Прохоров пытался оправдывать себя малоубедительными доводами: мол, ещё вопрос, кто кого оставил, тем более что она старшая группы, но тут же справедливо возражал себе, что как раз этот факт обязывал его подчиниться. Но как бы то ни было, а это сейчас не давало ему покоя. "А если Ольги нет в лагере?" - тревожно думал Виктор. По мере приближения к лагерю у него всё чаще как-то неприятно ёкало в груди, краски осени потухали, и он ускорял шаг. "Да нет, где же ей быть! Конечно, она уже там!" - продолжал успокаивать себя Виктор, что давалось ему непросто. Одна только мысль о том, что Ольга, наверно, уже встретилась с Гришей, вызывала в нём возмущённую ревность.

Действительно, Григорий был уже в нижнем лагере и узнал о случившемся с Ольгой: в данный момент она находилась на одной из скал и не могла самостоятельно выбраться.

- Мы не можем её найти, - сказал пилот. - Три раза уже вокруг облетели.

- Мы тоже ходили по низу, кричали, - заметил один из рабочих.

- И что же, она не подавала никаких сигналов? - обеспокоенно спросил Миронов.

- Почему же? Она по рации ориентировочно указала место, но мне не удалось её обнаружить, - объяснил лётчик.

- Сделаем вот как, - решил Григорий и обратился к лётчику: - Забросьте меня наверх, может, ещё Виктора застанем. А если нет, я пойду один прямо на лагерь через скалы. Найду Ольгу Игоревну. А вы вещи заберёте.

- Лады! - сразу отозвался пилот.

Тут позволю себе повториться о некой зовущей достоверности, присущей Григорию и ощущаемой окружающими людьми, поэтому никому не пришло в голову противоречить ему, напротив, все охотно согласились с его планом.

Вертолёт поднялся в воздух. Вскоре Григорий увидел место разобранного лагеря и сложенные вещи. Виктора на месте не было. Григорий погрузил вещи и какое-то оборудование на борт. Махнул рукой: "Улетай". Сам же стал спускаться в направлении нижнего лагеря. Он прошёл совсем немного и на одной из скал заметил Ольгу. Грише стало понятно, почему с вертолёта её не обнаружили: в своём зелёном свитере она просто сливалась с местностью. Как нарочно! А ведь неписаное правило гласит: хотя бы один человек из группы в походе должен иметь на себе что-то яркое, хорошо различимое с воздуха. В общем, случайная цепь одиночных нарушений правил, которые, как известно, в опасных профессиях пишутся кровью, чуть не привела к трагедии.

Григорий достиг уступа скалы, с которого, вероятно, Ольга спрыгнула в энергичном и смелом задоре на небольшую площадку, где сейчас и находилась. Гриша предусмотрительно закрепил трос и затем ради проверки его надёжности сам спустился по нему к Ольге. Каким бы ни показалось странным, но они ни слова не сказали друг другу. Гришина "немота" и озабоченно нахмуренный взгляд подействовали на Ольгу сильнее, чем возможные укоры и сентенции. Вид у Ольги был испуганный, приниженно-виноватый, но одновременно какой-то вызывающий, как будто она в любой момент готова броситься защищать себя.

Гриша Миронов прошелся по периметру площадки, осмотрелся и досадливо покачал головой. Вот и ещё одно нарушенное правило - первое горное правило: никогда не идти тропой, по которой нет возврата! Легко спрыгнув на уступ, Ольга оказалась в западне: она не смогла ни спуститься, ни подняться обратно. Вниз - обрывистая крутая скала упиралась в бурную стремительную реку, а обратно наверх - не за что зацепиться на гладкой отвесной поверхности. Ещё раз внимательно осмотрев скалу, Гриша заметил узкий карниз, не шире четверти метра, и подумал, что по нему они смогли бы добраться до уступа, с которого дальше можно безопасно спуститься. Но в нынешней ситуации он не хотел рисковать.

- Ольга Игоревна, будем подниматься по тросу наверх, - императивно сказал Гриша.

- Можно спуститься здесь, по карнизу, - робко заметила Ольга.

- Нет, сейчас мы будем делать так, как я сказал, - строго возразил Григорий.

