– Да. Ну, что?

– Не берёт трубку. Но ты знаешь что, я тут кое-что вспомнил, если это всё так важно ты можешь её найти.

– Как?

– Отчалили-то они на моём лимузине, а уж свою машину, если ты помнишь, я из-под земли достану, тем более в этот раз всё гораздо проще – нужно связаться с водилой и делов.

– Это отличная новость, спасибо Бари.

– Я проинструктирую водилу, он тебе перезвонит.

– Пока, спасибо!

– Не за что, мы ж семья!

– Шведская, бля! – вырывается у меня, пока нажимаю кнопку разъединения.

Мысли разбегаются, в голову лезут воспоминания. И не уже ли мне придётся ехать по каким-то злачным местам в поисках оголтелой дочери, чтобы наладить её финансовую независимость. Да, надо ехать, это будет для неё жестом с моей стороны предупреждающим границы моего терпения. Я не буду устраивать разборок, просто, дам понять этим, как это для меня важно. Та-та-ру-та.

– Да!… Да, это я… Да Григорий, это меня как раз и интересует. И вот ещё что, как вам кажется, они собираются пользоваться вашими услугами всю ночь?… Отлично. Так какой первый адрес?… Запомню… Спасибо. Перезвоните, если поменяются планы.

Пожалуй, налью себе ещё водки, пока подают машину. Приходит в голову переодеться в более неформальный костюм. Иду в гардеробную сбрасываю галстук, костюм, рубашку прямо на пол. Надеваю джинсы, другую рубашку, джемпер и чувствую какую-то забытую лёгкость и удовольствие от того, что не приходиться натягивать очередной официальный костюм, который принесли специально обученные люди в специально отведённое для этого место. Где-то тут у меня были пижонские светло-коричневые сапоги, подаренные испанскими партнёрами, хоть раз куда-нибудь надену. Выхожу на улицу, не дожидаясь вызова, подожду снаружи – ночь приятна, чувствуется ветерок, он как раз такой силы, какая требуется, чтобы почувствовать ночную свежесть. Секунд через десять подъезжает машина. Всё складывается, вроде, неплохо. Сажусь, называю адрес, и мягким ходом такси везёт меня по ночным улицам. Давненько я вот так вот, не разглядывал город – красиво. Мне, вдруг вспоминается история, которую упомянул Бари, про угнанную у него в молодости машину. Он ведь её действительно из-под земли достал.

Купил он её в начале зимы, это была русская «Жигули семёрка», они когда-то давно в прошлом веке ещё штамповали их по лицензии Фиата. Но Бари хотелось именно русскую «семёрку», он считал, что она на «Ролс Ройс» похожа, если кое-что подправить. Вот такая интересная мысль у него была. И всю зиму она простояла в гараже, у знакомых, как мы их тогда называли, самоделкиных, которые в то время имели с нами долю. Кстати сказать, ездить Бари хотел на честно купленном автомобиле, честно купленном на честно украденные деньги. Ладно, это всё лирика, в общем, нашёл он дедульку с семёркой конца девяностых в хорошем состоянии и заказал у наших механиков тюнинг по полной. Всю зиму они искали, меняли, ковали, клепали, рихтовали – шутка ли из «Жигулей» «Ролс Ройс» смастерить, я долго над ним смеялся. «Купи ты нормальную тачку, тот же «Ролс Ройс» в конце-концов, подержанный на первое время, но «Ролс Ройс», – наставлял я его. Но он упёрся, всегда упёртым был, в жопу меня послал, и наказал самоделкиным этим Рорика своего под чехол прятать каждый раз, когда я на горизонте появлялся. Причём, Рориком я в шутку эту колымагу обозвал, а он взял и стал её так называть, заменив иронию на гордость и любовь. К живым людям он вряд ли испытывал подобные чувства.

Раз как-то сунулся было я под чехол заглянуть, ну, так с шутками, подначками… оттолкнул меня, чехол задёрнул и орёт, что я над Рориком издеваюсь, вот и нечего нос мне свой совать пока он в неглиже. Ой, я смеялся, это так ему машина эта недоделанная в душу запала, что он на такой полёт мысли сподобился: «Рорик в неглиже». И мастерам пригрозил физической расправой, если они мне её покажут.

