— Хорошо, — отец коротко отвечает, вернувшись к бурному обсуждению, поддерживаемое Лиллиан, у которой разбегаются глаза. Нервничаю, дергая пальцы рук, пока стою на месте, переминаясь с ноги на ногу, и исследую журналы:

— Эм, пап? — когда-нибудь я должна сказать это.

— Да? — у него хорошее настроение, и мне не хочется его портить, но…

Набираю больше кислорода в легкие:

— Скажи, — скованно улыбаюсь. — У нас есть какой-то секретный счет в банке?

— Что? — его брови удивленно поднимаются, а Лиллиан не отвлекается, но заметно медленнее переворачивает станицы. Точно прислушивается.

— Ну… — откашливаюсь, пальцами стуча по каталогу, лежащему на краю стола. — У нас… У нас нет таких денег, — смотрю ему в глаза, дабы понять, насколько ясно он оценивает ситуацию и наше материальное положение. Вижу, как мужчина ерзает на стуле, приоткрыв рот, но сдерживает слова, обратив внимание на Лиллиан, которая выпрямляется, вдруг промолвив:

— Скажешь? — мужчина в ответ ей морщится, не желая выполнять, но женщина настаивает. — Пора уже. Всё равно придется сказать.

— О чем вы? — не могу терпеть натянутость, образовавшуюся в помещении. Напряжение. Нервно цепляю пальцами страницы журнала, въедаясь пока ещё спокойным, но уже отчасти напряженным взглядом в лицо отца, который вздыхает, слушаясь Лиллиан. А та кладет ладонь ему на плечо, дабы поддержать.

Мужчина выпрямляется, уложив руки на стол, и сцепляет ладони в кулак, мягко стукнув им по деревянной поверхности. Смотрит на меня, скользнув кончиком языка по губам:

— Мы продаем дом. В горах, у озера.

Мамин… Мамин дом?

========== Глава 43 ==========

— Что?

Обрыв. Чувствую, как касаюсь его босыми ногами. Внизу кромешная тьма, а позади ничего, кроме острых скал. Ветер толкает, воет, пробивается в уши, охватывая разум, будоражит мысли, начиная активно путать их, как локоны моих волос.

Смотрю на отца. Мне тяжело дается осознание. Уверена, мой рот приоткрыт, как у рыбы, а взгляд панически пытается ухватиться на нотку сарказма в глазах мужчины. Он шутит. Скажи, что ты шутишь.

Честно, резкая смена выражения моего лица мужчину напрягло, он даже слегка недоумевает, повторяя:

— Дом простаивает, — накрывает ладонью запястье Лиллиан, что внимательным взглядом следит за моим поведением. — Так что, это неплохой вариант…

— Но это мамин дом, — проглатываю слова, впервые сознательно прослеживая перемену внутри себя. Глотку сдавливает, жжение в груди усиливается при попытке глотнуть больше кислорода, растягивающего легкие. Пальцами срываю край страницы журнала, заморгав с особой скоростью. Не могу нормально дышать.

Ветер толкает к обрыву. Но я не даю себе упасть.

— Во время развода мне удалось отсудить дом, поскольку ты оставалась со мной, — отец со скрытым ожиданием чего-то очевидного следит за моим поведением, будто знает, что сорвусь, но держу себя, сжав страницу.

— Я смотрю, — заикаюсь, не справляясь с дрожью в голосе, вызванной обидой. — Ты горд этим, — не могу. Глаза слезятся.

Стою на краю черной бездны. Мерзкий морозный ветер гудит со всех сторон, насильно желая сбросить меня.

— Нет, но видишь, — мужчина пытается показать положительную сторону. — Теперь у нас есть, где взять деньги.

— На мимолетное развлечение, — тело начинает трясти. С каждой секундой всё сильнее, всё заметнее их глазам, поэтому отец привстает со стула, говоря спокойным тоном, словно пытаясь утихомирить что-то внутри меня, что вот-вот вырвется наружу.

— Денег будет много и…

— Нет, — шепчу сквозь зубы, от напряженно распахнутых глаз возникает сильная головная боль, сопровождающаяся давлением в горле. Приступ. Ребра будто ломаются, ощущение такое, словно что-то разбивает их к черту изнутри. Во мне.

— Райли, — отец осторожно выходит из-за стола, хмуро следя за моим лицом, а мой панически сердитый взгляд спешно мечется по журналам, разложенным на столе. Горячее дыхание рвет глотку, грудную клетку сейчас разорвет на куски.