- Я уверена, что Виктор стал бы спускаться, - упрямо сказала Ольга.

- Я тоже уверен, - то ли улыбнулся, то ли усмехнулся Гриша. - Виктор силён и отличный альпинист.

- Да ты тоже ничего, - похвалила Ольга, но её замечание осталось без ответа.

После каких-то необходимых приготовлений они благополучно поднялись: сначала Ольга, за ней Григорий. Напряжение предшествующих минут ещё долго сопровождалось молчанием. Теперь их путь к лагерю был не сильно короче, чем тот в обход долины, по которому могла бы идти Ольга, покинув Виктора, и намного длиннее того, который повёл бы их, если бы они спустились со скалы по карнизу. Но делать нечего, зато теперь у них много времени. Ольга размышляла о гипотетических решениях Умнова, когда бы довелось ему узнать о случившемся. Она высказала свои опасения Григорию.

- Мы же не будем ему докладывать, - успокоил женщину Гриша. - Когда-то, конечно, он узнает, но уже не от нас и не у себя в кабинете, а где-нибудь у костра в чьём-нибудь рассказе.

- О-о, зря ты так думаешь! - воскликнула Ольга. - Умнов очень проницательный, он нутром чувствует ложь. Он поговорит с одним, с другим, с третьим. И если у него в голове слова не складываются во вразумительную фразу и не возникает правдивой картинки, то он понимает, что кто-то врёт. Он хороший аналитик.

- Удивительно, как хорошо ты его знаешь! - заметил Григорий.

- Хорошо не хорошо, но что-то знаю, - сказала Ольга и пояснила: - Они с моим папой были друзьями.

- А-а, теперь понятна его трогательная забота о тебе, - сказал Гриша. - Тем более тогда не надо ему знать об этом нелепом случае.

- Ну да, - воодушевилась Ольга. - Надо предупредить Виктора.

Гриша искренне расхохотался, показав превосходные белые зубы.

- Что ж он, дурак или враг сам себе?!

И Ольга тоже засмеялась, глядя на Гришу. Глаза его поймали солнечный луч и засветились чистым и тёплым, глубоким янтарным цветом, отразившим вдруг какую-то чарующую ласковость. В этот момент весь такой утончённо-привлекательный облик Гриши - русые курчавые волосы, приятный овал лица с мягко очерченными скулами, тонкий нос, изящный подбородок, слегка обветренная загорелая кожа, крепкие жилистые руки с завидными узкими запястьями - приобрёл в восприятии Ольги мужскую силу и красоту и всколыхнул чувственную волну.

Они шли, пребывая в отличном настроении, успокоенные ласковым солнцем, негой тихих мест, шумом воды, поблёскивающим, будто дрожащим воздухом, неисчерпаемой мудростью всей природы.

Немного ранее, когда ещё Ольга и Гриша только планировали свой исход со скалы, Виктор Прохоров в смятении подходил к лагерю, подходил уже очень быстрым шагом, почти бегом. Вся какая-то застывшая напряжённая обстановка, схваченная Прохоровым одним взглядом, убила чуть теплившуюся надежду. Что-то случилось! Возле вертолёта стояли рабочие, лётчик показывал куда-то рукой, что-то им объясняя. Виктор подбежал к ним.

- Где Ольга Игоревна? - спросил он.

- На скале! - коротко ответил пилот.

- На какой ещё скале? У неё же есть рация? Почему вы не летите за ней? - забросал вопросами пилота Виктор.

- Я с воздуха её не вижу, - ответил лётчик и добавил: - Не волнуйся, сейчас с ней уже Миронов.

- Откуда же он там взялся? - раздражённо усмехнулся Виктор.

- С верхнего лагеря. Я его туда поднял и вещи забрал, - пояснил пилот.

Прохоров крайне разозлился. Да так, что не смог бы в этот момент внятно сказать на кого или на что. Виктор был взбешён ускользающей из его рук инициативой, он её сам отпустил, а теперь никак не мог догнать. Дожидаться чего-то в лагере он не собирался, к тому же, однако, чувствовал свою вину. Он двинулся навстречу напарникам.