— Не знаю, — пожал плечами дежурный. — Сказала, что заболела, что очень устала.

— Чем это она заболела? — вдруг встрепенулся комиссар Розен, словно собака, почуявшая след. — Уж не Доман ли тут замешан? Я, пожалуй, навещу вашу секретаршу, возможно, ей понадобится помощь, — со странной улыбкой сказал он Мартену.

Алиса жила в центре Парижа, на улице Лепик, в доме, построенном в стиле позднего классицизма. Это было небольшое приземистое здание, украшенное колоннами. Подъезды располагались по его периметру, а небольшой дворик, отделенный от улицы широкой лестницей, был вымощен тяжелыми каменными плитами.

Жосслен как раз выходил от Алисы, когда внезапно заметил у главного подъезда комиссара Розена который внимательно разглядывал табличку с фамилиями жильцов, вывешенную на фасаде.

— Алиса Арджани, — прочел Розен. — Третий подъезд, бельэтаж.

Он направился вдоль колоннады, как вдруг кто-то негромко окликнул его сзади. Розен обернулся. У колонны стоял Жосслен Доман. Живой и невредимый.

— Розен, — сказал он. — Ты удивлен? Я же предупреждал, что буду преследовать тебя, что всегда буду стоять за твоей спиной.

Розен непроизвольно потянулся к кобуре пистолета. Уловив это движение, Доман тут же сунул свою руку в карман куртки…

Розен замер. Доман тоже не двигался. Вопрос жизни и смерти решало то, на какую долю секунды быстрее один из них сумеет выхватить оружие. Наградой за это мгновение будет жизнь. Розен и Доман не сводили друг с друга глаз. Несколько минут показались им вечностью. Оба они ожидали какой-либо случайности, вернее, его величества Случая, который пришел бы на помощь кому-нибудь из них. Это мог быть резкий гудок машины за спиной, луч солнца, пылинка, попавшая в глаз.

Однако судьба приняла обличив смешного рыжего веснушчатого паренька-посыльного из цветочного магазина, который появился из-за угла с огромной корзиной гортензий в руках.

— Месье, не знаете ли вы, где тут второй подъезд? — обратился он к Доману и Розену, неподвижно стоящим у дома, глядя друг на друга немигающими глазами.

Естественно, ни тот, ни другой не проронили ни слова.

Посыльный растерялся.

— Алло, месье! Что это с вами? Вы стоите, словно на дуэли.

Он топтался между ними с огромной корзиной упакованной в шуршащий целлофан.

— Я вот принес цветы… Консьержка сказала, что их заказывали в семнадцатую квартиру, а там никто не отвечает. И я подумал, может, тут какая-нибудь ошибка…

Но двое мужчин хранили странное молчание и даже не взглянули в его сторону. Посыльный почувствовал себя так, словно вот-вот должно произойти нечто ужасное.

— Кажется, месье, я вам мешаю… извините…

Паренек робко попятился, оступился на лестничной ступеньке и выронил корзину…

Два выстрела грянули почти одновременно. Но быстрее среагировал все-таки Доман.

Розен вскинул руки, покачнулся и упал навзничь. На рубашке с левой стороны стало медленно расползаться красное влажное пятно.

Посыльный в ужасе пополз с места боя на четвереньках, потом вскочил и мгновенно исчез, словно растворился в воздухе.

Доман подошел к Розену. Тот был уже мертв. Жосслен быстро вынул револьвер из его обмякшей руки, достал документы из кармана пиджака и повесил на шею Розена свой именной медальон.

Полицейский патруль, который приехал по вызову посыльного через несколько минут, обнаружил труп немолодого мужчины плотного телосложения, брюнета без особых примет, не имевшего при себе никаких документов. Только на шее у него висел именной медальон, согласно которому убитый являлся полковником французской секретной службы Жоссленом Доманом.

Это сообщение полиция сразу же передала в информационный отдел службы безопасности. Через несколько минут новость разнеслась по всему офису.

— Нет, я не верю, — упрямо твердил инструктор Пикар, услышав доклад дежурного по информационному отделу.

— Полиция сообщила, что при нем был найден только именной медальон полковника Жосслена Домана номер 52.40.565. Мы проверили по картотеке, номер совпадает. По данным предварительного осмотра тела, офицер был убит из огнестрельного оружия.

— Из огнестрельного оружия? — переспросил Пикар. — Я не могу в это поверить. Доман слишком хорошо стреляет. А куда полиция доставила тело? В морг?

Инструктор Пикар положил трубку и несколько минут сидел в задумчивости. Потом он снова вызвал дежурного.

— Свяжитесь с полковником Мартеном. Скажите ему, что я не верю, будто убитый на улице Лепик — это Жосс Доман. Это невозможно. Тут что-то не так. Пусть Мартен пошлет кого-нибудь в морг для опознания тела.

Когда в штабе охраны в Шато де Ферьер стала известна эта новость, в воздухе повисла странная тяжелая тишина.

Наконец молчание прервал полковник Мартен.

— Мы с самого начала знали, что все это закончится плохо… Ну почему Доман был таким упрямым?!

— Пикар сомневается, что это Жосс Доман, — осторожно напомнил Валеруа.

— Да, это необходимо проверить, — согласился Мартен. — Инспектор Фарж, поезжайте в Париж, сходите в морг и удостоверьтесь, он ли это.

Фарж молча вышел. Через несколько минут в комнату заглянул напыщенный, нарядный и напомаженный помощник президента Нджалы Амилкар Андриаманантена.

— Господин полковник… — сказал он.

— Слушаю вас. Что-нибудь случилось? — В последнее время полковника Мартена не оставляли дурные предчувствия.

— Ничего не случилось, — ответил африканец. — Но его превосходительство хочет знать, все ли готово для приема вертолета мадемуазель Фридериксен. Где вертолет сядет?

И тут Мартен словно взорвался. Три дня он разыскивал невидимку Домана, три дня рисковал своей жизнью. А эту скотину Нджалу интересует только его девка.

— Плевать я хотел на его шлюху с этим вертолетом! На клумбу сядет, или на газон. Мы не уполномочены решать такие проблемы. Понятно?

— Да, мне все понятно, — лицо помощника президента приняло ледяное выражение, он оскорбленно передернул плечами и вышел.

— Не стоит так горячиться, господин полковник… — успокаивающим тоном проговорил Валеруа.

— Да, вы правы, Эдуар. Прикажите отвезти людей в казармы. Думаю, обычной охраны теперь нам хватит, — устало сказал Мартен. — А впрочем, пойдемте вместе, мне нужно немного подышать свежим воздухом.

Инспектор Фарж подъехал к длинному приземистому зданию морга. Он показал дежурному свое удостоверение. Тот внимательно прочитал его, оглядел Фаржа и затем вызвал санитара. Через минуту в приемный покой вошел старик с ватным лицом и неподвижными глазами. Фарж отшатнулся: от служителя морга, казалось, несло каким-то могильным холодом.

— Пойдемте со мной, — скрипучим голосом сказал старик и повел Фаржа по длинным пустынным белым коридорам.

«Ведь это дом, где временно обитают мертвые, прежде чем их похоронят, — почему-то подумалось Фаржу. — Гостиница для покойников. А старик-санитар это Харон, перевозящий души умерших через воды Стикса».

Ощущение странного, потустороннего покоя обволакивало Фаржа, и он чувствовал себя жалким, лишним и суетливым в доме, откуда для многих начинался путь в вечность.

Фарж тряхнул головой, отгоняя от себя странные, не свойственные ему мысли. В этот момент старик распахнул дверь, и они вошли в помещение с холодильными камерами.

— Вас интересует тот, что доставлен сегодня утром с именным медальоном Жосслена Домана? — переспросил санитар.

— Да, — кивнул Фарж.

Старик подошел к одной из камер, выдвинул из нее тело, укрытое простыней, и приподнял ее край.

Фарж увидел перед собой бледное, спокойное, уже тронутое смертельной синевой лицо своего шефа, комиссара Розена.

— О господи! — вскрикнул он в ужасе и опрометью выскочил в коридор.

Старик-санитар пожал плечами.

— В конце концов, смерть так же естественна, как и жизнь, — резюмировал он. Ежедневное сравнение жизни и смерти сделало его философом.