Хмурость вызывает тяжесть в мускулах лица, но никак иначе не могу отреагировать на бледный ожог за ухом, по которому провожу пальцем. Похож на те, что я оставлял на плече сигаретой, но слишком старый. Возможно… Это даже не её отец. Что если сама Финчер пыталась аутоагрессией вернуть себе здравомыслие?

Поправляю её локоны, томно выдохнув, и провожу ладонью по волосам, обратив свое внимание на бледное лицо девушки:

— Согрелась? — не получаю ответ. Не надеюсь на него. Встаю, выключая душ, и кладу его в раковину, подняв взгляд на свое отражение в запотевшем зеркале. Без желания провожу по его поверхности ладонью, чтобы лучше разглядеть свое лицо. Да, синяки определенно останутся, если уже сейчас кожа в красных отметинах, с каждой минутой приобретающих всё более синий оттенок.

Вздыхаю, поставив руки на талию, и нехотя прикрываю веки, продолжив дыхательную процедуру успокоения.

Всё закончилось. Она пришла в себя. Но только в данный момент я задумываюсь о том, как часто это может происходить? Я не идиот. Я постоянно давал себе отчет о том, что девушка не здорова, но… Почему никогда не… Относился с такой серьезностью? Будто… Будто у неё временная ангина, и ей просто нужно пить лекарства, чтобы она прошла. Но это не ангина. Это сложнее. И это вряд ли лечится.

Чувствую вибрацию в кармане джинсов. Вынимаю мобильный, не предугадывая, кто может звонить в такой час, оттого больше поражаюсь, изучая номер Митчелла на экране. Охватывают негативные эмоции, но заставляю себя открыть сообщение, готовясь к грозному ответу, но содержимое текста наталкивает на обратные чувства. На смирение.

«Мы должны поговорить».

Это всё. Всё, что он пишет. Внутри меня возникает резкий ответ, мне лично неприятный. Да. Мы должны. Почему-то я испытываю смятение и волнение из-за того, что мужчина делает первый шаг. Не думал, что это в его характере, но рад, что дела принимают такой поворот. Мне нужно задать ему вопросы. Он будет вынужден отвечать.

Прячу телефон обратно, оборачиваясь к девушке, и пару минут, даже больше, стою на месте, сохраняя молчание и поддерживая тишину, дабы проверить и убедиться в её бездействии. Надо сходить в её комнату и взять вещи. Медленным шагом приближаюсь к двери, открывая её, слежу за поведением Райли. Никакой реакции. Она явно комфортно ощущает себя в теплой воде. Отлично. Но мне всё равно не стоит задерживаться.

Взяв сменную одежду в виде мягких спальных штанов и кофты, я возвращаюсь обратно, позволив Янг ещё десять минут просидеть в ванной, после чего проверяю воду, поняв, что та остывает. Неловко, но приходится в буквальном смысле выполнять всю работу за неё, и… Кое-как справляюсь со смущением, сунув его поглубже в задницу. Райли стоит на коврике. Её приходится вытирать. Приходится снимать белье. И снова вытирать. Это дается с трудом только по той причине, что я испытываю волнение и жар, да и, несмотря на состояние девушки, всё ещё боюсь её реакции, но та остается стабильно равнодушной. Словно её нервная система вместе с сознанием перезагружается, как некий механизм, целая система.

Натягиваю белье, натягиваю штаны и кофту, вытираю волосы до влажного состояния, решая криво-косо заплести короткую косичку, чтобы локоны не мешались. Знаете, после того, как справляюсь с бельем, вовсе спокойно разбираюсь с остальным, не особо придавая значения происходящему. Я просто помогаю ей. Только и всего.

Не думать…

Привожу в комнату, включив настольную лампу. Усаживаю на край кровати, повторно сжав полотенцем косичку, чтобы точно выжать из неё остатки воды. Стою напротив Райли, которая… Она по-прежнему «не она». Отхожу, встряхнув полотенцем:

— Ложись, — вешаю его на спинку стула, обратив взгляд через плечо на Финчер, которая скованно двигается, забираясь на кровать. Не издает звуков. Ничего не говорит. Выключаю лампу, сдержав громкий вздох, и возвращаюсь к ней, наблюдая, как нерешительно девушка укладывает голову на подушку, еле подтягивая к плечу прохладное одеяло. И лежит. На боку. Смотря перед собой. В тумбочку.

— У тебя что-то болит? — уточняю повторно, присаживаюсь на корточки, опираясь руками на край кровати. Смотрю на неё. Янг сглатывает, отрицательно дернув лицом. Окей, она уже реагирует. Это хорошо.

