— Салазар, ох… Салазар… — пришептывала Адель, облизываясь и жмуря глазки. Ее животик поднимался в такт с дыханием, а волосы беспорядочно упали на лицо. Она была пленительна.

Маг залпом опустошил бокал вина и взял палочку, оставленную на столе. Но Адель этого не заметила, конечно. Она увлечена собой.

— Я здесь, девочка моя, — отозвался Салазар. Адель удовлетворенно охнула и приоткрыла глаза.

— Салазар, пожалуйста… ты мне нужен…

— Терпение… — прошелестел маг многообещающим тоном, от звука которого у Адель свело внизу едва ли не боли. — Повернись на живот.

Девушка послушно перевернулась на животик и приподняла бедра, умоляя Салазара. Но вместо того, чтобы ощутить плоть мужчины, она вдруг почувствовала веревки, обвившие тонкие руки и ноги и привязавшие ее к кровати. Вслед за тем грудь обхватила кожаная портупея с металлическими кольцами, такие же кожаные полоски стянули икры.

— Что ты делаешь? — изумилась Адель, впервые заподозрив неладное. Она попыталась освободиться, но тщетно, и вдруг, совершенно сковав движения, Салазар прилег на нее сверху. Он запустил руку меж телом и постелью, чтобы добраться до ее груди, и несколько раз прихватил зубами мочку уха, вырвав у девушки громкие стоны, заставив ее изогнуться. Он покрыл беззастенчивыми поцелуями и ее шею, и ключицу, и острые плечики.

— Салазар, пожалуйста…

Слизерин, торжествующе и недобро ухмыляясь, легко угадывая желание неопытной девушки, приподнялся и едва коснулся ее изнывающего лона пальцами.

— Да, да… Здесь… О, Салазар, прошу!

Самодовольно хмыкнув, маг слегка надавил и слабо потер розовые губки, как будто лишь на пробу. Адель заерзала сильнее, стараясь насладиться его прикосновениями, но Салазар не позволил. Она протестующе захныкала.

— Терпение, Адель, — как Мефистофель, проговорил снова Салазар. Он вдруг встал с кровати и, снова взяв палочку, взмахнул ею. Тут же появились новые веревки и, зацепившись за кольца на портупеях и за остов кровати, совсем обездвижили Адель. Она ахнула.

Салазар отложил палочку и теперь поднял со стола отложенные туда рубашку и ремень. С дико бьющимся сердцем Адель смотрела на него. И сознание на миг прояснилось: что она творит, боже! Это же Салазар! Он ведь на все способен! Адель и впрямь страшилась могущественного мага, на какой-то миг даже пожалела, что с ним связалась. Однако не в характере ее было бояться. Она успокоилась и заставила себя сосредоточиться. Но Салазар, глаз с нее не спускавший, не дал ей воспользоваться магией, и по телу Адель прошел легкий, безболезненный, но неприятный разряд.

— Веди себя хорошо, бестия, — усмехнулся маг. Он расправил рубашку и встряхнул ее.

— Что ты делаешь? — тихонько прошептала Адель, глядя на то, как он с треском рвет свою рубашку.

— Ты уже спрашивала, — сказал Салазар, растягивая слова.

— Ты не ответил…

— Ах да, верно! — глумливо произнес он, и у Адель ухнуло сердце. Вот и вырывалась из Слизерина дьявольская сущность, а она добровольно прыгнула к нему в когти. У девушки засосало под ложечкой.

— Что я делаю?.. — повторил Салазар. Он сел возле Адели, вытянутой как струнка на постели, и рядом положил ремень и кусок рубашки.

— О, девочка моя, раз уж такой момент представился, я не могу его упустить.

Он погладил тугое плечико, ласково и даже нежно провел по спине, ниже, погладил ножки, опоясанные кожаными ремнями с металическими колечками, за которые держались веревки. Но теперь от каждого его касания у Адель захватывало дух, она готова была потерять сознание. И вот Слизерин навис, поцеловал в плечо. Снова обхватил грудь и стал легонько дразнить сосок.

Почувствовал, как бьется сердце.

— Боишься?.. — прошелестел Салазар.

— Отпусти меня… — не то с мольбой, не то с угрозой слабым голосом потребовала Адель.

— Умница, боись. Такой я хотел видеть тебя всегда. Покорной и трепещущей.

Салазар оттянул сосок, и девушка снова тихо ойкнула.

— Ауч! Больно!

— Сейчас будет еще больнее.

— Салазар!

Адель начала возмущаться и биться в путах, но маг взял кусок рубашки и скрутил его в жгут. Этим жгутом он, изловчившись, «обуздал» вырывающуюся девушку; скрученная рубашка, как уздечка, закрыла ее ротик. Салазар с помощью магии закрепил жгут на затылке, чтобы норовистая девушка не стянула его. А та была слишком взволновала, чтобы применить магию. Она только шипела, посылая в адрес Слизерина неразборчивые проклятия.

