— У неё ничего не сломано? — Дилан переводит глаза на мужчину, кусая нижнюю губу, а тот качает головой в ответ:

— Нет, но от ушиба и переохлаждения у неё начались трудности с дыханием, поэтому они поставили ей капельницу, — учитель указывает пальцами на нос, после сложив руки на груди, а Дилан наоборот опускает их вдоль тела, скованно перебирая ткань мерзкой футболки:

— К ней можно зайти?

— Тебя надо отправить в гостиницу, — мужчина зевает, пропуская мимо ушей вопрос, но парень настырно повторяет то, о чем уже давал понять:

— Я буду здесь, — говорит грубо, раздраженно и обходит учителя. — Просто завезите мои и её вещи, — шагает к двери палаты, а мужчина сонно тащится за ним:

— Я позвонил её отцу. Он заберет её завтра днем, так что переживать не о чем, — тормозит, когда Дилан резко останавливается, обернувшись к нему с мрачным видом:

— Вещи привези, — с надрывом процеживает. — Её отец заберет нас, — и не ожидает перемены в лице мужчины, которого возмущает такой тон. О’Брайен больше не оглядывается, приближаясь к нужной двери, и сжимает ледяную ручку, открыв и заглянув внутрь. Палата небольшая, белая. Этот цвет действует на нервы, но парень терпит, вопросительно кивнув медсестре, которая вертится у кровати с пациенткой, проверяя капельницу и давление. Женщина молча кивает в ответ, как бы позволяя пройти, словно понимает, что не стоит запрещать что-либо этому типу. Дилан оставляет недовольного учителя в коридоре, прикрывая за собой дверь, и шагает к кровати, с глотком воды во рту изучает бледное лицо девушки, лежащей под одеялом. Не требуется касаться её кожи, чтобы понять, насколько она холодная. Лоб перемотан бинтом, как и её колени, руки, а так же спина. Грудная клетка неестественно осторожно поднимается, с подергиванием, сразу видно, что дышит она необычно. Так сильно пережало внутренние органы?

— Ты её родственник? — женщина приятно улыбается, вписывая что-то в карту на тумбе, пока Дилан подходит к кровати, медленно продумывая ответ:

— Да, — лучше солгать, вдруг она его выставит.

— На спину пришлось наложить несколько швов, рана была глубокая, — её голос успокаивает, говоря о том, что женщина давно работает медсестрой и знает, как разговаривать с теми, кто находит в эмоциональном дисбалансе. — А остальные раны мы обработали, — оставляет ручку, повернувшись к кровати, чтобы подоткнуть одеяло до подбородка Райли. — Нужно будет просто смазывать кремом, — выпрямляется, потирая ладони о свою белую форму, и замечает, как у парня дрожат руки. — Я принесу тебе чай, — не спрашивает, ставит перед фактом, а Дилан не пытается спорить. Пусть только уйдет.

Женщина выходит из палаты.

Houses — A Quiet Darkness

О’Брайен остается в тишине. Изучает прозрачные трубки, которые вставили в нос девушки. Слышит, как датчик отсчитывает биение сердца. Устало вздыхает, сжав спинку стула, и ставит ближе к кровати, рухнув на него без сил. Ладонью проводит по затылку, пальцами массируя кожу у основания волос. Второй ладонью стучит по коленке. В который раз поднимет глаза на Райли, не зная, сколько ещё она пробудет в таком бессознательном состоянии. Главное, что вообще жива.

Закидывает голову, уставившись в потолок, и ровно дышит, прикрыв веки. До охерения вымотан, будто самого потрепало стихийное безумие. Руки укладывает на коленях, начав дергать заусенцы на пальцах. Ему не стоит о чем-то думать, поэтому насильно заставляет себя направлять мысли на любую глупость: считает количество темных точек на потолке, вспоминает мотив одной из песни Битлз, после следит за откуда-то взявшейся в палате мухой, которая своим жужжанием сводит с ума помутневший разум.

И он бы так сидел, с черной дырой в сознании, что засасывает все мысли в бездну, если бы не еле уловимое, тихое шмыганье носом. Опускает голову, вернув её в нормальное положение, и через секунду резко поддается вперед, замечая, как морщится лицо девушки, которая пытается шире распахнуть веки, но не выходит из-за яркого света. Дилан молчит, сидит в ожидании чего-то, а получает только мычание со стороны Янг, которая начинает ронять слезы, ерзая от боли, что охватывает тело. Разом. Каждая клетка ноет.

