Один из стражников открыл дверь клетки, и бившуюся в сетях акулу затолкали внутрь. Русалы, которым предстояло сегодня сражаться, одобрительно хлопали друг друга по плечам.

Акула была крупной, раза в два больше своих молодых сородичей, и в столько же раз агрессивней. Стоило ей сбросить сети, как она развернулась и со всего маху врезалась мордой в прутья клетки. Металлическая решетка задрожала, но выдержала натиск, и отринувшие было в сторону русалки вернулись на свои места.

Чарльз, поморщившись, потер лоб: голова загудела вместе с решеткой, а разливающееся вокруг азартное возбуждение вперемешку со страхом только растравливало душу. Понимать, что сейчас совершится кровавое убийство акул или русалок, и знать, что ничего не можешь сделать, — для Чарльза было ужасным испытанием. Он не любил жестокость, не любил напрасные жертвы. Страх и страдания умирающего всегда бывали так сильны, что никакие ментальные блоки не могли их сдержать, и Чарльз каждый раз умирал вместе с ними, не в силах после забыть эту боль.

Да, они жили в суровой природе, боролись за свои жизни, территорию, пищу. И необходимую, вынужденную смерть принять было проще, чем это…

Рейвен задергала брата за руку, пытаясь заставить подплыть ближе. Но Чарльз проплыл лишь пару метров и остановился, прижимая девушку к себе и не давая больше приблизиться.

— Или здесь, или мы сейчас же уплывем.

Он мог бы и приказать, внушить, но старался не злоупотреблять этим преимуществом понапрасну.

Рейвен послушно замерла, хотя Чарльз чувствовал, как колотится ее сердце, рвущееся ближе к арене. Русал знал, что однажды не сможет удержать ее здесь, и в один совсем не прекрасный день она окажется по ту сторону решетки…

Все попытки Эрика вырваться из прочных пут потерпели неудачу. Вокруг не было ни грамма металла, который мог бы прийти на помощь. Кто-то или что-то неведомое тащило его ко дну и в сторону, прочь от еще серебрящегося невдалеке косяка рыб и солнечного света.

На секунду промелькнула мысль о том, что Шмидт нагнал его и тут, но это не мог быть он. Не мог же?

Эрик извернулся, запутавшись в сетях окончательно, и успел увидеть, как мелькнул длинный темно-зеленый хвост. Гораздо длиннее, чем у рыбы, и куда более гибкий, чем у акулы.

Он рванулся вперед в надежде ухватить неведомую тварь за плавник, но сбоку мелькнуло еще одно тело, и по голове Эрика хорошенько приложили чем-то тяжелым. Будь он человеком, скорее всего, был бы мертв. Но акула только больше взбесилась, потеснив человеческий разум. Следующий виток веревки стянул Эрику челюсти, не давая толком разжаться, но оставляя возможность заглатывать воду, чтобы дышать.

Нечто с длинным хвостом наконец показалось в поле зрения, и Эрик замер, от растерянности позволяя беспрепятственно тащить себя вперед.

Трое русалок с разноцветными хвостами и человеческими телами и лицами, плыли перед ним, держа края сети и дразня акулу сверкающей чешуей.

Наверное, Эрику не стоило так удивляться. Раз уж существуют мутанты на суше, то почему бы им не быть в море. Не из ниоткуда же взялись все те мифы и легенды, что рассказывали родители своим детям уже многие столетия… И все же мир потерял краски реалистичности, заставляя мужчина усомнится — все ли происходит наяву. Возможно, Фрост погрузила его в транс или сон или просто накачала наркотиками — с Шоу станется.

Какое-то время Эрик смиренно позволял волочить себя в неизвестном направлении, но, в конце концов, не выдержал. Не в его натуре было сдаваться и плыть по течению. Он так и эдак пытался дать знак русалкам о том, что он не тот, за кого его приняли. Однако, были те разумны или нет, понять отчаянные движения акулы вряд ли бы смог даже морской биолог. Пасть была не приспособлена к издаванию звуков, а плавники были слишком примитивны, чтобы можно было показывать жесты.

Впереди показалось песчаное плато, заполненное целой стаей русалок, но Эрику было не до удивления или восторгов. То, что находилось в центре равнины, его совершенно не обрадовало. Клетка. Его ведут в клетку. Опять!

