Райл и Слейт несколько лет состояли на службе в военно-морском флоте, стали кавалерами многих наград и завоевали уважение командного состава. Друзья так сблизились, что понимали друг друга с полуслова. Если Райла не подводила интуиция, то дело Кейтлин могло бы помочь Слейту снова втянуться в работу и прийти в себя после страшной утраты.
— Я так и сделаю, — пообещал Райл.
— Несложное поручение, согласитесь. С вашей внешностью вам не составит проблемы завязать дружбу с легкомысленной девицей, — хихикнул Ватсон, расплатился за выпивку и, махнув Райлу рукой, вышел на улицу.
Райл еще немного посидел в баре, а потом отправился вниз по Кембридж-стрит. Вокруг толпами гуляли туристы, легкий приятный бриз с расположенной неподалеку гавани обвевал лицо.
Сегодня после обеда он мог бы осмотреть здание, в котором проживала Кейтлин, и послать телеграмму Слейту. Но странное чувство, будто за ним кто-то наблюдает, заставило Райла остановиться.
Так и есть. Вот он. Мужчина. Идеальная стрижка, отличный костюм, пола пиджака оттопыривается. Вооружен.
— Тед Баркер, ФБР. — Мужчина сверкнул значком. — А вы Райл Андерсон, частный детектив. Бывший моряк.
— Верно. Чем могу быть полезен?
— Мы хотим с вами побеседовать. — Баркер спрятал значок и указал на черный «линкольн» на другой стороне улицы.
Райлу ничего не оставалось, как последовать в указанном направлении.
— Ух ты! — Мелани в восхищении наклонилась вперед.
На телеэкране появилась Ким Бесинджер. Она лежала на спине с завязанными глазами. На ней были открытая белая рубашка и белые трусики-бикини. Позади, в голубоватом свете настольной лампы, легким облачком поднимался сигаретный дым. Одетый во все черное Микки Рурк, самодовольно улыбаясь, достал из стакана кубик льда. Холодные капли упали на губы Ким, скатились по нежной шее, по порывисто вздымавшейся груди с набухшими сосками, скользнули по гладкому животу, исчезли во впадине пупка…
— Нет, ты посмотри на это. Как он… ух ты…
Пенни в ярости повернулась к подруге:
— Может, прекратишь свои идиотские комментарии и дашь мне спокойно посмотреть фильм?
Мелани заставила себя замолчать. Словно онемев, смотрела она, как Рурк кормил незрячую Ким клубникой, вишней, оливками, медом. Но когда он стал размазывать клейкую золотистую жидкость по ее бедру, Мелани почувствовала странное, почти безумное желание. Она хлопнула кулаком по дивану:
— Почему я не могу испытать такое?
— Что? — От изумления лицо Пенни перекосилось. — Ты хотела бы встретить садиста-психопата, который испортил бы тебе жизнь?
— Нет. — Мелани стряхнула с коленей поп-корн. — Я хочу такого возбуждения, такой опасности. Я хочу, чтобы страсть охватывала меня, накрывала с головой… чтобы терять разум…
— Этого все хотят. Будь реалисткой, Мелани. Страсть бывает в фильмах и в книгах. Уж поверь мне.
— А секс с незнакомцем? С человеком, с которым тебя ничто не связывает?
— Что? Хочешь рискнуть и лечь в постель с мужчиной, который потом окажется серийным убийцей?
— Почему сразу убийцей? Слушай. Как всякая женщина, я хотела бы серьезных отношений и замужества. Я знаю, какой мужчина может сделать меня счастливой. Но брак — это то же самое, что жизнь с Биллом в последние пять лет. Уют, редкий интим, вместе в отпуск, вместе с магазин. Да, еще дети. Пеленки, распашонки, бессонные ночи… Это само собой. Но прежде чем это начнется, мне хотелось бы… чего-то другого. Волнующего, сказочного приключения с человеком, который совершенно мне не подходит.
Пенни прыснула:
— Да ты одержимая, как я посмотрю. Что с тобой? Возраст? Бешеный темперамент? Гормоны?
— Мне надоело быть разумной и предсказуемой, — надула губы Мелани. — Я бы хотела попробовать… побыть в чужой шкуре. Сменить имидж, или как там говорится… После долгих тягомотных лет с Биллом, после того как он бросил меня, я, знаешь, оживаю. Как будто всю жизнь спала и вот проснулась.
Пенни бросила на подругу испытующий взгляд из-под очков:
— Сегодня, надо полагать, первый день новой жизни?
Мелани возвела очи горе:
— Спасибо, что принимаешь кризис тридцатилетней женщины так близко к сердцу.
