— Не верится, что я столько крови пролил за один день, — в голосе ярла не слышалось упрёков к себе, скорее, простое замечание.

Бретонка предпочла промолчать — сейчас Корир не нуждался в советах, он сам всё прекрасно понимал и осознавал. Пойти в бой было его собственным решением, его выбором, он понимал, на что идёт и что с ним будет происходить.

— Я просто должен жить дальше, верно?

— Да. Ты просто должен жить дальше, — вздохнула девушка. — Справишься?

— У меня нет иного выбора, я должен справиться, хотя бы ради Ашура. Ну, а ты — скоро будешь освобождать Мирака?

— Да. Я ведь обещала ему свободу — пора и сдержать обещание.

— Смотри, не пожалей о своём выборе. Мирак, как мне показалось, тот ещё хмырь, от него любой подлости ожидать можно. Да и Хермеус Мора вряд ли обрадуется, когда поймёт, что ты предала Его.

Драконорождённая позволила себе скупой смешок. Точно так же предупреждал и Нелот.

— Не беспокойся. Со мной всё будет хорошо. А от Ноктюрнал я и без Его помощи освобожусь.Что-нибудь, во всяком случае, придумаю.

— А как ты от Мавен освободишься?

От рабства Мавен Чёрный Вереск освободиться, казалось, было невозможным. Эта женщина привязывала к себе не хуже даэдрических принцев, наказывала за непослушание так же жестоко, как и они, но так уж щедро награждать за верность не торопилась. Как говорят, Торстен Жестокое Море лишь получил неприкосновенность своего жилища и кое-какие скидки на торговые пошлины за то, что помогает Гильдии Воров в городе. Конкурирующий клан, Расколотые Щиты, вообще должен обеспечивать этой женщине беспрепятственный допуск к виндхельмскому порту и возможность безопасно перевозить свои товары по морю в обход Восточной Имперской Компании — да ещё и дочь свою за этого бездельника Сибби замуж отдать придётся. Да, это увеличит их шансы переехать во дворец Исграмора — но вряд ли это семейство будет править самостоятельно, без указки из Рифта.

— Я думаю, рано или поздно Бриньольф приведёт в Гильдию кого-нибудь, кто понравится Мавен. И кто за деньги будет готов на любую работу.

В воздухе повисло какое-то неловкое молчание.

— Блёнвенн, я вот всё спросить хотел насчёт этой клятвы Ноктюрнал: зачем ты вообще согласилась дать её?

Блёнвенн в очередной раз почувствовала себя наивной дурой. Карлия и Бриньольф внушили ей, что без помощи Ноктюрнал не выйдет одолеть Мерсера Фрея, что бывший глава Гильдии Воров с помощью украденного Скелетного Ключа сумел открыть потаённые способности своего тела и разума. Но победа над ним далась не так уж и сложно, бретонка готовилась к тяжёлой схватке с первым клинком Рифтена, своим сородичем… Но большей сложностью представилось просто выбраться из затопленной камеры с гигантской статуей снежного эльфа и ожидание денег от продажи её глаз.

— Мне сказали, что только так можно победить одного… нехорошего человека. И меня обманули. Хотя, может, та, кто внушила мне этого, и сама не думала, что всё пройдёт куда проще.

Для успокоения своей совести девушка пыталась внушить себе, что она не давала клятву Ноктюрнал, не заключала сделок. С Императрицей Ночи в тот день говорила Карлия, данмерка просила у Принцессы Даэдра милости в обмен на две души. Можно ли считать, что их с Бриньольфом просто принесли в жертву? Можно ли будет выменять у Ноктюрнал свою душу на другую, что в своём ритуале делает Фалион?

— Да, ты можешь мне сказать, что я — наивная дура. И ты будешь прав. Даже возражать тебе ничего не стану.

В ответ норд по-дружески прижал бретонку к себе и улыбнулся.

***

Открывать врата в Апокриф Драконорождённая собиралась за городом. Возможно, проще и надёжнее было бы сделать это в Миддене, в Кузнице Атронахов, но Блёнвенн боялась, что может произойти какая-нибудь ошибка — которая повлечёт за собой обрушение Коллегии, если не хуже.

