Оля подошла к троллейбусной остановке и остановилась на краю тротуара в ожидании такси. Заметив приближающийся автомобиль с шашечками, она подняла руку, голосуя. Такси проехало мимо, зато за ним показалась знакомая «семерка». Она остановилась в пяти метрах от Оли.

Начальник собственной персоной? – подумала она и подошла к машине.

– До вокзала довезете? – спросила Оля, заглянув в окно.

– Садитесь, – ответил Леша.

Оля запрыгнула на заднее сиденье, обхватила спинку переднего пассажирского и лукаво посмотрела на водителя.

– Что это вы, госпожа машинка, решили сменить водителя? – спросила Оля таким приятным тоном, что Леша невольно проникся ее очарованием.

– Не, – усмехнулся он. – Николай Андреевич в курьерскую отдал ее.

– А-а-а… Что везешь? – спросила Оля.

Леша подозрительно прищурился.

– Не бойся, мне можно… – успокоила его девушка.

– Я знаю. Просто не устаю удивляться, какие вы, дамы, сложные. Вот что у тебя сейчас на уме, кто знает…

– Что везешь? – повторила Оля вопрос.

– Два мешка перловки…

– Кому?

– Дедульке одному…

– А, по тридцать четвертому?

– Так и есть.

– А знаешь зачем?

– Мне подробностей не сообщали, – пожаловался Леша.

– Правильно… Времени на это не хватает, – Оля откинулась на спинку кресла.

– Расскажешь? – спросил Леша, почувствовав взгляд девушки и встретившись с ним на секунду в зеркале.

– Отчего ж не рассказать? Дедулька этот – электрик, сейчас на пенсии. Недавно ему подруга рассказала, что в детском саду, в котором она работает, проблемы с проводкой. Уже несколько лет не могут денег на ремонт найти. Старик вызвался помочь бесплатно. И это произошло, надо сказать, весьма кстати – послезавтра в обед случится замыкание.

– А зачем перловка-то? – спросил Леша, опять поймав в зеркале взгляд Оли.

– Завтра утром он пойдет на почту за пенсией, а после поедет на рынок за кашей для своего пса. Старик привык работать с раннего утра до обеда – естественно, в садик он уже не пойдет. А если ты привезешь кашу, то после почты он поедет в садик и доделает проблемный участок проводки, – заключила Оля.

– Хм… А почему каша? Можно было мяса или собачьего корма. Неужто начальник у нас такая жадина?

Ольга замотала головой.

– Нет, дедулька не возьмет. Он живет очень бедно и посчитает это дорогим подарком… Так, вокзал… – спохватилась она. – Еще увидимся.

– Конечно.

– Оля, – представилась она, протягивая Леше хрупкую нежную ладошку для рукопожатия.

– Леша, – проговорил он, поцеловав ее руку.

– Я знаю, – смущенно улыбнулась Оля, выскочила из машины и засеменила по направлению к кассам, грациозно покачивая бедрами.

– Я тоже, – тихо сказал Леша, провожая Олю взглядом.

– Эй, ты! Казанова-извращенец! – возглас был адресован Леше. – Не мог бы ты оторваться от этой плоской маленькой задницы и взглянуть на кое-что по-настоящему привлекательное?

Высокая, пышногрудая блондинка в короткой юбке стояла слева от окошка «семерки», опершись на заднюю дверцу. Постукивая длинными красными ноготками по крыше автомобиля, она ожидала реакции от того, кому только что задала риторический вопрос.

– Яся! – опомнившись, радостно воскликнул Леша, узнавший свою возлюбленную. Он вышел из машины, приблизился к девушке и трепетно взял ее за руку. – Садись, милая…

– В «семерку»?! – воскликнула «милая». – Ну, нет! Ты реально считаешь, что я на этой развалюхе поеду?

Девушка провела пальцем по крыше, собрав пыль, взглянула на него, недовольно скривилась и напряженно улыбнулась.

– Не бойся, тебя никто не увидит, – иронически отчеканил Леша, считая очередной каприз Яси шуткой.

– Я серьезно! – воскликнула блондинка и надула губки. Леша обнял ее и, наклонившись к уху, стал что-то нашептывать.

– Ну ладно! – согласилась Яся. – Но чтобы на этом ты меня возил в первый и последний раз.

