Их дети выросли уже в другом обществе, где не принято было гордиться своей родословной, а лучше всего было не помнить ни роду, ни племени, а если что-то и помнить, то память свою держать на привязи. Те, кто выжил после Великой Отечественной, а это была только женская часть наследников Жана Луи, благоразумно сменили фамилию, а на подозрительные вопросы начальников отделов кадров при устройстве на работу: «Что-то внешность у вас какая-то нерусская», – научились, потупившись, отвечать недоуменным вопросом: «С чего это вы взяли, внешность как внешность», – понимая, что нельзя оставаться иностранцем в своем отечестве.

Перестройка зародила надежду уже в четвертом поколении потомков Жана Луи. Как же радовались они: Европа открыла нам объятья! Железный занавес наконец-то сорван!

– Да-да, – соглашалось старшее поколение, пережившее Отечественную войну и борьбу с космополитизмом, и тихонько задвигало документы Жана Луи как можно дальше в книжный шкаф. – Нет никаких документов, утеряны, сами понимаете, тридцать седьмой, репрессии, война, что же тут могло сохраниться?

А молодежь вздыхала о нереализованных возможностях, двигала вперед науку и тянула лямку, надеясь, что и в России жизнь теперь, после крушения СССР, наладится.

Тем временем родилось и вышло на жизненные просторы, как принято говорить в романах, следующее, пятое поколение наследников Жана Луи. Выросли они в свободном гражданском обществе, со школьной скамьи усвоив идею, что Россия – это Европа. Каково же было их разочарование, когда они столкнулись с реальностью.

– Нет, – сказал Евросоюз в лице посольских чиновников, – Россия – это Азия, а Европа – это Евросоюз. – И всем стало понятно, что железный занавес никуда не девался, а остался на том же самом месте, только задернули его поплотнее уже с другой стороны.

Вот тут-то и всплыли пожелтевшие документы Жана Луи, обещающие всем потомкам этого незадачливого господина швейцарское гражданство.

– Ничего не знаем, – ответило швейцарское посольство, – законы наши изменились, и кантональное право уступило свои полномочия центральной власти. Вот если бы ваша бабушка оформила швейцарское гражданство в семнадцатом году, то тогда можно было бы о чем-то говорить.

– Помилуйте, – взывали все мы к разуму швейцарских чиновников, – так была же революция, Гражданская война, репрессии, человек слова не мог сказать без опасения за жизнь своих близких, не то чтобы в Швейцарию поехать для оформления гражданства!

– Ничем не можем помочь! Закон есть закон, – вежливо ответили нам, – да и эмигрантов теперь много: и Сирия, и Турция, и Афганистан – все хотят быть швейцарцами.

Ну что на это ответить законному наследнику Жана Луи – швейцарского подданного, сохранившего для своих потомков бессмысленный документ, подтверждающий их право быть гражданами кантона Невшатель, входящего в Швейцарскую конфедерацию? Только одно: счастливо вам потерять свою идентичность, господа европейцы, потому как не устоять вам перед натиском молодых сил вами же растревоженного Востока, а наследников своих собственных граждан вы за людей не считаете. Исключением из этого европейского правила является, пожалуй, только Италия, которая предоставляет свое гражданство жителям всех латиноамериканских стран, если они могут представить какой-нибудь документ, подтверждающий, что их пращур был итальянцем. А потому бразильцы, аргентинцы, парагвайцы чувствуют себя в Италии дома, учат итальянский язык, поступают в итальянские вузы. А государство от притока этих молодых сил только расцветает. Так проявляется мудрость одних и самоуничтожающая осторожность других, но у нас есть время посмотреть на все это со стороны, пусть даже из-за Уральского хребта. Что нам Европа, наши русские корни и сильней, и крепче держатся за родную землю. Все так, только вот нашелся все же тот, кто через полтора столетия унаследовал любовь своего пращура к перемещениям в пространстве, тот, кого притягивает все неизвестное и недоступное, кто готов бороться и побеждать за все те четыре поколения, которые отделяют его от Жана Луи, и этот кто-то, увы, моя дочь.

Желание быть иностранкой вошло в нее вместе с итальянским языком и завладело в такой степени, что, несмотря на все препоны и преграды визовой политики, она уехала учиться в Италию, со страстью юности впитывая в себя не только живой и многогранный язык общения, но перенимая даже мимику и язык жестов – все то, что человек воспринимает от рождения и что всегда неизбежно отличает один народ от другого. Одного она только не может понять – что воспитанный русской культурой человек будет смотреть на окружающий его мир глазами русского человека и видеть его иначе, сквозь призму истории своего народа и своего рода, сквозь звучание православной молитвы, сопровождаемый благословением тех безвестных сельских священников, захороненных на забытых погостах во владимирской земле, которых в ее роду насчитывается десять поколений.

Нет, не могла она уехать без благословения своего рода, отрешившись от всего того, что создает наш жизненный фундамент, оставаясь незаметным для всех других. Но подтверждение своим предположениям я нашла неожиданно и не сразу.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.