VI

Бурому медведю на Камчатке живётся вольготно. Это самый крупный хищник среди своих сородичей. Медведей здесь очень много, но благодаря разумной и щедрой природе они сыты всё лето и осень. Изобилие еды даёт возможность спокойно уживаться другим зверям с хозяином животного мира Камчатки. Медведи всеядны, но больше всего любят жирного лосося, покрасневшего от пресной воды. Они ловят идущего на нерест лосося в речных заводях и близ озёр. Самое большое скопление медведей в это время образуется около Курильского озера. Целыми днями пасутся медведи в воде или на берегу в свой жиронакопительный сезон. В этот сытый период медведи позволяют человеку находиться очень близко от них, буквально в нескольких метрах. Но не стоит забывать, что это опасный зверь, и лучше держаться подальше. Медведица может непредсказуемо и мгновенно среагировать, если человек окажется вдруг близко от её медвежат. Насколько может быть быстрым и точным бросок медведя, легко оценить, наблюдая за тем, как он ловит рыбу. Однако, этот зверь с большим удовольствием ест и веточки, и травку, и цветочки, и орешки, и ягодки. Его можно увидеть всюду, кроме как на голых скалах и покрытых пеплом склонах. И даже ничего не стоит встретиться с медведем нос к носу в высокой, часто в рост взрослого человека, траве. И это не фигура речи.

Похожий случай произошёл однажды с Прохоровым. Лёжа под ягодным кустом, он, наклонив ветку, лениво срывал ртом кисточки с ягодами, причмокивая от наслаждения. В какой-то момент до Виктора дошло, что чмокающие звуки, улавливаемые его ухом, не совпадают с характерными движениями его языка. Виктор замер, а причмокивания продолжились. Он осторожно приподнялся и чуть-чуть раздвинул ветки большого куста, сросшегося из нескольких. Прохоров увидел медведя, чрезвычайно увлечённого поеданием ягод. Причём он делал это почти так же самозабвенно, как Виктор, срывая ртом ветки и прикрывая глаза. Прохоров, не разгибаясь, потихоньку отступил.

Каштан вёл себя более осторожно. В каких-то пеших переходах, совершаемых время от времени группой, Прохоров всегда находился впереди, как наиболее опытный в походах человек и при карабине. Звериные тропы были густо отмечены медвежьими экскрементами. Каштан ни на шаг не отходил от хозяина. Пёс шёл, постоянно держась с одной стороны немного сзади Виктора, находясь под его прикрытием.

Бывало кстати, когда случалось оказаться вблизи поселений, заходили к местным жителям. Те встречали нежданных гостей приветливо, но сдержанно, что вообще свойственно коренному этносу Камчатки. По мере того как проходила первая неловкость с обеих сторон, хозяева показывали - не слишком, правда, охотно - свой быт. Изумляла какая-то несомненная рациональность, выработанная с давних пор и доведённая со временем до возможного абсолюта. Удастся ли где ещё попробовать такой вкусной и нежной оленины! Жители заготавливают мясо, вымачивая его в специальных рассолах, волшебство приготовления которых непостижимо для постороннего, хотя секрета из ингредиентов никто не делает. Затем мясо вялится в тёмных проветриваемых сараях, постепенно насыщаясь необыкновенным воздухом этой земли. Тонкие пластины крупного лосося развешаны, как красные тряпочки, на жёрдочках прямо на открытом воздухе. Рыбка помельче сушится целиком. Горьковато-терпким дурманом тянуло из сарайчика, предназначенного для сушки трав, цветов, ягод и кореньев. Только природе под силу так естественно и безупречно сочетать тонкий и сильный ароматы.

С гордым удовольствием хозяин показывал лодки, целиком выдолбленные из толстенных стволов деревьев. В таких лодках с отточенной опытом геометрией жители сплавляются по многочисленным рекам для промысла рыбы до самой бухты Авачи, где удаётся выловить и краба. Рыба ловится на любую наживку, но можно спокойно поймать и без неё.

