Мимо ноги драпануло какое-то похожее на скорпиона существо, и в бессильной ярости Ник врезал по нему башмаком. Он проклинал русскую сучку, себя, Хоука, Гей Лорд, Пепе, «Пауков» и всех, кого когда-либо знал и мог припомнить. Не то чтобы проклятья помогли Картеру выбраться из подвала, но они дали выход обуревавшим его чувствам и заставили прийти в себя. Он обязан выстоять! Главное сейчас — это время, а из него-то его как раз и исторгли. Миссия «Сафо» с каждым дерганьем секундной стрелки катилась все дальше и дальше к чертовой матери… да и стрелок-то у Ника не было…

Над головой прозвучали шаги, и люк приоткрылся. В темницу проскользнуло чуть больше света. Вот она, со смирением и покорностью подумал номер третий. Инквизиция!

Но это оказался всего лишь принесший обед полицейский. Темное лицо вперилось в Ника с высоты.

— Комида, сеньор! Я надеюсь, сэндвич вам понравится. Мы приготовили его специально для вас! Здесь мясо убитого вчера трусливого быка. — Еще кто-то заржал. — Скажи «нортамериканцу», чтобы съел весь сэндвич, без остатка! Ему понадобятся силы, чтобы вынести то, что ему уготовано.

Ник поднял опущенную на веревке бадейку. Пока он смотрел на охранника, ему показалось, что тот подмигнул. Затем люк с грохотом закрылся и послышались удаляющиеся шаги.

Ник в недоумении уставился на ведерко. Подмигнул? Да нет, быть не может. Просто показалось, так, игра света. Зачем это полицейскому подмигивать? Ник скрупулезно исследовал содержимое: была, была в голосе охранника какая-то странная модуляция! Или тоже показалась? Может быть, он действительно прокакал все свои мозги в этой чертовой дыре?!

В бадейке находился сэндвич и кружка с водой. Ник выпил воду — в глотке першило от жажды, — а сэндвич есть не стал.

Бутерброд был толстый, из темных ломтей обдирного хлеба, с мясом. Ник приподнял верхний кусок и увидел…

Крохотного золотого паука!

Насекомое еще двигалось: дергалось и извивалось на толстом куске мяса. Ник щелчком отправил его на пол, Приподняв мясо, Ник увидел под ним клочок папиросной бумаги, на которой было нацарапано всего лишь одно слово:

«Медианоче» — полночь!

Номер третий вернулся на подстилку из вонючей соломы и расслабился. Значит, он не один! Ник заставил себя погрузиться в йогический полутранс, успокаивающий мозг и расслабляющий мускулы. У него снова был шанс, возможность действовать! Шанс выбраться из этой клетухи и вновь стать самому себе господином! Картер почувствовал себя гораздо лучше. Он не имел ни малейшего понятия о том, который сейчас час, но знал, что когда наступит полночь, он об этом узнает… и свалит к черту из этого ада!

Во время ожидания Ник принялся разыгрывать уравнение с тремя неизвестными: мотивом, возможностью и желанием. Именно Иуда должен был помочь ему бежать! Что за прелестная дилемма. Все это попахивает некоей безумной логикой: Иуда нуждается в его долларах, и он же хочет его укокошить! Но ни одно из этих желаний не выполнимо, пока Ник рассиживает в подвале.

Но затем Картер решил, что это не Иуда: он был готов поспорить на что угодно, что его хочет вытащить Эль Лобо — главарь меньшей группировки «Пауков». Он каким-то образом прознал о бедственном положении Ника и решил по лишь ему известным причинам помочь американцу. О причинах Ник не очень беспокоился. Через какое-то время он спокойно растянулся на соломе и звучно захрапел. Сон.

Его разбудил резкий, глухой взрыв гранаты. Мгновенно вскочив на ноги, номер третий приготовился. Сверху донесся топот ног и громкий вопеж. Судорожно заговорил автомат. Взорвалась еще одна граната. И еще. Это произвело сильное впечатление на номера третьего. Эль Лобо (если это он) не собирался шутковать. Он устроил наверху небольшую, но милую войнушку.

С клацаньем откинулся люк. На Ника уставилось лицо в маске. Высокий голос спросил:

— Вы, значит, сеньор Картьер?

О Боже! Девица! Ник ответил:

— К вашим услугам, сеньорита!

