Не могу остановиться. Дыхание ускоряется, мне тяжело найти точку контроля над эмоциями, которая мне столь необходима. Я полностью отпускаю свои чувства, дав гребаную волю тому, что усердно сдерживаю на протяжении нескольких дней. Издаю стон, прогнувшись в спине, когда Дилан кусает кожу груди, пальцами больно сдавливая спину. Его действия так же лишаются осторожности, и следующий толчок бедрами куда сильнее и ощутимее прежних. Давление между ног усиливается, мне не удается ухватиться хотя бы за одну здравую мысль в своей голове. Остаются главенствовать сплошные ощущения.

Всё тело ломит, ноющая боль от укусов сравнима с получением максимального удовольствия, никогда бы не подумала, что мне может нравиться подобное, но я не способна лежать без движения, пока Дилан испытывает меня, поднявшись обратно к лицу, которое запрокидываю, позволив парню скользнуть кончиком языка по влажной коже шеи. Его руки так же покрыты капельками пота, но теперь теплого, не ледяного как до этого. Поворачиваю голову набок, продолжая с наслаждением впитывать всё, что он делает. О’Брайен целует изгиб моей шеи, ладонями скользнув вниз, к бедрам, и резко отрывается от моего лица, пальцами сжав колени, которые рывком сгибает, поднимая выше, отчего меня тянет ближе к нему. Распахиваю веки, ладонями стиснув наволочку подушки под головой. Взглядом врезаюсь в глаза Дилана, который так же быстро опускается, возвращаясь к моему лицу, и давящим поцелуем проникает внутрь моего рта, одновременно с этим, сильно вжавшись навстречу моим бедрам своими. Издаю короткое мычание, руками спешно обхватывая его шею, а пальцами довольно грубо тяну темные волосы, не желая быть мягче. Парень углубляет поцелуй, не отрываясь от меня, чтобы испустить хриплый вздох.

Мышцы его рук твердеют от напряжения, соприкосновение с ними становится грубым и жестким, когда Дилан одной ладонью лезет обратно под подушку под моей головой, а другой упирается в кровать, рядом с моей грудной клеткой, которая от давящих движений трется о его грудь. Наслаждение волнами накатывает на тело по мере толчков, что то ускоряются, то замедляются, то становятся мягче, то наоборот поражают своей резкостью, будто Дилан сам не справляется с контролем, как и со своим дыхательным процессом, желая ощутить всё и сразу.

Наверное, это слишком грубо с моей стороны, но я не могу противостоять внутреннему позыву. Ловлю момент, когда парень до боли прикусывает кожу щеки, и резко дернув головой, чтобы губами коснуться изгиба его шеи. Мокрой. Не знаю, как объяснить, но, кажется, я перенимаю от О’Брайена желание попробовать другого человека. Не могу усмирить себя, поэтому пробую языком кожу на вкус, случайно надавив приоткрытыми губами по выпирающую вену. Пульсация крови внутри неё безумная. Это завораживает. Дилан хрипло выдыхает мне в ухо, сильнее вдавливая своим тазом мои бедра в мягкий матрас.

Я хочу целовать его.

Жестко сжимаю пальцами шею парня, второй ладонью сдерживаю его голову, стиснув волосы на затылке, и грубостью вынуждаю Дилана наклониться обратно к моему лицу. Выходит так, что с болью врезаюсь своими губами в его, не успев набрать достаточно воздуха в легкие, так как парень тут же проникает глубже языком, призывая меня к желанному ответу.

Так близко. Так горячо. Так тяжело под ним. Быстрее, резче. Мои руки не находят успокоения, продолжая то давить на его скулы, то обнимать плечи, то сжимать волосы, то ногтями пронзать влажную кожу. О’Брайен еле помещается между моими бедрами, одной рукой по-прежнему пытается поднимать выше одну мою ногу, сгибая её в колене, чтобы мне не было больно. Тазовые косточки под влиянием дискомфорта, но мне совершенно нет дела до этих ощущений, когда внутри бурлят совершенно иные, замещающие неприятную и легкую боль внизу.

