– В таком месте да не покурить! – тянется Тибат.

Скурил он, конечно не много. Сразу же побежал к камину запивать.

Юна допила последние градусы и предложила свалить от сюда. Аргументировав это тем, что нам и втроём хорошо. Причём так, как давно не было. Я согласилась.

– Ну, раз так, то почему нет! – поддержал нас Тибат.

Вы идите к выходу, а я попрощаюсь с Бари, – сообщила нам Юна.

– Как знаешь.

Я считала, что и так можно уйти. Но всё же мы с Тибатом спустились вниз, и вышли на улицу. Веселье было в разгаре. Но все в основном находились внутри или со стороны берега, у бассейна. У входа почти никого не было. Тибат заговорил.

– Чего-то я был пьяный, а сейчас какой-то трезвый слишком. Это от белыша вашего?

Так это он забавно спросил. Повезло Юне, хотя надолго ли, едва ли это можно было сказать сейчас.

– Да. От него самого.

– Ох, видел бы тренер. Даже не знаю, что и было бы.

– Разве вам не положен отдых, каникулы там какие-нибудь.

– Положен, сегодня как раз у нас и начались каникулы. Но, не смотря на то, что на отдыхе у нас нет таких тренировок, как в разгар сезона, соблюдение режима нам показано.

– И, что у вас в команде никто такими вещами не занимается?

– Я, честно говоря, и не знаю. Если и занимаются, то очень тихо. Можно и из команды вылететь.

– Даже так?

– А вы с Юной лучшие подруги?

– Ну, типа того.

– Давно вы знакомы?

– Три года дружим.

– А как познакомились?

– Я раньше у неё шофёром была.

– Шофёром?! Интересно. Как же это получилось.

–Да так. Её отцу понравилось, что я не мужчина и со мной не возникнет определённых сложностей. Сначала Юна не особо приветствовала идею с водителем женского пола. Но со временем мы подружились.

– И что потом?

– Да это долгая история, ты лучше скажи, чем ты помимо футбола занимаешься.

– Да чем-чем, иногда фильмы смотрю, гуляю иногда.

– И всё?

– Ну, так, как будто всё.

Я почувствовала себя дурой, спросив о его занятиях: «И всё?». Потому что, если бы он только играл в футбол, делая это так, как делает, то это было бы уже очень много.

– Слушай, я глупость сказала. Ведь твоя игра – это уже куча «многа». Да ещё и прогулки, и фильмы смотришь. Вот, есть расхожее мнение, что спортсмены туповаты, скажи, а что футболисты не спортсмены? – Автоматически потянулась улыбка, из разряда подсказок – типа, это комплимент. Что противоречило смыслу, высказанной мною мысли, видимо, до конца не верилось, что чемпион реально врубается.

– Да и вас я бы дурами не назвал, – он подчеркнул слово «дурами», и мы улыбнулись друг другу.

Реально врубается.

– Ну, всё можем валить! – сбегая к нам по ступеням парадного крыльца, сообщила Юна. – Бари, конечно, сделал вид, что огорчен нашим уходом… ну, и фак с ним, – нахально вкрутила Юна.

Когда она спускалась по ступеням, её светлые волосы, заплетенные в подобие косы со множеством всяких разноцветных декорприблуд, стучали по её спине, издавая звук лёгкого треска. Это стучали друг об друга камни, различной величины, цвета и огранки. Глаза её горели зелёным огоньком. Зелёный цвет был такой, каким бывает в исполнении моря. Но это в данный момент. А вообще, цвет её глаз менялся от зелёного, как сейчас, до серого через блекло-голубой. Причём, закономерности я не могла найти. Губы сменили надменную сдержанность на хулиганскую улыбочку. Мне, кстати, всегда казалось, что выражение её лица меняется только движением губ, тонких, но не настолько, чтоб отбивать желание познакомиться с ней поближе.

При каждой смене ступеньки на опорной ноге, икроножная мышца разделялась с фасадом длинной голени еле заметной продольной впадиной, опутанной сеткой чулок. Которые уходили под клетчатые жёлто-розовые бриджи, обтягивающие, такие же аппетитные ляжки.

