В этот момент Чарльзу показалось, что война, гремящая взрывами где-то на землях Вьетнама, вошла в его жизнь, распахнув дверь с полпинка. Или это Эрик, открывший дверь парикмахерской, на всех парах вылетел наружу и сбил профессора с ног. Споткнувшись друг об друга, они полетели с лестницы на тротуар. Благо падать было недалеко, всего три ступеньки, но Чарльз знатно отбил зад, а Эрик, кажется, ссадил ладони до крови.

— Какого черта ты стоишь у моей двери?!

Леншерр вскочил на ноги, схватил Чарльза за грудки и тряхнул так, что у того клацнули зубы. Взгляд его серых глаз, обычно спокойный и насмешливый, сейчас светился холодным гневом, а губы поджимались от злости.

— Я… Ты слышал о теракте? — Ксавье все еще пытался придти в себя, бестолково болтаясь в руках разозленного парикмахера.

«Он все знает», — мысль сверкнула в голове Эрика, похожая на стальную молнию, но Чарльз не успел никак среагировать.

Откуда-то из-за поворота вылетел черный тонированный автомобиль, и раздались выстрелы.

Если бы знать, что поход в парикмахерскую обернется так, может, Чарльз и вовсе отсиделся бы дома. Слушать Баха, пить зеленый чай и релаксировать над рефератами студентов куда приятней, чем убегать от обстрела. Война ужасала Ксавье своим уродством в головах людей, но в реальности она была еще страшней…

Как только первые пули срикошетили от стен и асфальта, а стеклянная дверь парикмахерской разлетелась на тысячи осколков, Эрик отшвырнул его в сторону и вытянул руку вперед, будто пытаясь остановить машину. В его разуме мысли горели холодным огнем, словно команды, высвечивающиеся на табло:

«Остановить машину».

«Отклонить пули».

«Никаких жертв».

«Подстава…»

«Белая Королева…»

Автомобиль закрутило на месте, стреляющий скрылся за стеклом. Его оружие взлетело в воздух на несколько метров и рухнуло на асфальт, как и сам автомобиль, перевернувшийся пару раз и припарковавшийся крышей у сломанного счетчика.

Чарльз пятился назад, таращась в ужасе на происходящее. В доме хлопали окна и форточки: кто-то высовывался, кто-то наоборот прятался в утробе дома. Мысли жителей на разных языках вломились в голову перепуганного телепата роем тревоги, животного страха и злости. Все это было слишком для половинной дозы…

Эрик обернулся к нему, прямой и решительный. На его лице застыло упрямое выражение, а в глазах читалась мысль, разбившая последние барьеры сыворотки:

«Это он их привел. Убить…»

Если бы это ощущение можно было как-то описать, то Чарльз сравнил бы его с прессом, под которым раздавленная личность теряет свою телесность, и ее место занимают животные ужас, боль и страх. Он закричал, а может и нет, хватаясь за виски и падая на колени. Асфальт оказался совсем рядом, но, чтобы разглядеть его, нужно было хотя бы видеть, а зрение заволокло черной пеленой. Его тело выкручивало, губы против воли просили о пощаде, по лицу текло что-то горячее: кровь? слезы? Хотелось разбить голову так, чтобы выпустить из нее все это давление чужих мыслей, но Чарльз потерял сознание прежде, чем смог осуществить свой самоубийственный план.

Об этом месте уж точно никто не знал, и Эрик в который раз похвалил себя за предусмотрительность. Небольшая подвальная комната у Джо, что сдавал ее любому, кто платил. Эрик платил хорошо, и Джо готов был освободить каморку от любого нищего сброда, что приплетался сюда переспать ночь или трахнуть проститутку.

Он сунул Джо сто долларов — одну из тех купюр, что дал ему чокнутый профессор на прошлой неделе, — и затащил этого самого профессора внутрь, где и бросил на единственную продавленную кровать.

Телепат, вот значит как! Одним вопросом стало меньше.

Он присмотрелся к бледному, испачканному кровью молодому лицу. Интересно, сколько этот проныра успел выведать, пока таскался к нему на стрижки? И что это вообще, черт возьми, было? Эрик хотел закурить дешевую, мятую сигарету из кем-то забытой на тумбочке пачки, но отшвырнул ее в угол и подошел к кровати.

