— Объясни, — Остин настаивает. Робб набирает больше воздуха в легкие:

— В общем… Я никогда не замечал за собой, что мне нравятся девушки, знаешь, — начинает нервно ерзать на траве. — Они просто нормальные, но меня никогда не влекло к ним с желанием чего-то… Ну… — жестикулирует, взглянув на русого, который помогает выразиться:

— Ты не испытывал тягу с ними спать, — проговаривает с каменным выражением.

— Верно, — пожимает плечами. — Я просто… Может, я другой? Просто… Вот такой.

— А парни тебя привлекают? — Остин устраивает такой тщательный опрос не с задачей дальнейшего издевательства. Робб — его друг. Он хочет помочь ему разобраться в себе.

Кудрявый с сомнением кривит губы, дернув пальцем козырек кепки выше:

— Не знаю.

— Может, ты просто не встретил кого-то, — оговаривается, прикрыв веки. — В смысле, неважно, какого пола, просто, — смотрит на друга. — Еще нужно время. Возможно, ты гормонально развиваешься иначе. Ща как стукнет двадцатник — и тебя мы не сможем от баб оторвать, — улыбается, замечая, как Робб прикрывает губы ладонью, скрывая улыбку. — Будешь альфа-самец, а я буду просить у тебя совета в том, как закадрить бабу.

Смеются.

— Да, это… — Робб качает головой. — Это было бы забавно, но… — тут же меняет направление. — Что если… — с опаской смотрит на Остина, который открыто отвечает на зрительный контакт, чувствуя себя раскованнее, дабы его другу было проще говорить. — Что если меня всё-таки не девушки привлекают?

— Ну… Не знаю, — пожимает плечами. — Не надо будет предохраняться? — Робб хочет перебить, но смеется. — Хотя, — русый так же улыбается. — Сначала надо всё равно будет пройти вам обследование на выявление разного рода болячек, чтобы можно было без защиты. То есть, — пихает друга в плечо. — Ещё один плюс — не будешь тратиться на презики и таскать их у меня, как обычно делают соседи по комнате в колледже, — садится в позе йога, зарядившись данной темой, что вызывает удивление у Робба. Да, не такой реакции он ожидал, но происходящее заставляет его спокойно выдохнуть. Всё-таки не все люди в мире такие же, как его семья.

— А если так подумать, — русый прикидывает, щуря веки. — Что тебя может привлекать в парнях?

— Ты серьезно хочешь обсудить это? — Робб поднимает брови. — Думаешь, я знаю?

— Э-у, харе лапшу на уши вешать, — ворчит, но не сердито. — Ты не просто так переключаешь тему о девушках на парней, следовательно, ты о них задумываешься больше.

— Эй… — кудрявый нервно смеется, растирая ладонью лицо от смущения. Поднимает внимание на друга, задумавшись на пару секунд, из-за чего Остин щурится:

— Эй. Не пялься на меня так, — шутит. — Я целуюсь только после третьего свидания.

— Вот этого я и боялся, — опечаленно вздыхает. — Если расскажу другим, все начнут замечать за моей доброжелательностью желание кого-то трахнуть, думать, что я домогаюсь, хотя я просто с тобой разговариваю.

— Я шучу, чувак, — Остин пытается исправить допущенную ошибку.

— Я всё тот же, — смотрит на друга. — Это то же самое, что тебе вот нравятся девушки. Ты ведь не бегаешь за каждой? Тебе не нравятся все, у тебя есть определенный вкус.

— Значит, — русый поднимает указательный палец, вынуждая друга замолчать. — Есть то, что и тебя должно привлекать в парнях.

— Это сложно, — объясняет, вопросы такого рода ставят его в тупик. — У кого я отмечу красивую улыбку. У кого-то забавный характер. Черт, я на прошлой неделе видел парня с татуировкой на затылке, — смеется. — Знаешь, я не могу сказать, что мне нравится. И вообще… — затыкается, заметив, с какой подозрительно-довольной улыбкой Остин слушает его, еле заметно кивая головой, из-за чего кудрявый фыркает:

— Че?

Русый указывает на парня пальцем, поднося стакан к губам:

— Ты всё-таки по парням, — и смеется, давясь пивом, когда Робб пихает его локтем:

— Отвали, я серьезно.

— Я тоже, — рукавом кофты пытается вытереть капли с подбородка. — Видел бы ты свое лицо, когда о парнях говоришь.