— Я искренне горд тобой, девочка моя, — заговорил Салазар, взявшись за ремень. — И хочу видеть тебя предовольной, но… Я так часто хотел хорошенько отлупить тебя за непочтение ко мне, Салазару Слизерину, сеньору де Вержи, графу де Шалону, милорду Дорсетскому и прочая, прочая, прочая… перед которым склонялись все сильнейшие люди мира, отхлестать тебя за твои бессовестные выходки, за вопиющее пренебрежение ко мне в иной раз… И вот теперь ты, бестия, не убежишь, а я возмещу… Как это нынче у крючкотворов говорится? Моральный ущерб?

Адель как могла оглянулась, но Салазара не увидела. Он встал на колени позади нее, и кровать слегка прогнулась. Девушка услышала, как звякнула снятая пряжка, которая соскользнула на пол, раздался хлесткий звук ремня, сложенного вдвое.

— За то, что мерзавцем назвала.

Свист и удар слились в одно. Адель зашипела и дернулась от острой жгучей боли.

— За подлеца.

Салазар снова с удовольствием опустил ремень на ее покрасневшие бедра.

— За «сволочь слизеринскую».

Он бил несильно, но от трех ударов полушария порозовели как спелые яблоки. Каждый удар мужчина сопровождал напоминанием о какой бы то ни было наглости Адели по отношению к нему. Она вырывалась, но кожаная портупея и веревки крепко удерживали на месте, и она только рычала от злости. Боль — это пустяк, и не такое вытерпели. Но вот же гад!.. Как он всё запомнил?

И ведь благородничает еще! Адель чувствовала, что не со всей силы бьет, что мог бы и получше ее выпороть, и с новым ударом приходилось все больше смиряться. Вычерчивалось в сознании понимание: заслужила все-таки. Действительно, Адель столько раз измывалась над самолюбием Салазара, а он ей все с рук спускал… ну и доигралась.

— За то, что в окно меня выкинула перед Турниром Трех Волшебников, — процедил он, и снова хорошенько хлестнул ремнем. Адель уже не зашипела, а только жалостливо вздохнула, пряча головку меж рук. Она крепче вжалась носиком в покрывало, готовясь к следующему удару. Но его не последовало.

Салазар решил, что с Адели, возможно, и хватит. Выдохнув, он отложил ремень и тыльной стороной руки провел во воспаленной коже от бедер к пояснице.

— Итак, созрела ли ты к тому, чтобы принести мне извинения?

Несмотря ни на что, Адель была упряма и горда. И поэтому она гордо показала средний палец.

— Ну, хозяин – барин, — пожал плечами Салазар и, встав сбоку от кровати, достал палочку. Из нее выросла натуральная плетка, с двумя тонкими хвостиками. Адель приподняла голову и вздрогнула, увидев плеть. Но каков был Салазар… она засмотрелась на него. Взмокший от усилий, с напряженными мышцами и растрепавшимися черными волосами, обнаженная впалая грудь вздымается, а глаза горят холодным пламенем… Такой величественный, властный и непреклонный… Она чувствует во рту его вкус. Его рубашка пахнет им. Адель снова ощутила томительную, невыносимую тягу в низу живота и, глухо застонав, закусила руку.

Это, безусловно, не осталось незамеченным.

— Я тебе нравлюсь, бестия, — скорее утвердительно, нежели вопросительно сказал Салазар. Адель что-то промычала и слегка кивнула. Конечно, он ей нравился! Черт возьми! Она еще ни одного оргазма не получила, а дикое неконтролируемое возбуждение накатывало волнами. Адель изнемогала, и Салазар казался ей спасением.

Маг, недолго думая, взял подушку, подхватил очаровательную пленницу рукой под живот и приподнял. Адель тихо хныкнула, потому что ремни портупеи и веревки впились в кожу, как зимний морозец. Салазар подложил ей под таз подушку и заставил веревки укоротиться, чтобы раздвинуть ножки девушки. Он слегка провел ладонью по складкам, что набухли под мокрыми тонкими трусиками, ставшими из нежно-голубых бледно-синими. Он слегка помассировал лоно костяшкой пальца, отчего Адель застонала. Недвусмысленным жестом она еще шире раздвинула ноги, насколько это позволяли ей путы. «Пожалуйста, пожалуйста, дотронься еще», — молила она про себя, чуть двигая бедрами. И жестокий любовник, поймавший Адель, как птичку в клетку, словно слыша эти сакральные, бесстыжие мысли, продолжал водить пальцем по мягкому лону, слегка надавливая и заставляя девушку вздрагивать.