— Мел, ты же знаешь, я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Только необузданный секс не лекарство от твоих страданий.
— Чем же тогда лечиться?
— Любовью. — Пенни посерьезнела. — Тебе нужно влюбиться.
— Нет уж, дудки. Я была влюблена в Билла. И к чему это привело?
— Билл был привычкой, а не любовью, — отмахнулась Пенни. — Осмотрись вокруг. Спроси, как живут наши замужние подруги. У всех семейная жизнь складывается и без бурного секса. Находят же люди как-то свою вторую половину… Ладно, мне пора. Завтра рано на работу. Для выставки Родена придет большая партия мини-статуэток «Мыслителя».
Мелани проводила подругу до двери и помахала ей на прощание. Из квартиры напротив доносились громкий смех и музыка. Похоже, Кейтлин привела нового любовника. Вот женщина! Уж давно разменяла четвертый десяток, а все никак не угомонится.
Мелани снова овладело странное, дикое желание. Словно она оказалась в лифте наедине с Леонардо ди Каприо и из последних сил подавляла порыв запрыгнуть на мужчину своей мечты и с силой прильнуть к его устам…
Дверь квартиры Кейтлин отворилась. Мелани отступила назад и приникла к глазку.
На площадке появился темнокожий господин в смокинге и потянул за собой молодую женщину. Глаза Мелани расширились от удивления. Сегодня вечером ее соседка выглядела будто актриса из фильма сороковых годов. Волнами ниспадали тщательно уложенные волосы — без сомнения, парик. На Кейтлин красовалось скромное розовое платье с пышной юбкой до щиколоток, оттенявшее ее светлую кожу и подчеркивавшее тонкую талию.
В этом она вся, Кейтлин. Что ни ночь — новый мужчина. Что ни день — новая внешность. Мелани тоже так хотела. Попробовать себя в новом образе, поэкспериментировать, поиграть. Месяц-другой, не больше. Шестьдесят ночей безумных бесконечных праздников и вольной страсти. Ум-м-м…
Темнокожий страстно обнял Кейтлин, прижал ее к стене, поцеловал в губы, в лоб, в шею. Та томно запрокинула голову. Мелани бесшумно затворила дверь как раз в тот момент, когда Кейтлин низким грудным голосом проговорила:
— О, ваше высочество!
Понятно. Кейтлин закадрила августейшую особу. Так далеко — точнее, высоко — запросы Мелани не простирались. Ей просто нужен был классный секс, который бы длился ночь напролет.
Каждую ночь — новый партнер, с кем она сможет открыть для себя наслаждение, которого ей не дал Билл. Мужчина, который способен на большее, чем неуклюже вскарабкаться на нее, попыхтеть пять минут, вспотеть, перекатиться обратно, пробормотать что-то нечленораздельное и мирно захрапеть. Чтобы кубики льда таяли у него между пальцев, а по ладони сочились густые капли меда. Чтобы от одного его дыхания дыбом вставали тонкие волоски внизу живота. Чтобы грудь наливалась сладкой болью, а тонкое кружево быстрых поцелуев покрывало истомленное тело…
Мелани посмотрела на свои потертые шорты, дотронулась рукой до короткого ежика волос на голове. Да уж. Обмундирование для того, чтобы стать секс-бомбой, налицо. К ней всегда «клеились» какие-то недоделанные умники или неудачники. Искали сочувствия, наверное. Она могла бы настрочить автобиографическую статью в Интернете: «Магнит для уродов и закомплексованных идиотов». Именно такие клюют на ее образование историка искусств и отличное воспитание. Вот Мелани выйдет на охоту, и они выстроятся к ней в очередь. И примутся домогаться, домогаться — как они это умеют — нудно, топорно, лапая ее потными ладонями и глядя на ее прелести сквозь толстые линзы немодных очков. Картина, достойная кисти мастера. Или резца самого Родена. «Мыслитель» и Мелани. Новое слово в искусстве. Вряд ли именно это она представляла в своих мечтах.
Почему интересные мужчины на нее не зарились?
Не иначе корень проблемы кроется в ее внешности. Она уже несколько лет порывалась сменить имидж, но Билл повторял, что тогда она будет выглядеть неестественно. Однако теперь Билл — это история. Кейтлин умудрялась создать себе тысячу образов (а у нее не очень-то были природные данные, это Мелани знала точно, как-то заскочила попросить взаймы миксер, а Кейтлин оказалась не при параде). Значит, Мелани тоже сможет. Не зря она занимала должность заместителя руководителя отдела продаж в музее. Ее работа состояла в том, чтобы придать привлекательный вид предметам искусства, которые на первый взгляд таковыми не являлись.