Робб повторно ворчит под нос, делая глоток. Смотрит на воду. Замолкает. Ему реально полегчало.

— Только, — кудрявый обращается к другу. — Никому не говори, — он доверяет Остину, но всё равно… Хочет убедиться, что этот разговор останется между ними.

— Я — могила, — Остин вздыхает, откинув пустой стаканчик в сторону, и ложится на спину, мягко устраиваясь на траве. — Если какой-то парень разобьет тебе сердце, я разобью ему морду.

Робб смеется, удерживая бутылку так, чтобы не разлить, пока ложится рядом, уставившись в поверхность моста. Лежат. Смотрят, мысленно находясь здесь же, просто по отдельности обдумывают их разговор.

Остин моргает, выдыхая:

— Ночка пиздец, — шепчет.

— Это верно, — Робб соглашается, не пытаясь остановить друга, когда тот отбирает бутылку. Ему так легко внутри. Потрясающие чувства. Наконец, он может дышать полной грудью.

Остин держит бутылку на животе, задумчиво хмуря брови, ведь кое-что осознает:

— А я никогда не задумывался.

— О чем?

— О том, кто мне нравится, — большим пальцем проводит по горлышку, собирая немного жидкости, и подносит палец к губам, языком пробуя на вкус мартини.

— Какие девушки? — уточняет Робб.

— Нет, — Остин сглатывает. — Парни или девушки, — кудрявый поворачивает голову, взглянув на друга, который тараторит. — Девушки или парни. Знаешь, это же типа… Естественно, чтобы парням нравились девушки, а им — мы. Вроде принято обществом, поэтому я как-то не задумывался, что может быть иначе. У меня нет опыта в отношениях, я, конечно, уже спал с девушками, но… Не припоминаю, чтобы хоть одна сильно меня привлекала. Может, это нормально?

Робб пожимает плечами, задумавшись:

— Ну… Может, — укладывает ладони на живот.

Вновь всё вокруг погружается в молчание. Со стороны по-прежнему доносится шум. Музыка всё ещё играет. Веселье продолжается.

Остин слишком углубляется в себя, потянув бутылку к губам, и немного проливает на губы, тут же подняв сосуд с алкоголем:

— Блять… — шепчет, подавившись, и толкает засмеявшегося над ним друга, который не может убрать улыбку:

— Ну ты и кретин.

— Отвали, — улыбается, дернув головой, и не пытается вытереть лицо, оставив пару капель на коже. — Плевать, я слишком пьян, чтобы следить за собой.

Кудрявого забавляет поведение друга, поэтому он продолжает наблюдать за тем, как он зевает, лениво прикрывая веки, а бутылку опускает на траву, позволив алкоголю вытекать наружу и впитываться в землю.

Робб улыбается краем губ, хочет вернуться в нормальное положение и продолжить бесцельно пялиться в поверхность моста, но его взгляд приковывает пара капель на щеке Остина, прямо у самых губ. И Робб не уверен, что именно кажется ему привлекательным, скорее всего, это последствия выпитого. Как и то, что он делает, не подумав дважды, трижды.

Робб подается головой ближе к уставшему Остину, и губами прижимается к каплям, вытирая их с его щеки. Русый приоткрывает сонные глаза, с хмуростью обратив внимание на друга, который ложится нормально, невольно и быстро кончиком языка слизнув жидкость на своих губах.

И в ужасе ждет, ибо начинает осознавать. Остин молчит. Смотрит. А в мыслях Робба бушуют сожаления, ведь теперь ему не отвертеться, теперь не пошутить о том, что он одурачил друга. Теперь… Отныне… Черт возьми.

— Соррян, — шепчет хрипло, какой раз глотнув воды во рту от повышенной тревожности. — Извини, — повторяет, поскольку его пугает затянутое молчание со стороны Остина. Тот с особой хмуростью сверлит друга, сощурив веки:

— Это было странно, — не знает, что и сказать.

— Прости, — ещё раз просит, приподнявшись на локоть, ведь ему чертовски неловко. — Я просто… — заикается. — Я пьян и… — не может выразиться правильно. Всё верно, он же не понимает, как себя оправдать, от того и заикается. — Всё дело в…

— Что ты сделаешь, если я сейчас разобью тебе лицо? — в голосе Остина нет злости, но что-то цепляет, и это ощущает Робб, начав паниковать.