«Вызываемый вами абонент сейчас недоступен. Пожалу…»

Неужели? – подумала Оля. – А как же подсчеты? Сергей же сказал, что поезд абсолютно безопасен! Неужели я что-то предвидела? Поезд исчез?

Телефон завибрировал.

– Але? – воскликнула Оля, не успев оправиться от оцепенения.

– Здравствуйте, с кем я говорю? – раздался голос Валентины Михайловны. – Вы мне звонили…

– Здравствуйте, Валентина Михайловна, – Оля вздохнула с облегчением. – Это Оля. Я хотела спросить, как доехали?

– Все хорошо, спасибо, – ответила женщина. – Я посмотрела расписание для тебя. Завтра поезд отправляется…

Николай Андреевич сидел в своем кабинете и просматривал отчеты.

– Молодцы! – периодически восклицал он. – Какие ответственные у меня работники! – без тени иронии добавлял он, вменяя своим подчиненным в заслуги то, что было их обязанностью.

Оставшись наедине, Николай Андреевич частенько нахваливал своих сотрудников, но вовсе не оттого, что считал возложенное на них слишком тяжелой ношей, а потому, что он ничего не загадывал наперед. Так что успешная развязка каждого дела радовала его, словно положительный результат был заранее предрешен.

Николай Андреевич нажал кнопку громкоговорителя. На той стороне шел диалог:

– Милочка, подскажи, как у Коли отчество? Вспомнить не могу, – говорила женщина.

– Андреевич, – ответила Маша.

– А да, точно… Совсем память сдает. А то звоню вечно, как к себе домой, неудобно уже. Спасибо… Не могли бы вы соединить меня с Николаем Андреевичем?

– Секундочку…

– Маш, я уже на связи, спасибо, – вступил Николай Андреевич. – Але?

– Коля! – завопила женщина. – Приезжай, пожалуйста, помощь нужна, приезжай!

– Что случилось?

– Коленька, не телефонный разговор. Приезжай! Очень срочно! Это ужасно, но только не беспокойся! Слышишь?

– Да, выезжаю.

– Сильно не переживай! – послышалось из трубки, уже удаленной от уха.

В приемной он наткнулся на заинтересованный взгляд Маши.

– Костя на моей машине уехал?

– Да, Николай Андреевич, вы же сказали, что никуда не собираетесь. Он будет только через полтора часа, – ответила Маша.

– Вызови мне такси.

– Хорошо, – кивнула секретарша, провожая взглядом уходящего начальника.

На лестничной клетке он встретился с Лешей, который стоял у окна и ел большой сочный чебурек.

– Здравствуйте, – выпалил Леша с набитым ртом.

Дно чебурека дало течь. Леша отряхнул жирный потек с рубашки и отпил сок из пробоины в тесте.

– И тебе не болеть. Приятного аппетита, – ответил начальник на ходу и жестом пригласил следовать за собой. – Как идут дела?

– Все хорошо – что говорят, делаю… – остаток чебурека был слишком большой, для того чтобы доесть его во время паузы между репликами, но слишком маленький, для того чтобы отложить до окончания беседы.

– Хорошо… Как с личной жизнью? Как девушка твоя?

– Все нормально. А вы откуда знаете? – вопрос Леша сопроводил неоднозначной улыбкой, не успев сообразить, стоит ли ему удивляться осведомленности Николая Андреевича на сей счет.

– А, пустяки! – Николай Андреевич улыбнулся, небольшие морщинки показались в уголках глаз.

– Пустяки… – пожал плечами Леша, откусив маленький кусочек чебурека и проглотив его.

– Ренат тебе книжечки дал?

– Да.

– Тяжело дается? – начальник подмигнул.

– Есть немного. Не хочу показаться тупицей…

– Да-а-а? – иронично протянул Николай Андреевич.

Кстати, такими немногословными комментариями он частенько награждал своих собеседников. Значение их понимали все, и почти все, кому случалось быть их адресатом, обижались.

Истинный смысл каждого комментария адресат осознавал лишь некоторое время спустя, и это приносило ему пользу, догадывался он об этом или нет.

– Не пойму, – продолжил Леша, – зачем мне художественную литературу читать?

– Это очень хороший вопрос… Правильный. Обязательно поговорим с тобой об этом. Сейчас я спешу, а потом – обязательно поговорим. Хорошо?

