Виктор шёл вдоль бурлящей и грохочущей реки, от гула которой отдавалось напряжением в висках и в груди, вызывая мятежные мысли. Прохоров понимал, что это происшествие могло бы стать последним в наметившейся и так заманчиво по-дружески подмигнувшей карьере. В таких опасных профессиях гибели коллеги виновнику не прощают. "Взбалмошная женщина!" - мысленно переложил он всю вину на Ольгу. Надо сказать, Виктор относился к женщинам с пренебрежением, что являлось несомненным ущербом его чувств и его личного мироощущения, впрочем, сам он, наверное, так не думал. Виктор не имел привычки уважать мнение женщины, зачастую считая его за недалекие измышления или пустую прихоть. И даже если случалось объективно признать за женщиной талант, умение или какую-то удачную мысль, Прохоров самолюбиво отстранялся от этого. Он мог быть обаятельным с женщиной, когда ситуация представлялась ему интересной, но и только. Ольга была сейчас олицетворением саднящих неприятностей, свалившихся на него. Кстати любопытно, что Прохоров помышлял сделать Ольге предложение о замужестве после завершения сезона. С неприязнью и досадой Виктор думал и о Грише: "Тоже мне герой! Если бы он не встрял, всё могло бы выглядеть по-иному, с точностью до наоборот!".

Мало-помалу подколодные мысли слились в одну думу, полностью захватившую Прохорова: если изменить создавшееся положение он не в силах, как хотя бы выйти из него, не потеряв лица? Ответ напрашивался сам собой: главное, Умнов не должен узнать об опасном происшествии, а уж среди ребят его можно будет представить как интригующее приключение, о котором в череде других походов вскоре забудут.

Дойдя до еле заметной развилки, Виктор решил взять пониже, прикинув, что так будет короче, и вероятнее всего, Ольга с Григорием пойдут именно здесь, но он ошибся и едва не разминулся с ними. Удачно совпало, что все они подошли к этому месту почти в одно время. Ольга сверху увидела Виктора и радостно окликнула его.

- Вии-тя! Мы здесь! - помахала она ему рукой.

Виктор немного прошёл обратно и стал поджидать напарников. Весь их какой-то блаженный и заговорщический вид словно ужалил Виктора, да так, что он не смог удержать кривой гримасы на лице, но сумел хотя бы скрыть её, повернувшись немного в сторону, как бы поправляя на плече карабин.

- Я думал, вы по реке пойдёте, - буркнул Виктор.

- Да нет, там спуск опасный, - ответил Григорий.

- Надо больше тренироваться, - злобно усмехнулся Виктор.

- Мне хватает, - улыбнулся Григорий.

- Слабак - так и скажи! - продолжал задевать Виктор Гришу. - Дать бы тебе в зубы!

- Ну давай, попробуй, - сказал Григорий.

- Прекратите! Этого мне ещё не хватало! - встряла Ольга в перепалку, схватив Виктора за руку.

Он резко вырвал руку и пошёл вперёд быстрее. Ольга побежала за ним. Гриша немного отстал от них и пошёл сзади, держа небольшую дистанцию. Он видел, что сначала напарники шли не разговаривая, потом Ольга что-то сказала Виктору, вероятно, что-то приятное для него, так как Виктор согласно и как-то дружелюбно кивнул. Ольга высказала пожелание не посвящать Умнова в их утреннюю "прогулку" по скалам. Естественно, Виктор согласился. Их примирение для Григория стало очевидным даже на расстоянии. Он заметил, что напарники замедлили шаг, бросилась в глаза миролюбивая расслабленность их движений, неслышный разговор то и дело обозначался приветливым поворотом головы в сторону собеседника, и наконец до Гриши донёсся весёлый перекатистый смех Ольги.

Ошибётся тот, кто подумает, что Григорию стало обидно - к нему вообще это слово трудно применимо, оно с ним не вяжется, - совсем наоборот, он был удовлетворён, ему всегда было жаль сломанных отношений. Но также ошибётся и тот, кто заподозрит Григория всего лишь в платонических чувствах к Ольге, ох как ошибётся; его сердечное влечение обнажилось и заныло вдруг каким-то пронзительным сожалением зыбкости отношений.