Сквозь отверстие люка вниз упала веревка с узлами:

— Поднимайтесь, сеньор! И как можно — ми пронто! Мы должны по возможности срочнее выбираться из этого проклятого места!

Ник полез наверх, словно индус в поисках кармы. Девчонка держала два автомата. Один она перебросила Картеру.

— Бежим! Пронто-пронто! Убивать лишь в крайнем случае!

Ник побежал за ней по длинным каменным коридорам. Девушка порхала впереди, словно скоростное привиденьице. Привидение в обтрепанных вельветовых штанах и кожаной штормовке. Брюки у нее были заправлены в тяжелые армейские ботинки. Она бежала, стуча каблуками: «клоп-клоп-пин!»

Они свернули за угол, и Ник едва не грохнулся, споткнувшись о тела двоих гвардейцев. Пробегая мимо, девушка плюнула в сторону трупов:

— Бастардос![39]

С вершины лестницы снова донеслось буханье пулеметной очереди. В четырех стенах «уомпкнула» граната, и Ник вспомнил о вилле Гей: да, эти «Пауки» тоже были мастерами своего дела!

Они добежали до широких пологих ступеней лестницы. На самом ее верху находилась поднятая сейчас железная решетка, похожая на те, которые стояли на средневековых замках. Девушка вертанула Ника к себе:

— А сейчас, — пронто! Нас здесь всего десяток, некоторые убиты, а ла Гуардия выслала подкрепление. Поспешим!

Она повернулась и рванула вверх по ступеням. Ник помчался за ней, держа наготове автомат. Они поднырнули под решетку и сквозь узкий зальчик проскочили в длиннющий, идущий по всей длине полицейского участка коридор: от дыма было не продохнуть, воняло кордитом. С улицы доносились стоны.

Девушка указала налево:

— Аделанте! Через заднюю дверь! Там грузовик! Скорее!

Ник побежал. Подскочив к задней двери, он услышал крик девушки:

— Карлос! Мендоса! Рафаэль! Пронто-пронто! Я вас прикрою!

Ник остановился и оглянулся. Он увидел троих плотных мужчин в масках, бегущих к нему по коридору. Девушка замешкалась, повернувшись к ним спиной.

Один из мужчин сграбастал Ника:

— Тонто — дурень! Пошел! Это тебе не пикник! Двигай!

Ник вывернулся из рук мужика. Из-за угла в коридор выскочило трое гвардейцев. Ник поднял автомат и послал очередь. Один из полицейских упал. Мужчина снова вцепился в Картера, ругаясь на чем свет стоит.

— Мы не делаем этого для развлечения, сеньор! Ради Господа-вседержителя — бежим!

И хотя Ника чуть ли не волоком тащили к двери, он все смотрел на девушку. Та припала на одно колено, и сразу же застрекотал автомат; короткие точные очереди. Двое оставшихся гвардейцев завертелись на месте и грохнулись на пол. Девушка задержалась, чтобы пустить еще по одной очереди в каждое тело, потом вскочила и, словно кролик, кинулась к задней двери. Ника буквально вынесло в замощенный кирпичом внутренний двор. Ну и штучка! Хладнокровна и кровожадна, как крыса. Интересно, кто она, подумал он.

Ник бежал по осклизлым от измороси и слякоти кирпичам. Было темно, как в жопе у негра, и ни фига не видно, кроме затемненных фар затрепанного грузовичка. Дворик насквозь продувался завывающим, словно привидение-плакальщик, ветром. Было очень холодно.

Здоровенные ручищи приподняли Ника и затащили в кузов. Мужики повалились на него, чертыхаясь, хрюкая и проклиная все на свете. Девушка заскочила последней, опустила брезентовый полог и проорала водиле:

— Салио! Ми пронто! На Арбалетную улицу! И будь аккуратнее, омбре! Если кого-нибудь задавишь; нам — каюк.

Грузовичок поднатужился, взревел и рванул из двора в узкую аллею. Эту поездочку Нику не позабыть никогда. Либо водитель был каким-то невероятным мастером, либо у него имелось благословение каждого святого из агиологии[40]. Шины визжали от непереносимой пытки. Один раз их занесло и грузовик чиркнул бортом по стене. Каждый поворот проходили на двух колесах — временами Нику казалось, что он бредит. И Картеру стало как-то жаль, что он не в своей такой надежной и спокойной тюрьме…