Под её кроватью я обнаруживаю веревки, и мне совершенно не хочется размышлять о важности их наличия. Я не стану привязывать её, но продолжаю переживать, что она опять сорвется, поэтому предпринимаю попытку «мирного» соглашения:

— Я могу лечь с тобой? — слежу за выражением её лица. Ничего толкового. Девушку клонит в сон, но она находит возможность немного подумать и с сомнением кивнуть, так и не обратив на меня взгляд.

— Хорошо, — вздыхаю, встав, и снимаю обувь, оставаясь в джинсах и футболке. Янг начинает двигаться, чтобы дать мне больше пространства, но хмуро подтягиваю её обратно, рукой обхватив спину. Я не собираюсь её привязывать или приковывать, но мне нужно чувствовать её рядом, чтобы быть уверенным, что она не сорвется, или вовремя обнаружить возможный срыв и не дать ей сбежать.

Устало падаю на кровать, устраиваясь на боку. Одну руку сую под подушку, на которой Янг лежит головой, другой нагло обхватываю её тело, ладонью сжав ткань кофты на спине.

Не уйдет.

Я устал. Я до охерения вымотан и не имею понятия, как смог справиться и до сих пор оставаться в более-менее здравом уме. Райли перестает пялиться перед собой, прикрывает веки, наверняка, так же сильно изнемогая от недосыпа. Её пальцы продолжают нервно дергать ткань одеяла рядом с лицом, и движения всё медленнее и медленнее. Засыпает.

Удары моего сердца четкие, больные, резкие и жесткие. Они приносят боль в грудную клетку, но, несмотря на это, чувствую успокоение, ведь проходят минуты — и Янг спит. Вот так просто. За окном давно светает. А мы только ложимся. Мы только устали. Мы только вымотались, и нам нужно получить обратно силы.

Не усну, но смогу задремать. Поверхностный сон. Тело отдыхает, но сознание продолжает обрабатывать происходящее вокруг. Слышу, как кричат птицы за окном. Весна. Приятно.

Осторожно вожу пальцами вдоль позвоночника Райли. По ткани кофты. Вслушиваюсь в её дыхание. Такое спокойное, будто ничего не произошло.

Кожа тела и лица горит от побоев. Но это последнее, о чем я переживаю.

Моя рука немного выглядывает из-под подушки, поэтому могу согнуть её в локте и коснуться пальцами виска Янг. Осторожно вырисовываю непонятные фигуры на коже. Пока ещё теплая, но остывает. Здесь прохладно.

Но мягкая. Приятная. Нежная.

Глубже дышу. Изучаю её лицо. Ресницы дрожат. Мило.

Собственные мысли вызывают легкую улыбку, поэтому двигаюсь ближе, укладывая голову рядом, носом касаясь её лба. Горячий. Прижимаюсь губами. Ещё горячее.

Она приятно пахнет.

Прикрываю веки, глотая аромат кожи. Вновь обнимаю рукой её тело, притягивая к себе, а пальцами второй руки продолжаю водить по коже виска.

Тихо. Умиротворенно. Весенняя свежесть. Тихий утренний ветер. Аромат росы. Влажность воздуха. Звуки пробуждающейся природы. Полумрак комнаты.

Мне удается расслабиться.

Но не уснуть.

***

— Райли? — осторожное потрясывание за плечо, приводящее девушку в движение, но её сознание не вырывается из глубокого и необходимого сна. — Ты спишь уже второй день, — перед её глазами темнота, но она понимает, кому принадлежит голос, правда, всё равно лишает себя возможности очнуться. Даже не пытается. — Может, ты хочешь пить?

— У неё нормально сердце бьется? — женский голос. Тоже знакомый, но неестественно тихий.

— Она просто спит, оставьте её, — ещё один голос. Янг не пытается прийти в себя, а сон тянет глубже, в бездну бессознательности.

***

Приятная прохлада. Свежий горный воздух с ароматом хвои мягко пощипывает кожу щек, пробуждая меня от долгого и тяжелого сна, вовсе не возобновляющего сил. Голова тяжелая, залитая свинцом. Горячие веки еле раскрываются, глаза не встречают давление света, ведь шторы задвинуты, но бледность со стороны окна позволяет понять — главенствует утро. Пальцами еле сжимаю ткань наволочки. Всё тело будто обмякло после долгого горячего душа. Не слушается меня. Перед глазами пару секунд расплывчатая картина комнаты. Красивой. Моей. Такой, какой она должна быть и дома, и внутри тут же рождается необходимая теплота. В висках давление, прямо в стенки черепа. Предпринимаю попытку повернуться на спину, но останавливаю её, когда могу четче видеть помещение.