— Ну, да, они едят падаль… Но…

На этот раз убийственного взгляда хватило, чтобы русал сдался и позволил промыть и обработать свои раны. Кровь не желала останавливаться. И Эрик задумался, что стоит все-таки отвести раненого в больницу, чтобы не рисковать возникновением инфекции или еще чем.

— Слушайте, вы, родители детенышей-убийц! Я тут больше не останусь рядом с этими тварями, ясно? И мне плевать дикие они или какие. Я пошел собирать свои вещи и предлагаю, Эрик, уезжать отсюда сейчас же, пока еще что-нибудь не приключилось.

С этими словами Шон развернулся и умчался наверх, чтобы в кратчайшие сроки собрать чемодан. Эрик был с ним согласен на сто процентов, но остался сидеть на месте, прижимая к начавшей опухать руке Чарльза салфетку с перекисью.

— Они даже не похожи на людей, не тешь себя иллюзиями, Чарльз. Ты сделал для этих… существ все, что мог. Уверен, они дальше сами справятся.

Ксавье вздохнул, посмотрел внимательно в лицо друга и все-таки кивнул, морщась от боли в руке. Пальцы не слушались, отказываясь гнуться, внутри жгло огнем и кожа онемела — клыки у детенышей были ядовитыми. У русалок таких не бывало даже в детстве. Может, у тепловодных русалов и бывали, но Чарльз не знал и не мог ручаться за свои предположения. Эти милые малыши могли вырасти во что угодно, но в помощи человека с такой тонкой шкурой, который был чувствителен к их яду и не мог быть с ними постоянно в воде, они не нуждались.

Кровь вроде бы остановилась, и Эрик наложил чистую повязку, велев Чарльзу больше ничего не трогать.

— Можно я пойду на них посмотрю еще?

— Нет! Я запрещаю тебе вообще приближаться к морю! — палец Эрика все-таки ткнул русала прямо в кончик носа и тот поморщился, но спорить не рискнул.

На улице начал накрапывать дождь и входная дверь, распахнутая ими настежь, так и болталась, стуча ручкой о стену, но никто не подходил ее закрыть. Чарльз сидел за кухонным столом, баюкая болящую руку и глядя через окно в сторону моря, пока Леншерр юлой крутился по кухне и гостиной, кидая вещи в чемодан, как попало. Где-то вдалеке громыхнул гром, и даже сверкнула молния. Смогут ли они улететь, если испортится погода? Чарльз знал, что в бурю самолеты не летают. Однажды они ночевали в аэропорту, и это была тяжелая ночь для него, как телепата. Он задумался обо всем, что пережил здесь за прошедшие недели: о радости, которую испытал, когда нашел яйца; о надежде на то, что еще может быть полезен для мира русалок; о желании во что бы то ни стало сделать так, чтобы из яиц вылупились детеныши; и о разочаровании, когда этого не случилось. Эрик, конечно, нашел, чем его утешить. В самом деле, для человека лучше было возиться с человеческими детенышами, смотреть в будущее, а не хвататься за прошлое. Он уже успел смириться с потерей каменной кладки, когда эти мальки вдруг появились на свет, и… ну да, чуть не сожрали его самого. Могло быть и так, что детеныши местных русалок ели своих родителей. Об этом он решил не говорить Эрику, и так слишком впечатлительному. У людей ведь не бывало такого? Он вдруг понял, что не знает точно — мало ли! Обернулся, чтобы спросить, и понял, что в комнате один.

— Эрик? Ты где?

Уличная дверь продолжала хлопать о стену из-за ветра. Эрика нигде не было.

— Эрик?!

Чарльз поднялся со стула, подбегая к дверному проему. Взволнованное море било пенистыми волнами о берег, поднимая брызги песка и соли в воздух. Эрик был там, шел по пляжу к воде с прямой спиной, не обращая внимания на крики Чарльза, не оборачиваясь.

— Эрик! Что ты делаешь?

Друг никак не среагировал, и Чарльз поднес пальцы к виску, чтобы коснуться его разума, и…

— О, морской бог, какая прекрасная песня!..

Дивный голос раздавался со стороны моря, заполняя собой все пространство вокруг, выдувая из головы все лишние мысли. Боль в руке тут же отступила, как и все неприятные ощущения. Он почувствовал себя легким, как перышко, окрыленным. Этот сладкий звук был призван забрать его в русалочий рай, где будет море рыбы и водорослей, куча детенышей и Рейвен с Хэнком. Чудесная песня обещала все блестящие богатства мира, поэтому Чарльз поспешил вслед за Эриком по пляжу, оступаясь непослушными ногами.

Нужно было идти прямо туда, в морские пучины. Он видел отсюда головы прекрасных морских существ, высунувшиеся из воды, и помахал им здоровой рукой. Его детеныши, вылупившиеся из яиц, были там же! Чудесно! Они будут жить все в том райском месте и слушать это чудесное пение до конца жизни.

Эрик уже вошел по колено вводу, и Чарльз тоже намочил ступни, готовый шагать до тех пор, пока не погрузится в морскую воду с головой и не умрет от счастья в объятьях великолепных певиц…

— Да что ж такое!!!

— Чарльз, очнись, давай-давай, вот так.

Эрик хлопал его холодными ладонями по щекам, приводя в чувство. Над головой серело дождевое небо, и ветер больно колол песком кожу.

— Что…

— Да быстрее уже, вдруг опять вернуться. Зачем я только связался с вами! Говорила мне мама: Шон, лучше бы ты травку курил, чем это все!

Кэссиди носился где-то вне поля зрения туда-сюда, наводя панику и чуть ли не визжа. Нет, погодите, это он своим визгом вырубил их.

— А где…

— Вставай, какой же ты тяжелый, — Эрик кое-как поднял его под мышки и поволок в сторону коттеджа.

— Эрик, что это было? Где голос?

— Шон их прогнал.

Он втащил еле передвигающего ноги русала в дом и оставил на диване. Подскочил к чемодану, дернул молнию так быстро, что едва не оторвал язычок. Остальные застегнул с помощью силы, сгребая все мелочи, что остались на поверхностях, в сумки, решив, что разберется в аэропорту.

— Эрик, объясни… Я ничего не понимаю, — язык у Чарльза еще заплетался и мысли путались.

— Хах, — Эрик нервно хохотнул, и это действительно звучало истерично. — Я понял. В следующий раз окажется, что существуют еще и джинны, рождественские эльфы и ангелы смерти.

— Не понимаю, какие эльфы…

— Это были сирены, Чарльз, ясно? Сирены! И яйца были сирен! И они нас чуть не утопили.

Послышался грохот: Шон с двумя чемоданами спускался со второго этажа.

— Я готов, валим.

— Шон нас спас, заорав на них ультразвуком, и они убрались. Так что, скажи ему спасибо.

— Спасибо, Шон, — Чарльз послушно кивнул, сжав губы и положив ладони на колени, как прилежный ученик.

О сиренах он знал из историй, которые читал Эрик, но не знал, что они в самом деле существует. Эрик, судя по всему, тоже. Вот бы взглянуть на них вживую поближе!

— И даже не думай, о чем бы ты там не думал, экспериментатор-инкубатор!

На это Ксавье оставалось только покивать.

Приехало такси, и они погрузились в него так быстро, как только могли, на удивленные взгляды водителя отвечая полнейшим игнорированием. Чарльз был усажен на заднее сиденье и завален сумками, в которые Эрик накидал все, что успел собрать в гостиной.

— Трогай, чел, давай, в любую гостиницу возле аэропорта.

— Как скажете, парни, — мужчина вдавил педаль газа, и такси тронулось.

Эрик посмотрел на Чарльза, а потом обернулся назад. Море, так и не получившее свою жертву, бесновалось, жадно заглатывая песок.

— Больше никаких яиц, Чарльз. Только в качестве омлета.