Только через сутки после пленения его допрашивают, не стесняясь применять физическую силу.

— Наш дражайший телепат не в ладах с твоей мутацией. Можешь сказать ему спасибо за то, что мы вынуждены причинять тебе боль.

Эрик плюет ему под ноги кровавой слюной.

— Ваши тычки просто детские игры по сравнению с телепатической атакой.

Эрик смеется, слушая их вопросы. Да что с него спрашивать? Боже, серьезно? Может, он попал в какое-то реалити-шоу, в котором ему забыли объяснить правила? Сначала Люди Икс, теперь Шоу… У Эрика на лице написано, что он опаснейший шпион среди людей и мутантов?

Один.

Что, если у него всего лишь один выход?

Металлокинез нащупывает толстую пружину внутри матраса, прямо на уровне его шеи. Одно молниеносное движение — он даже не почувствует боли. К тому времени, когда они обнаружат, что он истек кровью, будет уже поздно. Шоу не получит его дара, они отпустят его мать за ненадобностью, и да, больше никто не пострадает из-за его глупости.

А не глупость ли эта мысль?

Эрик поворачивается на другой бок и утыкается взглядом в серую стену.

Шоу, Страйкер… Бесполезно бороться против них. Они всего лишь части системы, в то время как он — один.

«Ты не один, Эрик».

Голос раздается в его голове так отчетливо, будто телепат стоит у Эрика за спиной, и он, встрепенувшись, вскакивает на постели. В коридоре слышится странный скрип, который становится все ближе, и Эрик чувствует, что это что-то металлическое.

Щелчок замка. Ручка поворачивается, и дверь с легким шорохом распахивается.

— Здравствуй, Эрик.

Инвалидное кресло. Странная мешковатая одежда, скрывающая фигуру. Каштановые волосы до плеч, аккуратно расчесанные, но не слишком ухоженные. Заостренные черты худого лица прибавляют лишние годы. Тонкие губы изогнуты в приветственной улыбке. Карие глаза рассматривают его с интересом.

— Мы знакомы? — Эрик пристально смотрит на женщину в инвалидной коляске. Он бы не забыл кого-то, вроде нее.

— Можно сказать и так.

Она молчит, будто ждет, что Эрик вот-вот догадается, и он, не выдержав, снова спрашивает:

— Кто ты, черт возьми?

— Я Чарльз Ксавье. Мы с тобой уже общались.

Она касается двумя пальцами своего виска, и сбитый с толку Эрик слышит в голове знакомый мужской голос: «Здесь. В твоем разуме».

При встрече с телепатом Эрик должен был хватать его в охапку и, ломая все металлические преграды на своем пути, утаскивать прочь, лишая Шоу главного секретного оружия. Но все, что Эрик может сделать, пялясь на женщину в инвалидном кресле, так это сказать:

— У тебя проблемы с половой идентификацией или твои родители очень хотели мальчика?

— Фу, как грубо с твоей стороны, мой мальчик. Я думал, лечение в психиатрической клинике сделало тебя толерантным к людям с особенностями.

Эрик дергается, словно от удара током, и непроизвольно делает шаг назад. Он так шокирован заявлением внезапного гостя (гостьи?), что не замечает, как в коридоре появляется еще один человек. Высокий рост, отглаженный серый костюм с иголочки, все то же холеное лицо с цепким взглядом черных глаз и противной улыбкой. Кажется, будто Эрик и не выходил из врачебного кабинета клиники. Только проседь на висках и новые морщины на лбу выдают возраст мужчины.

— Шоу…

— Для тебя, мистер Шоу, дорогой, — он входит в комнату и кладет правую ладонь на ручку инвалидного кресла. Женщина больше не смотрит на Эрика, ее взгляд опущен в пол, а губа нервно закушена. — И тебе бы стоило извиниться перед Мойрой. Она лишь благосклонно позволила воспользоваться своим телом, чтобы ее брат смог увидеть тебя. Того, кто в скором времени даст ему неограниченные возможности. Мы с Чарльзом очень рады твоему появлению здесь. После стольких лет… Верно, Чарльз? — рука опускается на худое плечо и стискивает его в ожидании ответа.

Эрик видит, как женщина сжимается от его прикосновения, но лишь на секунду. А потом поднимает на Эрика взгляд, в котором горит отчаянная решимость человека, которому больше нечего терять.