– Хорошо, – Леша насупился. – А пока буду засорять свой чердак…

– О-о-о, – протянул Николай Андреевич. – Вы противоречите себе, мистер Холмс… – У выхода начальник пожал Леше руку и чуть слышно добавил: – Ты только Ренату этот вопрос не задавай… Обидится…

– Вот еще! Кто в здравом уме на это решится: он же Поэт.

– Вот-вот… – начальник подмигнул.

У ворот Николая Андреевича ждала машина с шашечками.

– В Центр микрохирургии глаза, пожалуйста, – сказал он, усаживаясь на пассажирское сиденье.

Водитель еле заметно кивнул головой, поворачивая ключ в замке зажигания. Дорога прошла в молчании. Пассажир, по всей видимости, был занят своими мыслями, тактичному водителю оставалось погрузиться в свои.

Такси остановилось на автобусной остановке. Николай Андреевич протянул водителю несколько купюр и, поблагодарив его, вышел. Почтив вниманием охранника, знавшего его в лицо, он вошел в здание, расположенное слева от центрального корпуса.

Внутри около небольшого зеркала он сел на скамейку рядом с мальчиком, под чутким руководством мамы натягивавшим на туфли бахилы, и проделал ту же процедуру. Миновав вахтера, Николай Андреевич прошел по коридору и остановился у знакомой двери, на которой не оказалось обычной таблички.

– Вы что-то ищете? – поинтересовалась проходящая мимо медсестра, заметившая замешательство посетителя.

– Инспекцию ГРА, – ответил Николай Андреевич.

– Так они же перебрались. Вернитесь ко входу, там налево, первая дверь.

– Спасибо.

Нужная дверь была обозначена табличкой с надписью: «Глазная реанимационно-адаптационная инспекция». Николай Андреевич постучал три раза и проговорил:

– Это я.

Дверь открыла маленькая горбатая старушка. Редкие седые волосы до пояса, тощее тельце, четко очерченный носогубный треугольник, веки, прикрывающие пустые глазницы, – все это привычка сделала незаметным для Николая Андреевича, видевшего Викторию много раз.

– Наконец-то! – воскликнула она. – Заходи… Лимонад, ряженку?

– Нет, Виктория, спасибо, – ответил Николай Андреевич, перешагнув через порог кабинета.

Виктория по привычке поправила подол короткого врачебного халатика, легким движением руки захлопнула дверь и указала Николаю Андреевичу на кресло, стоявшее напротив плаката с привычным для частых гостей окулистов набором букв. Из соседней комнаты, отделенной зеленой занавеской, послышался шум. Оттуда вышли две старушки, похожие на Викторию, ее сестры. «Здравствуй, Коля», – почти одновременно проговорили они.

– Дина, Евгения, прекрасно выглядите, – любезнейшим тоном ответил Николай Андреевич.

– Что ты! – воскликнула одна из них, по-девичьи потупив взор. – Спасибо…

– Ну, – Виктория перешла к делу, – думаю, ты понимаешь, что произошло…

– Да уж, заметил. Опять потеряли?

– Угу…

– Каким образом? – спросил он со вздохом.

– Это Виктория! – выпалили Дина и Евгения.

– Ага, чуть что – сразу я! – обиделась старшая сестра. – Ведь это Женя его брала последняя. Да, Коля, я теперь вспомнила. Она взяла, крутила его, вертела… Ты, Женя, там как раз стояла, около подоконника. Помнишь, Дина?

– Да-да, – неожиданно для себя подтвердила Дина. – Припоминаю. Еще Палыч что-то про клубнику рассказывал. Ты, Женя, вертела наше сокровище в руках… А потом глаз внезапно исчез. И это после тебя…

– Какие умные, аж тошно, – раздраженно фыркнула Евгения. – Как это вы могли видеть, что я у подоконника, если в кабинете стоял шум, а глаз был у меня? Я взяла его на минуточку, а потом Дине отдала!

– Мне? Да как ты смеешь? Не смей наговаривать на сестру! Ты мне его не давала! – кричала Дина хриплым от ярости голосом.

– Юпитер, ты сердишься?! – выпалила Евгения с видимым облегчением и засияла в победоносной улыбке.

– Дамы! – негромко воззвал Николай Андреевич. – Хоть в чем-то вы согласны?