Нас трясет, обоих. Я чувствую, как дрожат его губы, когда парень в очередной раз углубляет поцелуй, меняя угол проникновения, повернув голову на другой бок. От боли в бедрах невольно морщусь, заставив Дилана резко разорвать поцелуй. Он активно дышит, оценивая мое лицо, и я кое-как смотрю в ответ, задыхаясь. Парень прекращает толкаться, опуская голову, чтобы видеть наши бедра. Не могу привести себя в порядок. Ерзаю без остановки под О’Брайеном, испытывая новый приток наслаждения, когда он опускает одну руку, пальцами касаясь низа моего живота. Сбито дышит, нащупывая тазовые косточки, и массирует их, видимо, решив помочь мне унять боль. Мои ладони падают тыльной стороной на подушку рядом с лицом, и я не могу не озарить его улыбкой, полным смущения, когда Дилан поднимает на меня глаза, нервно усмехнувшись:

— У те-бя очень узкие бедра, — ему не удается нормально говорить из-за сбитого дыхания, но разбираю слова, шире улыбаясь и кивая, пока он качает головой:

— Серьезно, как мне удалось переспать с тобой? — чувствую совсем другую энергетику. Не скажу, что происходящее между нами сейчас помогает ему полностью отбросить тревожные мысли, но его напряжение видоизменяется. Активно дышим друг другу в губы, пока парень пытается помочь мне справиться с болью в бедрах. Я бы прикрыла глаза, получив массу удовольствия от его прикосновений, которые иногда переходят чуть ниже, вынуждая меня судорожно вздрагивать с непривычки, но открываю глаза, уловив знакомый хриплый кашель. Приподнимаю голову над подушкой, с волнением всматриваясь в бледное лицо Дилана, который отвлекается на меня, хмуро кивнув:

— Больно? — звучит с придыханием. И я резко привстаю на локти, ударившись носом о его щеку:

— Что? — тревожно всматриваюсь в его озадаченные глаза. — Что та-кое? — задыхаюсь, видя, как трется его тело. Кажется, О’Брайен начинает понимать. Он знает — я разглядываю это.

Моргаю, хмуря брови, моментально отбрасывая все остальные чувства, оставив только те, что затрагивают моё беспокойство:

— Сердце? — смотрю на него, Дилан явно сглатывает, сдерживая хрипоту. — Тогда хватит, ладно? — перехватываю его руку, которой он всё это время массировал внутреннюю сторону бедра. Морщится, отводя взгляд, хочет, чтобы я перестала нести чушь, но я прерываю его возможные попытки поспорить со мной и убедить, что с ним всё в норме:

— У тебя… — пока не справляюсь с дыханием. — У тебя постоянно болит сердце, когда мы… — смущенно сглатываю. — Ну, занимаемся чем-то подобным?

Дилан смотрит в ответ, отвечая коротким покачиванием головой. Лжет.

— Всё, — хмуро и с волнением отвожу взгляд, дернув его руку к себе. — Тебе плохо, — ставлю перед фактом, который ему и без того известен. Не хочу, чтобы он напрягал так свой организм, зная, какие приступы могут его посетить. Оно того не стоит. Ложусь обратно на кровать, потянув парня за собой, и он скованно ложится набок, чтобы касаться грудью моей груди, а рукой обхватывает мою шею, носом утыкаясь во влажную щеку.

Господи, меня не оставляет мысль о том, что его сердце так необычно реагирует на различные эмоциональные скачки. Это ненормально. Смотрю в потолок, пытаясь привести чувства в порядок, а главное — унять разгоревшийся «огонь» внутри себя, который точно бы привел нас к тому, чем мы уже когда-то занимались. Я бы не остановилась, если бы не уловила знакомые признаки его боли в сердце.

Боже…

Выдыхаю, прикрыв веки. Пальцами нащупываю пульс на запястье Дилана, который тяжело выдыхает, понимая, что я не отступлю. Его сердце колотится слишком быстро, вызывая у меня неподдельный страх. Как такое возможно? Открываю веки, повернув голову, и изучаю с близкого расстояния по-прежнему бледное лицо парня, который ерзает головой на подушке, отвечая на мой зрительный контакт. Молчит. Пальцами водит по моим волосам. Медленно, еле ощутимо. С горечью во рту сжимаю губы.

Это пугает. Это реально пугает. Он так спокоен внешне, даже умиротворен, а внутри…

Он испытывает это? Вот, что он чувствует, когда между нами происходит какая-то близость? Почему он… Почему не пытается… Что? Прекратить?

— От одного до десяти… — шепчу. — Оцени боль, — моргаю, сдерживая эмоции, и парень хмурит брови, продолжая врать: