— Спасибо, что предупредили насчёт зелья. — отшутился талморец.
Драконорождённая закрыла лицо ладонью.
— Блёнвенн, вы правильно заметили: мы не верим в искренность друг друга, — альтмер, наконец, избавился от ухмылки. — Я вполне могу вам сказать, что скорейшая смерть Галмара и его людей мне не менее выгодна, чем вам, и что в Коллегии взаперти из-за него я сидеть не готов. Но постарайтесь поверить, что дело не только в этом.
— Хорошо, но тогда в чём же ещё? Почему всё же вы так заботитесь обо мне? Если брать в расчёт лишь правила приличия, то в моём случае они не требуют от вас ничего подобного.
Анкарион с улыбкой опустил голову.
— Считайте, что я исполняю волю… одного хорошего мера.
Ответ породил лишь больше вопросов.
— Почему вы просто не расскажете мне?
— По той же причине, что и вы не говорите мне о вашей связи с Ноктюрнал.
— Хорошо. Вспомните, как Хермеус Мора назвал меня в день смерти Сторна. Вспомните — и ищите ответ в Арканеуме. Когда вы… будете готовы спокойно поговорить обо всём, что вы прочли, возвращайтесь.
Талморец позволил себе добрый смешок.
— Будь по-вашему. Тогда и вы вспомните, что я рассказал вам о своём отце. Вспомните — и обдумайте. Возможно, когда я вернусь из Арканеума, мы оба будем готовы к разговору.
Теперь усмешку позволила себе и Блёнвенн.
— Идите отдыхайте. Вам ещё зелье Колетты пить.
Комментарий к Битва за Винтерхолд: подготовка
Рогатка - лёгкое оборонительное заграждение, конструкция из перекрещенных и скреплённых (связанных) между собою деревянных бруса и кольев (обычно заострённых)
========== Битва за Винтерхолд: сражение ==========
Ожидание.
Больше всего Драконорождённая ненавидела ожидание. Ожидание расплаты за собственную глупость. Да, именно во время битвы за Винтерхолд придёт настоящая расплата за Виндхельм. Кто знал, что чувство собственного всемогущества, чувство собственной вседозволенности стоит так дорого?
Ожидание утомляло хуже, чем самый тяжелый физический труд. Оно изводило, лишало покоя. Легат Телендас говорил, что у него всё под полным контролем, что его люди изрядно пощипали подкрепление, идущее к Братьям Бури из Истмарка, что Галмар уже проиграл эту битву, остаётся лишь убить его самого. Но Блёнвенн чувствовала, что это ожидание изводило и данмера. Военный будто боялся чего-то — хотя, возможно, то было лишь обычное, естесственное волнение. Единственные, кажется, кого совсем не пугало грядущее, были Колетта со своими учениками. «Знатоки Школы Восстановления всегда будут нужны Скайриму, и не только ему», — подбадривала пожилая бретонка. «Без работы мы никогда не останемся», — добавляла она.
— Венн, — добрый голос Онмунда чуть подбодрил и успокоил.
— В Вайтране было точно так же, — вздохнула Блёнвенн. — Ожидание убивало.
Молодой норд расположился в одном из кресел; девушка тут же оказалась у него на коленях.
— Это из-за меня, — голос бретонки чуть не дрожал. — Я — просто дура.
— Венн, мы уже говорили об этом, — не то успокаивал, не то возмущался волшебник. — Прошлого не вернёшь, так что давай просто постараемся убить Галмара и всех придурков из его банды.
Драконорождённая подняла на юношу глаза.
— Ты никуда не пойдёшь. Не хватало мне тебя потерять.
— Ты думаешь, я тебя терять хочу? Тебя тут вообще никто терять не хочет! В общем, как хочешь, но будем держаться вместе.
Блёнвенн с доброй улыбкой поцеловала любимого и положила голову ему на плечо.
— Мне так спокойно, когда ты рядом.
Когда на лестнице раздались негромкие шаги, волшебники готовы были подумать, что это кто-то из хаджитов решил заглянуть, или, на худой конец, Энтир — но возле входа показался Анкарион.
— Простите, если пришёл не вовремя, — с приятной улыбкой извинился альтмер.
— Я, наверное, пойду, — решил Онмунд.
— Нет, останься, — попросила Драконорождённая. — Анкарион, что вы хотели?
Для соблюдения норм приличия архимаг отсела на отдельное кресло; талморец же смело прошёл вглубь покоев.