Поезд тронулся. В окнах поплыли фигуры провожающих и пассажиров других составов. От движения вагонов нарастал гул, в котором изредка угадывались то радостные, то грустные возгласы. Оля усмехнулась. Она видела в этой сцене стандартную ситуацию, повторяющуюся только на этом вокзале сотню раз в день. Но не всякий взгляд со стороны объективен.

В ее усмешке таилось чувство одиночества. Оно было частым гостем ее сердца, в чем она не хотела признаться даже самой себе. У всех пассажиров есть провожающие, только у нее нет, поэтому эти прощания – всего лишь «дурацкие слезливые сценки».

Постояв некоторое время в уголке, Оля отправилась подыскивать себе место. Пройдя три вагона и оглядев пассажиров, она выбрала место напротив дамы средних лет, читавшей газету.

Во-о-от… – смекнула Оля. – Скучно не будет.

– Здравствуйте.

– Здравствуй, милая.

– Оля.

– Валентина Михайловна. На море едешь? – поинтересовалась женщина, сворачивая газету.

– Да, к подругам.

В вагон вошел контролер.

– А я домой… – сказала Валентина Михайловна. – Живу на побережье, а к вам отдыхать приезжаю. Хорошо здесь…

– Да, – согласилась Ольга.

– Здесь работал мой дедушка, – сказала женщина, указывая на здание бывшего станкостроительного завода с выцветшей надписью «Слава труду!», промелькнувшее за окном. – Меня в детстве на зимние каникулы к бабушке с дедушкой родители отправляли… Да, на снег у вас зима не скупится…

– Щас не так. Ну, если эту зиму брать, то снега маловато было.

Контролер протянула руку к Олиному билетику, взяв, резким привычным движением пальцев оторвала от него часть с надписью «контроль», затем то же проделала с билетом Валентины Михайловны.

– Учишься? – спросила женщина. – У меня профессиональное – школьников вижу за версту.

– Да… то есть я как раз в этом году школу закончила…

– Не поступила?

– М-м-м… да, – ответила Ольга. – А вы что, в школе работаете?

– Учитель русского языка и литературы.

– Так по вам и не скажешь, – воскликнула Ольга. – Такая современная женщина. И выглядите хорошо.

– Хм… спасибо.

Вот так комплимент! – мысленно ахнула попутчица.

– А в какой школе училась? – спросила Валентина Михайловна.

– В последний год – во второй. Несколько раз из школы в школу прыгала.

– Поня-я-ятно, – протянула Валентина Михайловна, разворачивая газету.

Ужас…

Оля предприняла несколько попыток снова заговорить с женщиной, но последняя отделывалась краткими ответами. Пожав плечами, Оля уставилась в окно.

За чередой елок спрятались большие жабы, – представляла она. – Никто их не видел… Пассажиры думали, что жаб нет… Хотя нет… Они не думали, что жаб нет. Потому что не могли представить, что они есть. Ведь нельзя представить, что чего-то нет, без того, чтобы вообразить это…

Жабы по очереди открывали свои большие рты, заливаясь оперным пением… Верди… Но пассажиры думали, что опера звучит у них в голове… И не знали, что остальные слышат то же самое.

Почему?

Не могли…

Я чувствую сладость… А откуда я могу знать, что, когда ты говоришь: «сладко», то чувствуешь то же, что и я. Может, сладостью ты называешь то, что я – горечью…

Лягушки принялись подпрыгивать… Чух-чух… Чух-чух… Поезд брел по шпалам… Что-то сбили… Корова…

Валентина Михайловна заснула. Оля уже было заскучала, как вдруг вспомнила о недавней покупке и высыпала содержимое своей сумочки на сиденье: шоколадка, тетрадь, карандаш и пакетик семечек. На последнем красовалась надпись: «Акция! В каждом десятом пакетике – модный браслет».

Кто-то угадывает… – промелькнуло у Оли в голове. Пакетик открылся. Оля запустила руку и нащупала на дне что-то твердое… – А я считаю!

Чем-то твердым оказался браслет. Оля повертела его в руках и обнаружила гравировку с пробой. Золотой. Она не удивилась тому, что обнаружила изделие из драгоценного металла вместо бижутерии, обещанной производителем.