Наконец Салазар освободился от промокшей от пота рубашки. Запустив руки в волосы девушки, он позволил ей еще немного поиграться с собой, а затем шепнул:
— Вынь ремень.
Адель издала протяжный стон, ибо была вынуждена оторваться от себя. Она спешно переключилась на Салазара и, расстегнув черный с аккуратной резьбой ремень, вытащила его.
— Дай мне его.
Адель передала Салазару ремень, а сама взялась за пуговицы на его темно-зеленых брюках. В прошлом титулованный лорд, привыкший к порядкам одиннадцатого века, никак не мог использовать современные молнии и носил брюки, что застегивались на пуговицы. Адель тысячу раз успела проклясть эти чертовы брюки, которые расстегнуть трясущимися руками было ужасно сложно. Она безмерно хотела Салазара как мужчину, почти потеряла разум от возбуждения и свободно выдохнула после того, как победила последнюю пуговку. Когда любовник, намотав косу на кулак, толкнулся в ее ротик, Адель удовлетворенно застонала. Маг не привык к изощрённым ласкам, и он не позволил ей взять инициативу: ему нужно было наконец получить удовлетворение, а не затягивать процесс. С трудом сдерживаясь, он медленно, чтобы не затруднить неопытную девушку, двигал бедрами, держа ее за волосы и жёстко фиксируя. Адель поразилась, насколько сильные у него руки. Но ей нравилось чувствовать безграничную власть, которой дышал весь облик Салазара, полностью отдаваться на его волю. Она без сомнений доверилась своему наставнику и вбирала его в себя, судорожно царапая ногтями напряженную спину, оттого что не привыкла к такому: Северус обычно позволял Адель самой развлекаться с его плотью, а Салазар не требовал чужого почина. Привык все контролировать сам. Но, несмотря на это, понимая, что для Адель такой опыт внове, чувствуя совершенно незаслуженное доверие, Слизерин не перегибал, хотя ему все равно казалось мало, хотелось большего. Если бы Адель понимала, что значит эта сдержанность мага…
Салазар никогда не думал о партнерше, и, будучи полным эгоистом, он заботился только о своем удовольствии. Но сейчас, врываясь в горячий ротик Адели, у него в воспаленном мозгу, среди множества других, проскакивали и мысли о том, что нужно двигаться тише, чтобы не причинить боль, не сделать неприятно. И все же толчки становились сильнее, глубже. Адель начала стонать от восхищения и, слыша ее гортанные стоны, Салазар сам распалился до предела. И вдруг Адель, слегка оттолкнув любовника, извернулась и высвободилась из его хватки.
— Дай мне… — прошептала она. —
Дай мне почувствовать тебя…
— Ансо!.. — прохрипел Салазар и, сжав до побеления костяшек ремень в одной руке, вцепился в ее волосы. — Нашла момент… А раньше бы…
Адель фыркнула, сверкнула глазенками, мол, цыц, не разглагольствуй. Слизерин дышал тяжело, как бык после корриды, однако смог утихомирить свое тело и свои желания. Ради Адели. Она хотела попробовать его — ну, пусть пробует, фурия.
Адель, потерев немного свое текущее лоно, взялась обеими ладошками за налитую кровью плоть и стала ласкать его.
— Бестия… — прорычал Салазар, который усердно пытался смолчать. Да, ласки Адели были примитивны, маг видал и лучше, но то, что дарила их именно она, искупляло всю неловкость. А ведь Салазар давно заглядывался на Адель пристальнее, чем следовало, и вот наконец… Воспитанница была так прекрасна, влажная, возбужденная, блестящая от пота, с завившимися волосами… и у его ног. На минуту Слизерин дал ей полную свободу: она слизывала влагу языком, дразнила зубками, еще и еще она вбирала его в ротик, царапала коготочками самые чувствительные места.
— Довольно… — рыкнул наконец Салазар, не в силах терпеть, и, снова схватив Адель, довел себя до бурного конца. Она послушно замерла, позволяя ему кончить, и, только когда последняя судорога свела тело мага, отстранилась, чтобы отдышаться.
Адель, гордая собой донельзя, в общем-то рассчитывала на продолжение банкета, поэтому она страшно удивилась, когда Салазар застегнул брюки.
— А теперь, крошка моя, — обратился он к своей наследнице, поглаживая ее разрумянившуюся щеку, — я совершу то, что хотел изначально.