Раз уж так вышло, скажу и про платье. Платье, это одно название, скорее это был топик с одним длинным рукавом. На втором плече, топ держался на лямке. По рукаву шли две жёлтые спортивные полоски, на перчатках были такие же. А в руках, довольно большая шёлковая сумка, грани которой были отделаны жёлтой кожей. В общем, наряд её выглядел смело. И вместе мы смотрелись немного странно, так как я была в чёрном вечернем платье, а против её всевозможных золото брильянтовых украшений, на мне было только небольшие бусы из чёрного жемчуга, и платиновый браслет, отделанный пластинами из чёрного оникса.

Короче, красивая девка моя подруга, хоть и оборзевшая совсем.

Ой, чего-то меня понесло. Надо мыслями к ребятам возвращаться.

Парковщик подогнал Юнину «ракету» и вылез, предлагая жестом занять законные места в кабине. Всё бы ничего, да вот только мест в кабине всего два.

– Классный автомобиль, – заценил Тибат.

– Да, но только не сейчас, чего-то мы с тобой ДжонИ лажанулись, – вспомнила Юна об отсутствии третьего места.

– А чего, он же футболист, рядом побежит, – позволила я себе такую шуточку.

– Только надо мяч к машине привязать, а то я же футболист, без мяча не могу, – поддержал наш красавец.

«Наш красавец», – чего-то я попутала, для меня он просто Тибат, ну, или там Джаволи.

– Ладно, сейчас разберёмся.

Юна обернулась к парковщику и сказала, чтобы он загнал тачку в гараж, параллельно вытаскивая телефон.

Парнишка пытался было объяснить, что в гараж не положено, но внимание леди уже было в трубке. А сама она, не спеша цокая каблуками, отошла в сторону и начала разговор. Очень скоро она вернулась и протянула телефон человеку в форме.

– Это вас, молодой человек, – и нам добавила. – Говно вопрос.

Видно было, что парень вряд ли до этого момента лично общался с главным работодателем. Он вернул телефон и, козырнув, доложил.

– «Щас», будет!

Спустя несколько минут, как габаритные огни двухместного «монстрика» исчезли за поворотом к гаражам, подкатил серебристый лимузин. Уверена, что прелестное создание Юна Юрьевна могла легко попросить Бари Лайта, прислать вертолёт.

Подкатил и остановился перед нами. Шофёр спешит открыть перед нашей компашкой дверь, но в изумлении обнаруживает, что этот процесс уже запущен, присутствующим среди нас кавалером. Парковщик тоже косится на нас, да и Юна не сразу врубилась, когда Тибат распахнул перед нами дверь автомобиля. Я первая скользнула в салон, веселясь его непосредственности. Юна опомнившись, не могла оставить этого без комментария и, кинув водителю: «Не суетись папаша, мы же не немощные какие», – тоже скрылась в салоне. Водила не знал, что ему делать и, когда решился уже хотя бы закрыть дверь, рука его схватила воздух, а дверь закрылась без его участия. Мы с Юной в какой раз захихикали, но то ли ещё будет – всё веселье ещё впереди.

– Что? – вопросил Тибат, не понимая о чём это мы.

– Что?! – ты ещё спрашиваешь: «Что», – постаралась сделать Юна серьёзный вид. – Да ты только что у водителя хлеб отобрал!

– Ах, вот в чём дело. Ну, знаете ли, вы меня извините, но мне кажется – это какие-то средневековые замашки. У меня же не заняты руки кучей коробок, например. Почему-то рисуется в голове поезд, запряжённый чёрным пыхтящим паровозом где-нибудь в Баден-Бадене конца девятнадцатого века, из первого класса которого выходит уважаемое семейство с кучей «корзинок-картинок-картонок-и-маленькихсобачонок», продвигаются через вокзал к ожидающему их ландо и им открывают дверцы, так как руки заняты скарбом.

– Неплохо обрисовано, – подключается Юна. – Вот только нестыковка с тем, что руки у них заняты. Максимум солнечные зонтики и упомянутые собачонки, у мужчин, лишь трость, остальное не их забота.

– Ага! – вступаю я. – Они подходят к своему тарантасу и, выстроившись в очередь, ждут, пока кучер с носильщиком погрузят вещи и потом только откроют им дверцы. С криками ликования всё семейство грузится в коляску.

Тут Тибат вспомнил о фантастически своевременно сделанном признании о том, что я была её шофёром:

– Слушай, ДжонИ, а ты когда работала у Юны, ты ей тоже открывала двери, получается?