Рывок был таким яростным и внезапным, что русалки чуть не выпустили жертву, однако самый опытный, судя по многочисленным шрамам, русал сумел удержать сеть.

Эрик крутился и извивался, сильнее затягивая путы. Нет! Эти жалкие полурыбы не посмеют засунуть его в клетку. Он достаточно пробыл взаперти. В концлагере, на яхте Шмидта. Теперь еще и здесь, под водой, его опять хотят лишить свободы. Судьба не иначе как смеется над ним!

«Чертовы твари! Я перекушу вам всем хребты!»

Стоило оказаться внутри клетки, как Эрик со всей дури врезался в ее прутья мордой. Ярость мешала разумно мыслить, не в силах совладать с акульими инстинктами, он в бешенстве кидался на стены своей тюрьмы. Две небольшие акулы в ужасе шарахнулись от него, не желая попасть под острый зуб агрессивного сородича.

Разноцветные русалки мельтешили вокруг клетки, раздражая своим ярким мельканием. Он представлял, как вырвется отсюда и разорвет на клочки самых крупных, а потом доберется и до остальных. И больше никто из них не посмеет приблизиться к Эрику. Никогда!

Он отплыл подальше для разгона, когда дверь клетки распахнулась, впуская внутрь троих русалов. Эти были моложе и мельче его конвоиров, в руках у каждого было по копью с острым зубчатым наконечником.

Акулы позади Эрика беспокойно метались туда-сюда, не зная, что делать. У русалов на плечах были небольшие кровоточащие порезы. Совсем немного крови в воде — этого достаточно, чтобы пробудить в акулах охотничий инстинкт. Но крупный собрат, только что кидавшийся на прутья клетки, пугал, вынуждая оставаться на месте. Акулы пребывали в растерянности.

Зато Эрик медлить не стал.

Он бросился вперед, но русалы так быстро ускользнули, что, промахнувшись, он врезался головой в решетку. Зрители замахали руками, еще активнее виляя цветными хвостами, отвлекая акул, подогревая раздражение. Эрик извернулся, челюсти щелкнули в паре сантиметров от жертвы, но та успела улизнуть.

Видя, что негласный вожак вступил в схватку, оставшиеся акулы решили присоединиться.

То, что происходило, мало напоминало людскую драку. Физическая сила была важна только в финале, когда акула бы перегрызла жертву пополам. Но в разгаре боя требовались ловкость и хитрость — то, что в замкнутом пространстве было преимуществом русалок и недостатком менее поворотливой акулы.

Русалки сливались в яркое пятно, кружа вокруг озверевших от запаха крови и блеска чешуи хищников. Наконечники их копий метили в глаза и беззащитное брюхо. Одному из русалов — коротковолосому и самому крепкому — удалось задеть мелкую акулу и пролить первую кровь. Зрители ликовали.

Их блеск и шум отвлекали. Это было не слишком честно.

Эрик пропустил выпад в свою сторону — острие чиркнуло по боку, кровь из раны тут же растворилась в воде, образуя вокруг акулы темно-малиновое пятно. Он в ярости бросился на противника, но тот увернулся, и только неудачный опыт, полученный несколько минут назад, помог Эрику не врезаться в прутья.

В ту же секунду острые зубы впились ему в бок. Горячая боль разлилась по телу, но зубы сразу же исчезли, и мелкая акула, укусившая его, опустилась на дно с пробитой головой.

«Они нас стравили…»

Эрик совершил неожиданный для русалок маневр, не только уклоняясь от копий, но и двигаясь в сторону второй противницы, оставшейся без внимания. Русалы рванулись за ним, но Эрик оказался быстрее. Несколько секунд — и вторая акула с вырванной глоткой, опустилась кулем на каменистое дно, дергаясь в предсмертных судорогах.

Кусок ее плоти Эрик выпустил из пасти и обернулся на своих противников. Те нерешительно плавали туда-сюда у входа, о чем-то переговариваясь. Зрители тоже поутихли, давая борющимся передышку.

«Что с вами? Струсили, селедки?»

Кровь продолжала течь из раны, дразня русалок и раздражая самого Эрика. Он хотел поскорее уничтожить трех выскочек и насладиться их мясом. Конечно, он бы предпочел сожрать только нижнюю часть туловища, чтобы не чувствовать себя каннибалом.