Женские губы еле шепчут:

— Да…

Мужской голос в голове Эрика почти звенит от напряжения:

«Е2.Е4. Белые объявляют войну. Ты со мной?»

Взгляд Эрика ровный и уверенный, как у человека, который наконец нашел то, что искал очень долго.

«Две фигуры против одного говнюка? Я согласен».

— Да пошел ты.

Шоу смеется.

— Ты забавный малый, Эрик. Я рад, что именно ты обладаешь столь редким и ценным даром. Думаю, с кем-то другим это было бы не так интересно.

Мужчина берется за ручки кресла и выкатывает Мойру в коридор, а потом манит Эрика за собой.

— Идем, Эрик. Я покажу тебе твой новый дом.

Вопросы роем крутятся в голове Эрика. Из чистого упрямства хочется остаться на месте, плюнуть под ноги смеющемуся мерзавцу и напоследок все же вонзить себе пружину в горло. Он успеет увидеть разочарование на его лице.

«Просто пойдем. Я не смогу говорить с тобой на расстоянии…»

Это уже аргумент.

Он с неохотой идет следом, слегка прихрамывая на поврежденное во время допроса колено. Взгляд Мойры-Чарльза сочувствующий, но она ничего не говорит.

— Ох, наверное, я должен извиниться за столь негостеприимное поведение моих помощников, — Шоу небрежно машет на разбитую губу Эрика и синяк на скуле. — Но это всего лишь небольшая предосторожность. Мы должны были убедиться, что ты не представляешь из себя больше, чем нам необходимо.

Эрик хмыкает:

— То есть того, что у вас есть мутант, читающий мысли, недостаточно?

Они идут по серому коридору с множеством неприметных дверей к лифту. Здесь нет окон, только стальной свет дневных ламп. Грузовой подъемник открывает перед ними свою пасть, и Шоу закатывает инвалидное кресло внутрь.

— Я думал, Страйкер объяснил тебе суть нашей маленькой проблемки, Эрик…

«Он не знает…» — голос Чарльза шепчет в голове Эрика, хотя в этом явно нет нужды. Мойра смотрит на него снизу вверх.

— Чарльз не может проникнуть к тебе в голову, вот в чем проблема. А посему пришлось воспользоваться старым добрым способом, он, знаешь ли, еще никогда не подводил. Без всяких там псионических штуковин.

В здании четыре этажа наверху и два подземных — Эрик машинально отмечает это, глядя на кнопочную панель в лифте.

— Почему? — Эрик смотрит на Шоу, а потом на женщину в кресле.

— Пусть он сам тебе объяснит. Чарльз.

Мойра нервно теребит плед, которым накрыты ее ноги. Но прежде, чем она начинает говорить, лифт прибывает на место, выпуская их в освещенный осенним солнцем коридор.

— Все дело в особенности магнитного поля твоего мозга. Твои нейроны как будто работают на защищенном канале, и это блокирует мои псионические волны. Даже усиленные Церебро.

«Какого хрена? Мы же разговариваем с тобой сейчас?»

Эрик надеется, что выражение его лица никак не выдает Шоу то, что пленник ведет с Чарльзом двойной диалог. Он пытается не отвлекаться от их беседы, но когда они проходят мимо гостиной, то вынужден прослушать ответ Чарльза.

— Как это понимать? — его вопрос обращен к Шоу, в пустоту и немного к тем, кто собрался в гостиной. Или, точнее, назвать это комнатой отдыха.

Несколько человек оборачиваются на его вопрос и здороваются с Шоу. Старик, жующий печенье, с интересом рассматривает Эрика через свои огромные очки. Седовласая бабуля, божий одуванчик, приветственно машет ему рукой со словами: «Здравствуй, Стивви. Ты ко мне?» Парень, страдающий, видимо, от врожденного заболевания ЦНС*, скрученный в кресле, продолжает равнодушно смотреть в телевизор, по которому идет бейсбольный матч. Женщина в цветастом халате с безумным взглядом обкусывает ногти, следя за игрой и что-то бормоча под нос.

— О, это всего лишь подопечные нашего заведения. В чем дело? Никогда не видел больных стариков и инвалидов? — Шоу ловит его ошарашенный взгляд и закатывает глаза: — Совсем забыл сказать. Добро пожаловать в «Вестчестерский пансионат для людей с ограниченными возможностями». Знаешь, все эти толерантные направления последних лет вынудили убрать слово «инвалиды» из названия. Но, думаю, суть от этого несильно поменялась.