Прошло не меньше часа прежде, чем Леншерр спустился вниз. Осмотрев с лестницы первый этаж на предмет наличия Чарльза и убедившись, что перевозбужденного русала в зоне видимости не наблюдается, он прошел на кухню с видом оскорбленного достоинства. Если бы не дерганность, с которой Эрик поглядывал на окно, ведущее во двор, Мойра решила бы, что ничего особенного не случилось, просто пребывание в ее человеческой халупе не достойно столь величественной мутантской задницы.

Эрик придвинул к себе чашку с горячим чаем и злобно отхлебнул. Раньше Мойра и не предполагала, что можно так злобно пить чай. Она села на стул напротив, внимательно разглядывая выключенный телевизор, будто по нему шла крайне увлекательная передача.

В тишине, нарушаемой лишь злым похлебыванием Эрика и тихим звоном чашки Мойры о блюдце, прошло несколько минут. В конечном счете, женщина не выдержала и спросила как бы между прочим самым будничным тоном, который можно было подобрать к ситуации:

— Ты действительно достал это кольцо из… — слово «задница» было тактично опущено, — унитаза?

— Я, по-твоему, совсем идиот, МакТаггерт?

Снова воцарилась тишина. Чай у Эрика закончился, так что теперь он стучал пальцами по столу, начиная действовать на нервы.

— Я сделал его из металлической дверной задвижки, чтобы он отвязался.

Мойра, наконец, перевела взгляд на нахмуренного Леншерра, но заметив вдалеке за окном знакомое лицо решила предупредить:

— Он решил, что твой желудок подобен ракушке и создает металлические предметы. Навряд ли он в скором времени расстанется с этой идеей.

Умоляющий взгляд побитого щенка Эрику тоже неплохо удавался…

Сон — это большая ценность в людском мире. Как там у русалок или акул Эрик не знал и знать не хотел, но свой сон он оберегал от внезапных вторжений, как мог. Ведь невыспавшийся Эрик — злой Эрик. Никто не рисковал делать Эрика злым. Почти никто.

Он почувствовал это сквозь сон. Потом сквозь полудрему. И в конце концов через закрытые веки.

Взгляд.

Пристальный.

Прожигающий…

Эрик открыл глаза и чуть не отпрянул, сдержавшись в последний момент. У его постели на корточках сидел Чарльз в пижаме, с горящими глазами, стаканом воды и тазиком в руках.

— Эрик, ты не спишь ведь? Я подумал, может, новое кольцо уже образовалось? Я принес тебе воды.

====== Сиквел. Русалочьи будни на суше. Яйца преткновения... (фэнтези) ======

Комментарий к Сиквел. Русалочьи будни на суше. Яйца преткновения... (фэнтези) Фик написался случайно, благодаря фото Kihsor, сделанному на Кипре в г. Лимассол: https://pp.userapi.com/c831109/v831109757/117db3/twYNo5sbmXs.jpg

— Ммм, морские боги, какая вкуснота! Закажи еще одну такую, боже, как вкусно!

Чарльз уничтожил очередной кусочек нектарина и вцепился в веточку винограда, со скоростью селедки обдирая ягоды и запихивая в рот.

— И эта русалка полчаса назад блевала после перелета и стонала о том, что ей плохо, — глядя на то, как бывший русал уничтожает фруктовую тарелку, Эрик закатил глаза.

В ресторане было ужасно душно, а он все еще в теплой рубашке: его вещи остались в чемодане, в камере хранения. С возней, которую создавали Кэссиди и Ксавье, он совершенно позабыл о том, что стоит переложить легкие вещи в сумку. Его через три часа ждал рейс до Израиля, и он должен был успеть разместить этих двух остолопов в арендованном коттедже у берега моря. Но Чарльз, весь полет прикидывавшийся камнем, — серым и неподвижным, — в аэропорту вздумал вернуть Эрику съеденный утром завтрак, а потом возжелал заполнить сосущую пустоту внутри новым.

— Чувак, да не парься, езжай дальше, мы сами как-нибудь доберемся. Мне вообще-то восемнадцать через три месяца, я уже не ребенок.

— Сначала доживи.