Ольга что-то сказала Виктору и остановилась. Он пошёл вперёд, не останавливаясь и не оглядываясь. "Нет, Гриша! Олечку ты не получишь!" - мстительно подумал Прохоров.

Ольга подождала Григория, и какое-то время они шли позади Виктора, однако к лагерю уже подходили все вместе.

В лагере было известно, что всё обошлось. Их ждали. Пахло костром, готовилась еда. Ольга Игоревна первым делом попросила прощения за свою своенравную выходку, тем самым мигом сняв кипящие претензии и восстановив доброжелательную атмосферу. Парней интересовало, почему же Ольга не подавала знаки, а узнав, что она махала зелёным платком, возмущённо и как бы поучая женщину, спрашивали:

- Ольга Игоревна, неужели на тебе нет ничего белого, чтобы помахать вертолёту, подать сигнал лётчику?!

Ольга нисколько не смутилась и быстро нашлась, истолковав по-своему любопытство парней.

- Нет, только в горошек, - ответствовала она с наигранным сожалением и насмешливым превосходством.

Обескураженное выражение лиц, осенённых перевариванием Ольгиных слов и отразившихся друг в друге, как в зеркале, вызвало неудержимый смех мужчин. Ольга Игоревна не зря работала в мужском коллективе, её не так-то просто сконфузить, зато сама она умела быстро и ловко урезонить всякие ненужные фантазии.

VIII

У собак, как и у людей, у каждой свой нрав. Можно смело сказать, что в чём-то характер Каштана был сродни тем человеческим натурам, которые обнаруживали страсть к путешествиям. Именно поэтому Каштан, следуя стайному зову диких предков, нашёл свою стаю на вертолётной базе, но не противился внутренним побуждениям собственной натуры. Проще говоря, всегда просился с кем-то в поход. И то, что Виктор Прохоров доставил его обратно к лётчикам, воспринял даже с радостью, как возвращение в стаю, как встречу с друзьями. Каштан поочерёдно подбегал к лётчикам и рабочим, приветствуя их лаем, как бы показывая, что он вернулся.

Партия отбывала с Камчатки ровно таким же порядком, как и прибыла. В один из дней перед отлётом удалось побывать в бухте Авачи. Был тихий солнечный день. Как же играла природа! Как будто всё мерцало, переливалось, кружилось и куда-то медленно плыло. Природа звучала, как и подобает могущественному совершенному творению, мощно и чисто, то с нарастающей силой, то с ослабевающей, с таинственными галактическими аккордами, вызывающими трепет, восторг и гордость. Виктор услышал, как зазвучала музыка в его душе. Музыка его мечты. Она зазвучала и останется в нём надолго.

Пленительная музыка зазвучала и для Ольги с Гришей. Они стояли, обнявшись, и как будто тоже уплывали куда-то в безбрежный океан с лучезарной синей волной. Гриша робко и нежно поцеловал Ольгу. Она податливо прильнула к нему и почему-то стеснялась смотреть Грише в глаза. Какое-то бесподобное волнение первого свидания вдруг охватило её.

- Олечка, поедем со мной!? - сказал Григорий.

- Куда? Странствовать? - улыбнулась Ольга.

- Да, - ответил Гриша. - Я замуж тебя зову.

- Спасибо. Я подумаю, - тихо сказала Ольга.

- Соглашайся, Олечка! - проникновенно сказал Гриша. - "хотя бы на рай в шалаше".

- Хорошо, - покорно произнесла Ольга.

Ольга защитила диссертацию и вышла замуж за Виктора. "Почему же за Виктора, а не за Григория?!" - быть может, возникнет у кого-то недоумённый вопрос. Думается, что с годами и для самой Ольги этот вопрос не покажется праздным и трансформируется в другой: как же так вышло? После Камчатки были в её жизни и северное сияние, и пески пустыни, и древние каменные исполины, но никогда в её жизни не случилось больше той волшебной и такой настоящей земляничной поляны. И теперь самое лёгкое, едва уловимое дуновение чудесного земляничного амбре повергало Ольгу в бездну горькой грусти и тоски от невозвратности и несбыточности того давнего волшебства.