— Залюбить меня до изнеможения?
— Нет, новая мысль появилась у меня чуть позже…
— Когда?
— Когда ты сняла мой ремень.
Что-то мефистофельское проявилось в чертах Салазара. Его глаза действительно темнели от возбуждения, а черные с серебристой проседью волосы слегка растрепались, но Адель не обратила внимания на неуловимое изменение в его облике.
— Что же тебя остановило? — продолжала улыбаться она, слизывая белесую влагу с губ.
— Ты слишком сексуальна. Мне нужна была разрядка.
Салазар повернулся к девушке спиной и освободил центр полукруглого зала: он отодвинул письменный стол, два кресла и диван ближе к стенам, а в середине вместо них наколдовал широкую кровать, на которой спокойно бы уместились четыре человека.
— Подожди меня, — велел он, оставив на губах вставшей на ноги Адели поцелуй, и отошел. Он скрылся за дверью, что расположилась рядом с камином и вела в коридор, откуда можно было попасть в другие комнаты.
Пока Салазар отсутствовал, Адель бегло осмотрела полукруглый зал, в котором провела столько волнительных часов. Здесь она впервые встретила легендарного основателя, что просидел в заточении много веков, здесь он читал ей пространные лекции и передавал житейские мудрости, здесь он обучал ее дуэльному искусству и здесь же они ругались, шипели друг на друга… И здесь, наконец, он ее…
Адель судорожно вздохнула, и боясь, и предвкушая дальнейшего. На нетвердых ногах дошла до кровати и потрогала черное совсем легкое покрывало. Известно, почему он выбрал черное, тут даже гадать не надо: на таком фоне бледное тело девушки будет мерцать белизной и свежестью.
Слизерин вернулся скоро. Видно, принял душ. Не сказав ни слова, он стал прибирать зал. А его наследница, пока он поднимал с пола раскиданные вещи, села на мягкую, пышную постель с горой подушек. Дыхание снова стало рваным, она как заколдованная следила за своим любовником. Приземистый, с узкими плечами, впалой грудью и сильной шеей — снаружи весь такой же крепкий, как внутри. Рука сама потянулась к ноющему от неудовлетворенности, влажному естеству. От своего бесстыдства Адель заводилась еще больше. В общем-то, ей никогда не была присуща скромность. Ни раскаяния, ни чувства вины не появлялось в душе, хотя иногда она пугалась: Адели казалось, что Салазар по-настоящему околдовал ее чем-то. Иначе как можно испытывать подобную страсть к несгибаемому, злому и коварному колдуну? Но, следя за ним, за его уверенными отточенными движениями, Адель снова и снова восхищалась им.
Как он хорош! При не очень привлекательных чертах лица, при ничем не выделяющей фигуре вид Салазара, стоящего в одних брюках, взмокшего, удовлетворенного, будоражил и так горячую кровь. Адель готова была полностью подчиниться ему, лишь бы он оставался сейчас рядом, касался ее своей рукой.
Она невольно сравнила Салазара с Северусом. Имена созвучны, и характеры похожи, но как разнятся впечатления от близости! Снейп хоть и являлся мужчиной не менее сильным и волевым, чем Салазар, но к Адели он питал чистейшую нежность и самую благородную любовь, а потому никогда не был в постели столь же категоричен, как Салазар, он не утверждал своего диктата, не подавлял волю любимой. А вот Слизерин…
Маг, не обращая внимания на свою обворожительную любовницу, тем временем приводил в порядок помещение. Ему хотелось, чтобы ничто не мешало в дальнейшем. И поэтому камин по мановению палочки потух, треск догорающих поленьев затих, столик и одно кресло придвинулись ближе к кровати, а диван и другое кресло отправились в дальний угол. Так стало комфортнее.
Закончив с обстановкой, Салазар, умывшийся и освежившийся, налил себе вина. И тут услышал сдерживаемые, слегка приглушенные стоны. Оглянувшись, он усмехнулся, ибо Адель, устроившись на кровати, вовсю ласкала себя: широко разведя ноги и ерзая, она потирала лоно сквозь ткань трусиков, а другой ладошкой мяла грудь. Покрывало смялось, волнами разошлось вокруг изящного стана, которое, действительно, будто бы светилось. Недолго Салазар с алчной улыбкой любовался девушкой: до тех пор, пока с ее губ не начали срываться особые стоны, вернее, пока они не стали различимы.
