту. Воля злого человека страшна, но сейчас Верховины, похоже, готовились к чему-то еще более ужасному. Хмурый, как гроза, Конрад задвинул засов на двери и заковылял к проходу между лавками. В ратуше царила тишина – только старушки едва слышно бормотали под нос молитвы Всеотцу.

– Ладно тебе, не трусь! – Марта потрепала Милу по коленке. – Зато теперь тебя точно никто не отдаст. Смотри – мужики собрались. Поднимут его на вилы и дело с концом.

Действительно, у дальней стены собрались около десятка мужчин с вилами, топорами и увесистыми дубинками, среди которых возвышалась огромная фигура Дани-лесоруба. Значит, бояться Миле уже нечего… но она все равно боялась.

– А я тебе даже сначала позавидовала. Думала – забрал бы меня такой… А потом как посмотрела… – Марта поежилась. – Красивый, но глазищи… как колодцы. А еще… Ой!

Сначала Миле показалось, что задрожала сама земля. Вдалеке – еще где-то на въезде в Верховины – послышался стук копыт. Конь ступал тяжело, словно на его спине сидел сам Дьявол. Но тот, кто проехал по центральной улице и спешился у самых дверей ратуши, ступал еще тяжелее.

– Матушки… – еле слышно выдохнула Марта. – Отец Всемогущий, защити нас от Тьмы Великой, да будет воля твоя на этой земле, как на Небесах, да будет…

Мила изо всех сил стиснула руку подруги и пыталась выдавить хоть слово молитвы. Но почему-то так и не смогла – только слушала, как приближаются гремящие железом шаги, от которых вся ратуша ходила ходуном.

Раз. Два. Три. Совсем рядом.

Четыре. Пять. За дверью.

Шесть.

Несколько мгновений было совсем тихо – так тихо, что Мила слышала, как бешено колошматит в груди ее собственное сердце.

А потом в дверь постучали. Всего три раза, но так что доски хрустнули, а огромные стальные петли задрожали и чуть выгнулись внутрь.

– Уходи, Нечистый, – прогудел Конрад, отступая от двери назад. – Здесь нет места тебе подобным.

– Отдай то, что принадлежит мне, и я уйду.

Голос чужака проходил сквозь стены, будто тот стоял не снаружи, а прямо здесь, перед Милой. От него тянуло холодом, а огоньки свечей трепетали, норовя погаснуть.

– Уходи! – повторил Конрад. – Мы не имеем дел с выродками.

Железный кулак снова громыхнул об дверь. Один раз – второго уже не понадобилось. В дальнем углу ратуши кто-то завизжал. Свечи выплюнули пламя в локоть высотой. Потом затрещало дерево, и дверь с жалобным скрипом рухнула на пол.

– Отец Всемогущий, – снова забормотала Марта, – защити детей своих…

Мила прекрасно запомнила чужака, хоть и видела его всего несколько минут. Но сейчас его лицо, словно маску, натянул кто-то другой. Не человек – даже самый сильный мужчина не смог бы и шагу ступить в таких огромных доспехах. Настолько черных, что в них не отражался даже огонь – металл пожирал весь свет без остатка. Миле казалось, что в дверях ратуши вдруг возник сгусток ночной темноты в пять локтей высотой, сотканный из десятков чудовищных когтистых теней. Звериные и птичьи силуэты будто перетекали друг в друга – доспех непрерывно менялся. И оставался тем же самым – гигантским, угловатым и уродливым. Настолько тяжелым, что оставлял на полу глубокие дымящиеся следы.

– Ты обещал. – Чудовище с лицом чужака сделало еще несколько шагов, надвигаясь на съежившегося от страха Конрада. – Я выполнил работу.

– Я не заключаю сделок с Нечистыми. – Староста попятился назад. – Если бы я знал, что ты такое…

– Врешь.

Голос чудовища вдруг зазвучал тише и снова стал похож на человеческий. В нем даже прорезалось что-то похожее на сожаление. Чужак больше не выглядел разгневанным – просто разочарованным. Очень сильно разочарованным.

– Врешь, – повторил он. – Все ты знал, старый хрыч. – Вояка вообще не стал бы связываться с нежитью, а ведьмак попросил бы половину золота вчера. Только мы не берем деньги вперед. И всегда держим слово.

– Проклятые Черные Рыцари. – Конрад опустил голову. – Да как вас земля носит?..