Пара пощечин привели профессора в чувство. Сначала он бестолково глазел в потолок, пытаясь понять, где находится, пока, в конце концов, не встретился с Эриком взглядом и на его лице не появилась хоть какая-то осмысленность.

И капелька страха.

Ну, это может потому, что Эрик любезно позволил ему прочувствовать острое лезвие ножниц, прижатых к горлу. Чарльз нервно сглотнул и замер.

— Думаю, ни у кого из присутствующих в комнате не вызывает сомнения тот факт, что ножницами я владею на высшем уровне. И благодаря моей мутации они всегда хорошо заточены. Так что, если ты решишь воздействовать на мой разум, я успею перерезать тебе глотку.

Эрик говорил спокойно и холодно, но не мог избежать легкой насмешки в голосе. Вид у профессора стал совсем придурковатым, будто Эрик оскорбил его лучшие чувства своей угрозой.

— В отличие от некоторых, я не пользуюсь своим даром в столь низких целях! Так что не был бы ты так добр убрать свои ножницы от моей шеи.

Они уставились друг на друга, с одной стороны понимая, что не представляют опасности, но все же никто не хотел отступить первым. Эрик ощущал легкое прикосновение чужого разума: не угрожающее, но все-таки слишком явное, чтобы его игнорировать. Довериться собрату или нет? Вот в чем вопрос. Однажды он уже совершил такую ошибку.

Очевидно, Чарльз уловил его метания или услышал мысли. Брови его жалостливо изогнулись, и Эрик фыркнул. Вот уж кто нуждался в сочувствии, так это сам профессор.

Ножницы упали на пол, а Эрик ушел из комнаты прочь, в крохотную кухню, чтобы разогреть воды и выпить чаю.

Он зло чиркнул спичкой, чуть не сломав ее, и по краю конфорки заплясали синенькие язычки. Старый задрипанный чайник с мятым боком сначала подлетел к крану, где наполнился водой, а потом грохнул о решетку. Эрик проверил барсетку на поясе — деньги и документы были при нем, а больше ничего не нужно. Все остальное он достанет сам с помощью связей и силы. Что теперь? Куда бежать? Зачем Белая Королева сделала это? А было очевидно, что это она. Подумать на наивную идеалистку Мистик язык не поворачивался.

Из комнаты послышались осторожные шаги, и Чарльз вошел в кухню, продолжая оглядываться, и нервно теребя пуговицу на рубашке.

— Ты здесь живешь? У… уютненько, да. И чайник… Чай, это неплохо. Голова просто раскалывается, знаешь.

— Ты опять вошел в раж? — Эрик хмыкнул, не двигаясь с места и продолжая подпирать собой стол.

— Что? — растерянность на лице профессора уже начинала становиться его визитной карточкой.

— Опять несешь околесицу.

Это были слова самого Чарльза, и тот, потупив немного, наконец, улыбнулся.

— Да, прости. Просто, знаешь, не каждый день в меня стреляют на улице.

— Они стреляли не в тебя.

— Да.

Наступило снова неловкое молчание. Эрик щурился, разглядывая Чарльза, будто пытаясь просканировать на наличие троянских намерений или просто вшивость. Это было неловко, и Чарльз уставился в пыльное маленькое окно под потолком. Обычно это он был тем, кто с любопытством ученого рассматривал и размышлял. Некстати вспомнился оставленный дома блокнот с его исследованием мигрени и влияния на нее парикмахерской. Он вдруг весь подобрался и обернулся на Эрика так резко, что тот нахмурился еще больше.

— Так вот в чем дело!

— О чем ты, шизик? — скрывать свое отношение к ненормальному клиенту уже явно не имело смысла. Бровь Эрика скептически приподнялась, но на Чарльза это оказало совсем другой эффект.

— Ну, конечно! Управление магнитными полями — вот твоя мутация! Сдержанные сывороткой телепатические волны приводят к изменению в магнитном поле мозга. Деятельность нейронов нарушается, а ты как стабилизатор приводишь поля в нормальное состояние, и все проходит… — профессор смотрел на него, как на жар-птицу, под свист закипающего чайника. На его щеках все еще оставались следы подсохшей размазанной крови, а волосы были всклокочены. Безумный взгляд и странные речи добавляли полноту образа.