— Я ничего не вижу. Чарльз?

— Я… Не уверен. Детеныши русалок сначала скорее рыбы, чем дети. Они слишком неразумны, чтобы я мог выловить их телепатией… — Чарльз напряженно кусал губы, продолжая сканировать море.

— Ауч! А! — Шон, только что всматривающийся вдаль, вдруг схватился за виски, сжимая голову.

— Что с тобой? — Эрик, наконец, обернулся к Кэссиди.

Тот выглядел действительно не в порядке, стискивая бледными пальцами голову и жмуря глаза.

— Этот звук, он становится громче. Оттуда! — он указал пальцем на море и попятился назад, увязая босыми пятками в песке.

Эрик напрягся. Похоже, головная боль Шона была не просто болью, и чтобы ни было там, это несло для них опасность.

Слово «опасность» ощущалось пьянящей сладостью на языке. Как давно Эрик не чувствовал этого притока адреналина, когда каждая мышца в теле напрягается. Обостряются зрение и слух, металлокинез оживает, распространяя свои щупальца на все металлические предметы вокруг.

Он схватил Чарльза за локоть, оттаскивая прочь от моря и высматривая то, что было там и наводило на Шона головную боль.

— Ооо, черт, сейчас моя башка сейчас лопнет! — Кэссиди зашагал еще быстрее, споткнулся и попятился ползком.

— Чарльз, идем отсюда.

— Нет, погоди, я что-то чувствую…

— Чарльз, там что-то опасное, пошли сейчас же! — Эрик потянул, но на это раз Ксавье не сдвинулся с места, а через секунду рванулся обратно к кромке воды. — Стой!

На русале как на зло не было ничего металлического и все, что оставалось Леншерру, рвануться за ним следом и схватить за пояс брюк, не давая влететь в воду.

— Эрик, это они! Смотри! Смотри!

Но указывать пальцем больше не нужно было, Эрик и сам видел то, что показалось из воды. Три мелких вытянутых морды, застрявших в своем развитии между рыбьими и о-о-очень отдаленно человеческими, смотрели на них большими желтыми глазами. Их кожа серовато-зеленого цвета, скользкая, без чешуи, была похожая скорее на лягушачью. Маленькие ру… лапы? (Эрик не был уверен, как это назвать) неторопливо загребали воду скрюченными пальчиками с перепонками. То, что находилось под водой, Эрику видно не было, и он не был уверен, что хочет увидеть все целиком. Он перевел взгляд на Чарльза, тот чуть ли не плакал при виде жутких монстроподобных тварей.

Одна из них открыла рыбий рот, полный острых зубок, и противно застрекотала.

— Они меня узнают! Они знают, что это я их вырастил! Какие они милые, просто чудесные! — Чарльз и сам чуть ли не пищал, прижимая ладони к груди.

«Нет, правда, а что еще стоило ожидать от Чарльза…» — Эрик обернулся к Шону, ища понимания. Тот таращился на тварей с таким же выражением лица, говорившим без слов: «Кошмар!»

Пожалуй, есть вещи, которые не стоит видеть никогда. Например, детенышей русалок…

— Чарльз, — Эрик все-таки решился прочистить горло. — Ты уверен, что это… это… ммм, представители твоего вида?

— О чем ты? — Чарльз на секунду обернулся к другу и тут же вернулся к рассматриванию маленьких русалок. — Конечно, они немного сильнее похожи на рыб, чем обычные дети русалок, но это может быть из-за неправильного высиживания. После того, как они пройдут стадию рыбного развития, если о них заботиться, они станут полноценными русалками. А если нет, то крупными рыбами. Эрик, мы не можем уехать, я должен заняться их воспитанием!

Чарльз резко обернулся, и в его взгляд вернулась та упрямая строгость, с которой два с половиной месяца назад он говорил Эрику, что высидит яйца и это не обсуждается.

— Ты рехнулся, Чарльз? Мы не останемся здесь на ближайший десяток лет!

— Эрик, — он выдохнул, и Шон позади застонал. — Я высидел их, а теперь ты предлагаешь мне бросить моих детей на растерзание местным акулам? Они ведь беспомощны, им требуется защита, их надо кормить!

Одна из тварей нырнула под воду и в ту же секунду выскочила обратно, разгрызая в жуткой пасти мелкую рыбешку. Две других проделали тоже самое, потеряв интерес к людям, спорящим на пляже.

— Да посмотри, они сами кормятся!