— Не хочу показаться вам чрезмерно настойчивым или чрезмерно любопытным, но я подумал над… вашими словами. В конце концов, одним богам известно, поговорим ли мы с вами в будущем, или нет.
— Что же, я вас слушаю.
— Вы — Соловей Ноктюрнал, следовательно, у вас есть связи в Гильдии Воров. Это вы и скрываете, считаете своей ошибкой. Когда я искал информацию о Соловьях, Ураг обмолвился, что вы искали разгадку происхождения неких рубинов в золотых ларцах, смею предположить, это и привело вас в Рифтен.
Не бросается обвинениями, лишь сухо констатирует свои выводы, — заметила бретонка. Только вот как альтмер будет использовать полученные знания? Доложит в посольство? Эленвен вполне могла и сама догадаться о связи архимага Коллегии с рифтенскими ворами. И той, кто покрывает их.
— Да. Всё верно, — ответила девушка. — К ворам меня привели эти самые камни. Теперь ваша очередь. Простите, но я не смогла связать вашего отца, Кризис Обливиона и обещание, о котором вы говорили.
Во время Кризиса Обливиона Саммерсет очень сильно пострадал, каждый альтмер, живший в те годы, стал для своей родины героем, каждый альтмер пытался сделать всё, что было в его силах, а дальнейший приход Талмора к власти можно назвать тёмной стороной алинорской истории. Связать это с отцом нового талморского наблюдателя и обещанием, Блёнвенн не смогла. Не смогла и не особенно пыталась.
Анкарион с доброй ухмылкой опустил голову.
— Возможно, я дал вам недостаточно подсказок. Вы, возможно, знаете, что наша партия внушает всем нашим гражданам, что именно благодаря нам остановился Кризис Обливиона.
— Простите, но, может, ты… вы перейдё…те к делу? — боязливо попросил молодой норд. — Как Талмор…
— Онмунд! — Драконорождённая одарила юношу злобным взглядом.
— Конечно. Перейду к ближе к делу, — согласился эльф. — То, что для вас лишь наша пропаганда, на какую часть является правдой. Талмор действительно имел кое-какое отношение к окончанию Кризиса Обливиона, вернее, один его член. Мой отец.
Волшебники одарили альтмера недоумевающим взглядом.
— Да. Мой отец был тем, кого нарекли Защитником Сиродила. Клинки подозревали, кем он был, схватили и бросили в тюрьму — в ту самую камеру, через которую пытался бежать Уриэль VII. Что было дальше, вы можете узнать из книг, а вот несколько маленьких деталей, которые вы вряд ли где-либо узнаете. Клинки посчитали, что ошиблись, поспешили снять с него все обвинения — и даже приняли в свои ряды.
Клинки. Кто бы мог подумать, что отец Анкариона был из их числа, пусть и, возможно, он влился их ряды ради каких-то своих целей. Бретонка едва сдерживала ухмылку: вот бы Дельфине при этом разговоре присутствовать!
— Но Клинки ведь распущены, — возразил Онмунд. — В какой-то мере, из-за вас, из-за Талмора.
— Да. Отец тогда использовал свои знания, чтобы выявить и ликвидировать их резидентов на Алиноре. Он же убил потентата Окато.
Блёнвенн поёжилась, вжималась в кресло — надеясь, что талморец никак не расценит этот её жест. Надо же, она сидит в одной комнате с сыном того, кто помогал последнему из Септимов, но в тоже время вверг Империю в хаос Междуцарствия Грозовой Короны, и кто имел непосредственное отношение к истреблению Клинков. Ладно, то, во что превратился этот орден — настоящий позор, из-за смерти даже вполне милого старичка Эсберна, а уж тем более стервозной Дельфины бретонка переживать не будет. Но вот убийство Окато…
— Ваш отец, наверное, был для вашего начальства героем, — нейтрально предположила Драконорождённая.
— Не совсем. Ему не слишком доверяли — возможно, из-за того, что за некоторое время до убийства Окато он исчез без следа. Я разговаривал с его друзьями детства, и они говорили, что из Сиродила словно вернулся кто-то другой. Некоторым Клинкам всё же удалось ускользнуть от нас — и отца подозревали в том, что это он помог им бежать. А его самоубийство восприняли как доказательство его слабости, а значит — и неполноценности, несовершенства. — Волшебники с недоумением переглянулись. — Вам сложно будет понять это.