Забрать из Миддена Сигильский Камень, покоящийся на алтаре Кузницы Атронахов, проблемой не было. Онмунда удалось усадить за изучение найденной на Солстхейме камеры пауков — лучше будет, если парень останется в Коллегии. А к месту, где откроются Врата, её доставит Арвак. Череп немёртвой лошади и Сигильский Камень были уложены в рюкзак, а переодеваться из робы архимага в что-нибудь другое бретонка не стала. Девушка пересекла внутренний двор и спустилась по мосту — надеясь, что её отсутствие пройдёт незамеченным, и ничего страшного, требующее её срочного личного вмешательства, в Коллегии не произойдёт.

Место для будущего открытия Врат было выбрано не так уж и далеко, возле раскопанного Саартала, откуда открывался прекрасный вид на дали моря Призраков. Наверняка Мираку придётся по душе такое место возвращения в Нирн — по крайней мере, на это надеялась сама Блёнвенн. Да, окраины Винтерхолда не блистали красотами природы, но всё же весенняя тундра по-своему прекрасна.

Драконорождённая убрала череп Арвака, вытащила Сигильский Камень и уложила его на не растаявший до конца снег. В Апокриф придётся «идти» через Мёртвые Земли — ведь оттуда был взят имевшийся у неё Камень, а создавать новый, связанный с владениями Хермеуса Моры, было опасно, даэдрический принц мог заподозрить неладное.

Сложное, требующее концентрации ритуальное заклинание, выпивающие магические силы, казалось, досуха. Девушка ощутила жар, исходящий не только от лавовых озёр Мёртвых Земель, хотелось отдохнуть, просто спокойно посидеть и отдышаться — но лишнее промедление заставило бы столкнуться с прислужниками Мерунеса Дагона. Нужно читать ещё одно заклинание, которое на сей раз должно переместить во владения нужного даэдрического принца. Снова чувство жара, исходящее изнутри — но на сей раз тело охлаждал мёртвый, застоявшийся воздух Апокрифа.

— Госпожа Кровадин, — приятным тоном позвал Мирак.

— Нет времени на любезности, господин Мирак, — парировала Блёнвенн.

Девушка восстановила свои магические силы зельем и начала читать последнее заклинание, которое должно открыть Врата обратно в Нирн. В легкие ударил свежий прохладный воздух. Первыми в портал прошли три дракона, за ними — древний норд. Блёнвенн уходила последней, забирая Сигильский Камень с собой.

— Это не Солстхейм, — заметил драконий жрец.

— Да. Солстхейм на другом берегу, — ответила архимаг. — Но неподалёку отсюда Саартал.

Девушка хотела попросить о маленьком одолжении — увидеть, наконец, лицо своего древнего предшественника, посмотреть ему в глаза, но на её собственное удивление Мирак сам принялся расстёгивать ремешки своей маски, небрежно бросил её на землю и снял с головы капюшон, совсем не боясь холодов. Этого человека бретонка не могла назвать внешне привлекательным — простое гладко выбритое лицо, светлые коротко остриженные волосы, квадратная челюсть, массивный нос, тонкие губы и тёмные глаза, абсолютно ничего не выражавшие. Да, именно эта пустота во взгляде отталкивала, заставляла назвать Мирака «некрасивым».

— Дом. Родина.

Древний норд зажмурился и полной грудью вдохнул свежий воздух.

— Простите, госпожа Кровадин. Потянуло на сентиментальность.

В ответ бретонка лишь улыбнулась. Чувства драконьего жреца были оправданными, он имел на них полное право после стольких лет заточения. Он имел право пробежать по улицам Винтерхолда, обнимать каждого прохожего и кричать о своём возвращении, словно последний идиот. Он имел право напиться в городской таверне до беспамятства и наесться до боли в животе. Он имел право просто разрыдаться, как маленький ребёнок.

— Господин Мирак, я думаю, нам лучше вернуться в Винтерхолд, — предложила Блёнвенн.

— Вернуться в Винтерхолд мы всегда успеем, — парировал Мирак. — К слову, на что я могу рассчитывать по крайней мере сегодня?

Решил не поддаваться чувствам, пытается произвести впечатление делового человека. Подобное почему-то ещё больше оттолкнуло девушку.

— На членство в Коллегии Винтерхолда — а значит, комнату в нашем общежитии, новое одеяние, пользование книжным фондом Арканеума и похлёбку из хоркера хотя бы раз в день.