— Оу! — Чарльз тут же отвернулся, заходя дальше в воду и приседая на корточки. — Вы уже попробовали рыбу! Конечно, ведь никого не было рядом с вами, но вы и так догадались, что она съедобна!

Русал протянул руку и погладил голову одной из тварей. Та противно (по мнению Эрика) застрекотала, выскользнула из-под ласкающей ладони и в следующую секунду вцепилась Чарльзу в пальцы.

— Ау!

— Чарльз! — Эрик рванулся к воде, тут же оттаскивая незадачливого горе-отца от кровожадного потомства.

— Ах, ебушки-крабушки, больно-то как! — Чарльз шипел и подвывал, но рукой, в которую впилась клыкастая тварь, старался не трясти.

— Блядь, доигрался! Говорили же тебе, что это не русалочьи яйца!

Детеныш оказался больше похожим на саламандру, чем на русалку, хотя хвост у него был явно длиннее, с вкраплениями зеленых чешуек. Мелкие острые зубки он вонзил Чарльзу в руку, визгливо урча и не собираясь отпускать.

— Ай, жжется как! Только не сломай ему зубы, Эрик! Аккуратней, не навреди, — Чарльз переминался с ноги на ногу от боли, пока Эрик пытался разжать челюсти морского чудища. — И не думай о них так! Они просто дикие из-за того, что долго были в яйцах. Так бывает. Они милые, ай-ай-ай, больно-больно, не тяни!

— Блядь! Эта милая тварь сейчас откусит тебе пальцы, она аж урчит от удовольствия, глотая твою кровь!

Они перемещались по пляжу: Чарльз отступал, Эрик пытался подцепить тварь то с одной стороны, то с другой, понимая, что скорее всего ее придется убить. Мелкие уродцы в море застрекотали еще яростней, плывя следом за людьми и своим более удачливым собратом, поймавшим вкусную жертву.

— Да стой же, не дергай руку. Блядь, Шон, принеси что-нибудь из дома!

Эрик матерился сквозь зубы, чувствуя, как пальцы скользят по слюнявой и мокрой от крови пасти твари. Та впилась в руку Чарльза мертвой хваткой, грозясь вот-вот перекусить сухожилия и кости.

— Эрик, осторожней… Я… Мне…

— Что? Ты чего, эй? Чарльз?

Все это было уже слишком дерьмовым, чтобы и дальше заботиться о жизни старательно высиживаемых тварей. Чарльз побледнел не то от боли, не то еще от чего, открыв рот, дышал через раз, испуганно таращась на Эрика.

— Не могу… дышать…

— Блядь! Чарльз!

— Заткните уши! — Шон бросил на песок плоскогубцы, которые притащил из дома, и подлетел к сцепившейся троице, вдохнул и завопил.

Тварь разжала зубы, с визгом падая на песок и быстро убегая в воду, пока Эрик пытался справиться с приступом тошноты: уши он заткнул Чарльзу, а не себе, боясь, что от воплей Шона ему станет еще хуже.

Они оба повалились на песок, отмечая, что Шон рванул в море, снова вопя. Детеныши бросились в воду, удирая прочь от чужих воплей, но даже из-под воды Эрик слышал их разгневанный стрекот.

— Чарльз, ты как? — он обернулся к русалу.

Тот дышал все еще тяжело, но не так, как пару минут назад, когда тварь висела на его руке. С искусанных пальцев ручьями текла кровь из глубоких ранок, оставшихся от клыков. Чарльз таращился в сторону моря, где исчезли его дикие детеныши.

— Я в порядке. Они просто испугались…

Эрик только покачал головой, с трудом поднимаясь на ноги и поднимая следом Чарльза, дезориентированного и немного трясущегося от боли и выброшенного в кровь адреналина.

— Надо срочно обработать, они наверняка ядовитые или просто заразные.

— Это их я слышал все это время! — Шон догнал их почти у двери в коттедж. — Только раньше они верещали из яиц, а теперь вылупились и стали орать еще громче. Почему вы их не слышите, ума не приложу.

— Мне плевать, завтра нас тут уже не будет.

— Нет, Эрик… — Чарльз хотел что-то сказать, но Эрик просто зажал ему рот ладонью.

— Никаких «Эрик, нет»! Никаких, Чарльз.

«Нельзя же так! Они просто нас испугались! Немного одичалые, но всего лишь детеныши, Эрик!»

— Ты бы умер от его яда, и они бы сожрали тебя, — припечатал Эрик, копаясь в аптечке. — И не говори, что не так. Ты знаешь, что это правда.