Сильное давление ветра в спину, буквально толкает к краю, заставив качаться с пятки на носки. Внизу ничего. Кромешная тьма. Я утону.

— Мамин дом, — качаю головой, сжимая в ладонь страницу журнала, на котором изображена девушка в красивом свадебном платье. — Наш дом, — поднимаю краснеющие от слез глаза на отца, держащего расстояние между нами. — Наш, — внезапно мое лицо искажается от злости, а тон голоса усиливается. — Ради веселья!

Лиллиан тут же вскакивает со стула, отходя к окну. Смотрит на меня, сжимая пальцами салфетку, которую взяла со стола. Тихо рвет ее края.

— Райли, — мужчина подходит слишком близко, потянув ко мне руки, поэтому отступаю назад, с угрозой шепча:

— Наше прошлое, чтобы хорошо погулять? Ты рехнулся! — кричу ему в лицо.

— От прошлого одни проблемы, немедленно успокойся! — он поднимает голос в ответ, что только провоцирует меня. Громко и быстро дышу, хватая несколько журналов со стола, и бросаю их в сторону корзины для мусора. Лиллиан ахает, а отец препятствует моему желанию избавиться от каталогов. Перехватывает мои руки, берет под плечи, пытаясь отдернуть, оттащить, но крепко держусь на месте, чувствуя, как выхожу из себя.

Край. Толчок в спину. Потеря опоры под ногами.

Сжимаю пальцами журналы, рву их на куски, успевая пихать отца локтями и ногами. Он всеми силами удерживает меня, заставив согнуть руки и прижать к груди. Дергаюсь, рычу, стараясь вырваться из крепкой хватки.

— Ты принимала таблетки?! — он кричит, и в его голосе слышен страх, напряженный. Я лишь мычу, продолжая сражаться с ним.

— Где твои таблетки?! — мужчина переглядывается с Лиллиан, рывком дернув меня от стола к двери:

— Тебе срочно нужно успокоиться! — не понижает тон, ведь я издаю рычащие звуки, смешивая их с постоянным мычанием, и цепляюсь пальцами за всё, что попадается под руки, чтобы остановить его:

— Нет! — пробивает на рыдание, ибо я понимаю, куда он меня тащит. Туда, где я потеряюсь.

— Оставь меня! — плачу, пихаясь. Хватаюсь за дверной косяк:

— Ты не имеешь права!

Отец пыхтит, прилагая усилия, чтобы справиться со мной:

— Райли! Послушай меня! Тебе нужно успокоиться! — дергает, отчего мои пальцы соскальзывают с края стены, больно вздернув короткие ногти.

Вниз. Тело становится легким. Грядет временная невесомость. И сильный удар, разбивающий мое сознание, после которого следует абсолютное растворение в темноте.

Я кричу.

***

Резко поворачивает голову, вынув сигарету изо рта, и хмуро смотрит в сторону дома, прислушиваясь. Стоит у капота машины, придерживая крышку второй рукой. Выдыхает дым.

Что это было? Только что. Послышалось?

Улавливает грохот, будто на пол опрокидывают посуду или горшок. Удар сильный, звенящий. Нечто разбивается, и он повторяется. Крик. Режущий уши. И парень рывком хлопает крышкой капота, быстрым шагом направившись к крыльцу. Не изменяет напряженной хмурости на лице, пока тушит сигарету о перила крыльца, парой шагов взобравшись, и дергает ручку двери на себя, ощутив странное сопротивление, что длится мгновение, будто кто-то собирался удержать дверь, чтобы запереть ее с той стороны. И Дилан сердитым взглядом врезается в лицо Лиллиан, которая держит в руке ключ, изобразив волнение при виде сына:

— Не вмешивайся, — тихий приказ сквозь зубы. О’Брайен не понял бы, о чем говорит эта женщина, если бы со стороны гостиной не прозвучало громкое мычание, перешедшее в жалкий крик:

— Не надо! Оставь меня!

Лиллиан успевает сжать пальцами ткань кофты парня, но ее ладони срываются с одежды, ведь Дилан рывком бросается к гостиной, пихнув от себя женские руки.

— Не лезь! — Лиллиан повышает голос, поспешив за сыном, который моментально оказывается в помещении для гостей, замечая мужчину, открывающего дверь, что ведет в подсобку. Он крепко держит девушку под грудь, обхватив рукой живот, а она всячески изводится, кусает его, бьет, пытаясь освободиться. И плачет, срываясь на бессмысленный крик или мычание.