— Эй, — парень уверен, она даже не подозревает о его присутствии, и вряд ли он поможет ей чем-то. Райли еле приоткрывает один глаз, устремив взгляд на него, и только сильнее корчится, тихо выдавив через разодранную глотку:

— Больно… — датчик оповещает об ускорившемся сердцебиении. О’Брайен сглатывает, наклонившись вперед, и опирается ладонью на край её кровати, хмурясь:

— Успокойся и терпи, иначе будет трудно дышать.

Финчер начинает хрипло стонать, дергаясь от дискомфорта:

— Почему так холодно? — прерывается на плач, не справляясь с дрожью. — Холодно, — сжимает веки, вытянув шею, чтобы немного прогнуться в ней, ведь неприятное ощущение не покидает тело. Её ломит на части.

Частое моргание. Дилан оглядывается на дверь, ожидая скорейшего возвращения медсестры, а пока сам привстает, опускаясь на корточки возле кровати Райли, холодными пальцами отбрасывая локоны волос с её перебинтованного лба:

— Успокойся, — поглядывает на датчик, не собираясь менять строгий тон. — Терпи.

Райли лишь рыдает в ответ, начав предпринимать попытки присесть, и Дилану приходится остановить её, надавив на плечи:

— Лежи.

— Больно, — у неё словно крыша поехала, скорее всего, это последствие наркоза. Хочет вытащить руки из-под одеяла. О’Брайен мешает ей, стараясь аккуратно уложить их обратно. Кутает, напряженно и сердито следя за болью, выражающейся на её лице. Неужели, так невыносимо?

— Здесь холодно, — Райли мычит, крутя головой. — Почему так холодно? Закрой окно, — но окна плотно закрыты.

За спиной шаги. Дилан оглядывается на вернувшуюся с кружкой чая женщину, она остается внешне невозмутимой, даже улыбается, видя, что пациентка пришла в себя после наркоза:

— Эй, не стоит вертеться, — её голос — как успокоительное. Протягивает чай парню, мягко надавив ему на грудь, чтобы отошел в сторону, сама наклоняется над кроватью Райли, поправляя её одеяло:

— Что тебя беспокоит?

Янг не сразу обращает на неё внимание, вырываясь из омута своей боли:

— Холодно, — шепчет, — очень холодно.

— Я попрошу усилить отопление в твоей палате, — улыбается, оглядываясь на батарею под окном. Может, сама подкрутит? Да, верно. Направляется к ней. Дилан греет ладони о кружку, настороженно наблюдая за стонущей девушкой, и приоткрывает рот, с хмуростью спрашивая:

— Вы можете достать мне одежду?

Женщина опускается на одно колено, начав крутить переключатель у батареи, и пожимает плечами:

— Могу принести больничную, а что? Совсем замерз?

Дилан кивает, нервно стуча пальцами по кружке. Ждет, пока медсестра закончит, после чего она покидает палату, возвращаясь с одеждой, которую выдают пациентам: бледно-синие штаны, такого же апатичного цвета футболка. О’Брайен бубнит под нос благодарность, после чего удаляется за ширму, чтобы переодеться, а в это время медсестра пытается говорить с лишенной здравомыслия девушкой, которая никак не прекратит вертеться. Лишние телодвижения только усугубят её состояние. Швы будут сильнее ныть.

Дилан скованно выглядывает из-за ширмы, интересуясь с комком в горле:

— Нет чего-нибудь с рукавами?

Женщина поднимает голову, ей достаточно заметить всего часть руки парня, покрытую старыми шрамами, и она кивает, убеждая:

— Да, есть, — надо поискать. Отходит от кровати, не задавая лишних вопросов:

— Сейчас принесу, — держит голову прямо, проходя мимо парня, и не выдерживает, искоса изучив состояние его рук. Это как сильно надо ненавидеть себя, чтобы принести столько увечий? Нет, она не станет поднимать тему. Выходит.

Райли громко дышит, ей не перестает казаться, что кислорода недостаточно. Прикрывает веки. Яркий свет ламп раздражает больные яблоки глаз.

О’Брайен выходит из-за ширмы, чувствуя себя некомфортно без кофты, которую вешает на спинку стула просохнуть. Водит ладонями по рукам, с неприязнью цепляя бледные шрамы. Если ему самому так отвратно смотреть на себя, то каково другим?