Весной к апрелю машина была готова, всё-таки помимо его Рорика были и другие дела у парней, так сказать текучка, от которой зависело и наше благосостояние. Оставил он меня у гаража, внутрь не пустил, типа презентацию затеял.

Открываются ворота за рулём сияющий Бари, не понятно кто больше сияет машина или хозяин. Но, справедливости ради, признаю оно того стоило. Конечно, это был не Ролс Ройс, но на младшего брата в гоночном варианте тянул вполне. У семёрки сам по себе капот по центру сверху и со стороны решётки выдаётся в общем-то действительно как у Ролс Ройса, но теперь это было заметно невооружённым воспалённым сознанием Бари Лайта глазом. Эта выпирающая часть капота была доведена до разумного предела, а вместо радиаторной решётки был огромный воздухозаборник в виде носового отверстия черепушки. Капот и нижняя часть кузова были оранжевые, а крыша и дверь багажника чёрные. Солнце разбивалось о лучи хромированных дисков, которые контрастировали с матовой чернотой низкопрофильной резины. Выставив кузов полностью из гаража, Бари продемонстрировал голос своего Рорика, видно было, что его голосовыми связками была не та погремушка, что занимала пространство под капотом до этого. Сзади над правой фарой красовалась рельефная надпись прописными буквами «Рорик».

Это была его первая машина, нам тогда было лет по двадцать, может, чуть больше, мы только начинали свою полную авантюрной романтики жизнь. Как легко сегодня это говориться «Авантюрная романтика», в те времена мне не пришло бы в голову так описать нашу бурную деятельность.

Всё лето он прогонял на своём творении, наводя шороху на улицах и в умах юных красавиц. В начале августа ему приспичило отправится на фестиваль переделанного транспорта, который проходил в соседнем городе Свежборге. Сто восемьдесят километров планировалось преодолеть, естественно на машине. Ну, ладно, почему нет, молодые – ветра хочется. К началу мероприятия подчистили хвосты, да и рванули. Ехать не далеко, всего-то около полутора часов с учётом одной дозаправки и штрафа, скорее даже взятки, за превышение скорости, спокойно могли права отобрать. Честно говоря, как вспомню, так вздрогну, могли бы разложиться по всему шоссе, но, видимо, у этого сукина сына ангел хранитель с алмазными яйцами, чему я убеждался впоследствии не раз.

Там в Свежборге было всё стандартно. Нет, тогда мы были в восторге, это было одно из первых подобных мероприятий с тех пор, как у нас появились мало-мальски значимые суммы. Но, как говориться, с высоты прожитых лет видно, что последующие разы становятся всё менее значимы, менее впечатляющими и необычными. По этой причине и по причине того, что история про угон, а не про пьяные выходки и любовные похождения, моя память обошла подробности времяпрепровождения, извлекая лишь основную суть. И суть эта заключается в том, что Рорик вызвал живой интерес многих, как просто посетителей, так и владельцев других экспонатов. И среди них был один такой пижонистый типок, проявлял чрезмерное любопытство, а в итоге настойчиво пытался сговориться о цене. Бари даже слышать не хотел подобных предложений. И когда в третий раз тот завёл разговор о том, что эта машина не стоит столько, сколько он предлагает, то, повиснув лацканами своего модного пиджака на пальцах Бари сжатых в кулак, услышал процеженные сквозь плотный строй зубов слова категорического отказа: «А какого хрена ты предлагаешь столько за неё, мудило, я что тебе девочка, меня такими понтами брать. Иди на хуй отсюда и больше не подходи». Бари Лайт, если и выбирал выражения, то лишь из соображений наибольшей доступности и безапелляционности. Пижон, конечно, повыделывался: «Да ты знаешь, с кем говоришь? Да тебе не жить! Я тебя достану!», – но мы уже всё внимание к девочкам, чего с дурака взять.

Слова Бари подействовали, и мы видели его только издалека около его белого кабриолета. «А какой ещё кузов может быть у такого придурка», – приговаривал мой друг – новоиспечённый автолюбитель.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.