Кэссиди только вздохнул, оба посмотрели на Чарльза, впившегося зубами в дольку апельсина и чуть ли не стонавшего от удовольствия. Эрик благоразумно решил, что лучше оставить их подальше от своей малой родины, у берега моря, как русал и хотел. А самому по-быстрому сделать нужные дела, не отвлекаясь на: «Хочу посмотреть ту статую!», «Эрик, меня что-то укусило…», «Почему я должен носить штаны, если мне жарко?», «Эта рыба умерла давным-давно, ее нельзя есть!», «Я устал…» и так далее. От Шона проблем было меньше, но и помощи никакой. Леншерр пытался пару раз «мягко» намекнуть, что тот может валить восвояси, но и Кэссиди дураком не был: без денег-то и телепатии так вольготно не поживешь, а попасться в чужой стране за кражу кошелька не очень хотелось.

В конце концов, две тарелки и пол литра содовой спустя Чарльз решил, что воющие киты в его желудке удовлетворены.

— Тебе обязательно уезжать без нас?

— Я вернусь через два дня.

Эрик выгрузил из такси все чемоданы, и Шон, обливаясь потом, волоком перетащил их по песку в дом. Коттедж был просторным, находился в отдалении от общественных пляжей, и к нему вела единственная одноколейка, по которой могла быстро доехать скорая помощь или такси. И тут был телефон, как ни странно. Жители Республики Кипр заботились о своих туристах.

— Вау, да тут просто классно!

— Ты обещал подумать о моем предложении, не забудь, — Чарльз скрестил руки на груди, пытаясь напустить на себя суровости, но тут же сдался. Блестящее под солнцем голубое море было слишком притягательно, чтобы отвлекаться.

— Обсудим позже. И не ходи весь день, а то к моему приезду будешь лежать дохлым питоном, как в тот раз.

— Клянусь морскими огурцами, в основном я буду тут ползать!

— Не сомневаюсь…

Эрик собирался закрыть счет в Израильском банке и забрать все свои накопления. Может, был смысл остаться в стране и обосноваться где-то на берегу, но идея выглядела не самой лучшей. Чарльз горел желанием открыть что-то вроде приюта или школы для человеческих детей-мутантов, чтобы помогать им управлять своими силами и адаптироваться к жизни с новым статусом мутанта. Идея была не так уж и плоха. Сначала Эрик принял ее в штыки: его выводил из себя даже один Шон дебильными выходками. А что делать с целой кучей подростков, комплексующих, агрессивных и к тому же не умеющих справляться со своими способностями? Это было похоже на страшный сон. Но позже он увидел и некоторые перспективы. Действительно помочь тем, кто жил в страхе, кто не мог принять себя или был белой вороной среди людей. Эрик мог сделать так, чтобы другим не пришлось пережить то, что пережил он сам когда-то: притеснение (пусть как еврей, а не мутант, но кто знает, как долго существование мутантов будет держаться в тайне), эксперименты, страх быть раскрытым и страх не суметь призвать свои силы, когда это будет нужно. Его опыт мог многим пригодиться, его взгляды могли бы помочь заблудшим душам найти правильный путь.

Но вот чем будет полезен в школе Чарльз? Ему самому нужно проходить серьезный курс адаптации к жизни на суше, учиться контролировать телепатию, особенно в людных местах, и становиться самостоятельным. Эрик явно не очень хорошо с этим справлялся. Взяв на себя ответственность за русала, с которым их связало взаимное спасение собственных шкур, он быстро понял, что не готов к происходящему. Чарльз вел себя как подросток, которого до двенадцати лет держали взаперти, и вот, наконец, он вырвался на свободу. И только еще неокрепшие мышцы ног не давали ему весь день тащить Эрика на буксире туда, куда ему хотелось. Он в равной степени был любопытен и пуглив, телепатия не добавляла очков в мире людей, только осложняла дело. Скопление народа или чьи-то сильные эмоции выбивали Чарльза из колеи, и хотя он мог сам взять себя в руки, это всегда было утомительно. Выводя бывшего русала на выгул в город, или парк, или еще куда-то, Эрик ощущал себя отцом-одиночкой, который только что узнал, что у него есть сын-подросток и с ним надо найти общий язык. Но дома, где для Чарльза все было привычным и они могли просто поговорить, все менялось. Сам Ксавье казался старше, говорил иначе и мог спорить с Эриком на серьезные темы, в отличие от того же Кэссиди, который при разговорах о политике и морали скисал, корчил рожи и убирался по срочным делам куда глаза глядят.