– Не без труда, – ухмыльнулся чужак. – О чем ты вообще думал, Конрад? Если ты знаешь, кто я такой, тебе прекрасно известно, что ждет того, кто пытается обмануть Черного Рыцаря.

– Простите, милостивый сударь! – Конрад рухнул на колени. – Как я мог иначе? Мы бедные люди, а вампир мог вырезать все Верховины еще до Рождения Солнца! Женщин, детей, стариков…

– Я могу спалить к Дьяволу твою вшивую деревеньку прямо сейчас. – Черный Рыцарь шагнул вперед, схватил Конрада за шиворот и рывком поднял на ноги. – Вместе с женщинами, детьми и стариками. Только за то, что ты мне соврал. Но я просто заберу свое.

– Не вам решать, милостивый сударь. – От боли из глаз старика покатились слезы, но голос его не дрогнул. – Мы живем по законам Вольных Городов. Мила рождена свободной, и не в моей власти ею распоряжаться. Можете казнить меня, если угодно, но она пойдет с вами только по своей воле.

Мила зажмурилась. Ей показалось, что Черный Рыцарь прямо сейчас голыми руками расплющит голову Конрада в лепешку. Но тот только расхохотался.

– Чудесно. Вместо юной красотки ты предлагаешь мне забрать жизнь старого лживого хрыча. Нет уж, дорогой Конрад. Может, вы и живете по местным законам, но я держу ответ только перед самим собой и перед моими братьями. – Черный Рыцарь выпустил полузадушенного старосту и вдруг повернулся к Миле. – Но если тебе так хочется, давай спросим у нее самой. Готова ли юная сударыня отправиться со мной по своей воле… или предпочтет увидеть, как Верховины обратятся в пепел?

– Чудовище, – прошептала Марта. – Нелюдь.

Так тихо, что даже сидевшая рядом Мила едва разобрала слова. Но Черный Рыцарь услышал.

– Пожалуй, – кивнул он. – Но так уж получилось, что лучше всего с чудовищами справляются другие чудовища. Я честно выполнил работу и вправе взять то, что мне обещали.

Все застыло. Только свечи все так же полыхали огромными языками пламени, выплевывая капельки воска и заставляя плясать на стенах уродливые тени. И только через несколько минут в гробовой тишине ратуши раздались шаги.

Ирина, жена Томаша-мельника подошла и вдруг грохнулась на колени прямо перед Милой, поднимая на вытянутых руках плачущий сверток. У младшего братика Анны еще даже не было имени.

– Мила, сударушка, – Из глаз женщины хлынули слезы, – спаси, помилуй деток. Не дай пропасть.

– Готова ли ты пойти со мной по своей воле, – повторил Черный Рыцарь, – назвать меня господином и быть покорной?

– Я… я готова, – прошептала Мила. – Если вы того пожелаете, мой господин.

А что ей еще оставалось? Она хотела встретить свою судьбу так же смело, как святые из легенд, жертвовавшие собой для спасения других. Но, наверное, Мила не годилась в отважные праведные девы. Когда к ней потянулась черная латная рукавица, она все-таки грохнулась в обморок.

Мила проснулась от светящего прямо в глаза солнца. Теплые лучи мягко ласкали кожу – наверное, еще только утро. К полудню в это время года уже жарит нещадно. Когда легкий ветерок пробежался по голым пяткам, Мила недовольно фыркнула, поджала ноги и перевернулась на другой бок. Опять Матушка Яна оставила окно открытым! Ночью можно здорово замерзнуть – оттого и снится всякая жуть. Никаких Черных Рыцарей на самом деле не существует – в них даже дети не верят. Разве что самых маленьких еще можно запугать сказками про оживших мертвецов в черных доспехах, которые по ночам крадут непослушных мальчиков и девочек.

– Ты проснулась?

Голос, негромко позвавший Милу, принадлежал явно не Матушке Яне. Мила дернулась и распахнула глаза.

И тут же вспомнила все.

Черный Рыцарь, оживший кошмар из старинных легенд, сидел в нескольких шагах от Милы, привалившись спиной к дереву. Мертвец, возвращенный к жизни Темной магией, снова принял облик молодого мужчины в белой рубахе, что-то жевал и довольно щурился, без всякого страха подставляя лицо утреннему солнцу. И совершенно точно не собирался обращаться в прах, как положено Нечистому.