Виктор Прохоров с жадным любопытством познавал оттенки незнакомого мира, но всего лишь как прохожий путешественник в каком-то городе или стране. Жизнь этих людей где-то оседала в глубинах его памяти раздробленным кусочками, и время от времени будет вытаскиваться из неё в связи с какими-то воспоминаниями или даже с моментами его собственного бытия, но душу Виктора она не всколыхнула. Зато в манящей походной жизни, обещавшей перемену мест и переливчатых граней природы, с друзьями, в работе Прохоров чувствовал радость и лёгкость окрылённого состояния. Это был его мир.

VII

Пришла осень, очень тёплая и солнечная в нынешнем году. В партии по многим косвенным признакам уже угадывалось близкое завершение работ, а вместе с ним и закрытие полевого сезона. Это настроение чувствовалось и по разомлевшей природе, и по разговорам, и по какой-то спокойной заторможенности быта, и по характерным, почти семейным, взаимоотношениям среди людей, и по записям в раздобревших дневниках, и по отметкам на картах с загнутыми и растрепавшимися уголками, и по той особенной тонкой грусти, которая возникает на последнем этапе большой работы. Кажется, сезон завершался чрезвычайно успешно.

Григорий Миронов со своими людьми ещё не прибыл на базу. Ольга решила его не дожидаться, так как её группе оставалось сделать небольшой объём заключительных измерений, которые займут, по предварительной прикидке, не более двух дней. Основной лагерь поднимать на сопку не стали, а расположили внизу на берегу реки. Так было проще и удобнее. А наверх для измерений, на высоту примерно ста пятидесяти метров, решили подняться налегке, с одной небольшой палаткой и оборудованием, тем более что всегда можно спуститься к лагерю, если вдруг измерения затянутся из-за недостаточной видимости.

А дальше события, словно поддавшись Ольгиной, неизвестно с чего вдруг взявшейся торопливости закончить работы, утратили согласованность и происходили суматошно.

Недоразумение, возникшее между Ольгой и Виктором после нескольких утренних измерений, имело тревожные последствия.

- Всё, Витя, закругляйся. Нужно ещё вещи собрать, - скомандовала Ольга.

- Ещё сделаю несколько замеров для надёжности, - будто с нарочитой неспешностью ответил Виктор.

- А я говорю, не надо, хватит, - возразила Ольга. - Остальное вычислю.

- Ну и вычислишь, кто мешает. Будет с чем сравнить твои вычисления и наши измерения, - усмехнувшись, настаивал напарник.

Ольга не могла допустить такой явной насмешки и решила настоять на своём.

- Здесь руковожу работой я, Виктор Николаевич, если Вы ещё не забыли, - сочла нужным поставить на место Ольга подчинённого ей геодезиста.

Прохоров промолчал, но своими действиями показывал, что намерен сделать по-своему. Ольга принялась сердито и демонстративно собирать вещи, но увидев, что Прохоров не реагирует, схватила планшет с картами, рацию и раздражённо бросила:

- Я пойду!

- Напрямик не ходи, спускайся в обход гряды, - предупредил Виктор.

- Это моё дело, - уже на ходу запальчиво сказала Ольга.

Напрямик через скалы путь был раза в три короче, но непредсказуемо опасен. Вертолётчики, облетев всю долину, советовали спускаться в обход.

Виктор остался, сделал не спеша предписанные измерения, собрал и упаковал вещи, чтобы их потом забрал вертолёт. К лагерю Прохоров спускался вдоль гряды, длинным путём. Шёл он легко, обалдевая от роскошных осенних красок и чудесных запахов природы. Однако совсем не ощущал внутренней лёгкости: как-то так складывалось, что незначительные на первый взгляд эпизоды вынуждали его поступаться своими принципами. Небольшая ссора с Ольгой задела его самолюбие, и в сущности, он мог бы согласиться с Ольгой - обычный рабочий момент, - но нет, из-за какого-то вдруг нахлынувшего упрямства он пренебрёг одним из основных правил группы: не оставлять человека одного в заведомо опасном месте. Всё-таки Виктор не ожидал, что Ольга решится спускаться к лагерю без него, не имея средств защиты, ведь в пеших переходах она не позволяла себе отходить от Виктора.