— Ш-ш-ш-ш… Харпер, — прошептал он мне на ухо. — Мне очень жаль, милая. Все в порядке, правда.

— Ты не можешь так говорить, — сказала я, и мои слова прозвучали приглушенно, так как я фактически разговаривала в его рубашку. — Ты не можешь так говорить. Ты не знаешь.

Некоторое время Кейн просто сидел, обнимая меня, уткнувшуюся ему в грудь, и гладил по волосам. Это успокаивало меня, я даже удивилась. Никто никогда не мог прогнать приступ паники. НИКТО. НИКОГДА.

— Давно они у тебя? — мягко спросил он. Он знал, что я понимала, о чем он говорит. Панические атаки. В этом мы были схожи. Может быть, у него они тоже были.

— С восьми лет, — сказала я. Наконец, я села. И прежде чем успела вытереть глаза тыльной стороной ладони, Кейн уже смахнул мои слезы и приподнял мой подбородок, заглядывая в глаза. — Я могла контролировать их, потому что… — я отвела взгляд, хотя он все еще держал меня за подбородок, — … потому что никто не знает меня, — я закрыла глаза, затем открыла и посмотрела на него. — Пожалуйста, не говори никому.

Это была лишь малая часть меня настоящей, свидетелем которой только что случайным образом стал Кейн. Но он не знает всего остального. Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы он не узнал…

— Конечно же, я никому не скажу, — заверил он меня. — Ты в безопасности со мной, слышишь?

Я очень хотела в это верить. В Кейне Маккарти чувствовалась что-то защитное. Возможно, что-то из его прошлого, и он держал это от меня в секрете. Секреты. Так много секретов между нами, просто бездонная яма секретов.

— Может, тебе надо подышать свежим воздухом? — спросил он, показывая взглядом на входную дверь. — Может, прогуляемся?

Я покачала головой.

— Нет, я в порядке.

Он посмотрел мне в глаза, вновь переплел свои пальцы с моими.

— Ты такая противоречивая, — его губы щекотали мой висок, как перышки, когда он говорил. — В какой-то мере тебе нужно довериться хоть кому-нибудь, Харпер, — он поцеловал меня в висок. — Честное слово. Если ты все будешь держать в себе, то сгоришь и не сможешь никак это контролировать, как бы тебе этого ни хотелось и кем бы ты ни была или пыталась бы притворяться кем-то.

Он был прав, я знала, и в эту самую секунду я все хотела ему рассказать. Начиная с пари. Я открыла рот, но слова не шли. Правильные слова не находились. Находились лишь расплывчатые, толком ничего не объясняющие слова, которые «ходят» вокруг да около темы, но избегают называть ее. Я ведь просто эксперт в этом.

— Ты знаешь, что выздоравливающих наркоманов призывают никогда и ни за что не общаться с другими наркоманами?

Я посмотрела на него, он смотрел на меня.

— Это про нас? — спросила я. — У нас обоих было травмированное детство и секреты, много секретов, опасны ли они настолько, что мы не можем быть вместе?

Кейн молча смотрел на меня, а я была очарована тем, как движется его кадык, когда он глотает, как мило торчат волосы в разные стороны, как глаза и брови выделяются на бледной коже.

— Я думаю, что мои страхи и секреты отменяют все твои, — наконец сказал он. — Это возрождает нас обоих. На сто процентов. И мы становимся полностью новыми.

Я улыбнулась.

— Я не знаю, кто мы? А ты?

Он притянул меня к своей груди и тепло его тела было таким уютным.

— Я тоже нет, — признался он. — Но это самое настоящее, что со мной когда-либо происходило в жизни.

Его слова поразили меня. Почти так же, как и губы того, кто их произнес.

Я чувствовала то же самое, только вот я не знала, как показать это. Я не была уверена, стоит ли мне сейчас доверить все свои тайны и секреты Кейну.

— Поживем — увидим, да? — произнес он, вновь щекоча мою кожу своими губами, его такой теплый бостонский акцент перемешивался с тревожным, но одновременно мягким голосом.

Я посмотрела на него снизу-вверх.

— А ты планируешь заняться чем-нибудь легальным? Или, может быть, даже пойти учиться…

— Харпер, — перебил меня Кейн осторожно. — Поверь в то, что я сейчас скажу, хорошо? — он опустил голову, чтобы заглянуть в мои глаза. — Когда я говорю, что не могу бросить это, я хочу, чтобы ты поняла, что я не шучу. Я не просто там какой-то ленивый, сомнительный парень, пытающийся увильнуть от трудной работы и официальной зарплаты. Я хорош в том, что делаю. Я умею считать, я считываю людей и зарабатываю на этом много денег. Во всяком случае больше, чем я зарабатывал бы, устроившись куда-нибудь сейчас. Мне это нужно, мне нужны эти деньги.

Прежде чем я успела что-нибудь сказать, он встал с дивана и потянул меня за собой.

— Давай оставим этот мрачный разговор и поедим. Мама Оливии — просто кулинарная фея или кто-то вроде того. Еда просто потрясающе вкусная.

Я засмеялась, он остановился по пути к маленькой кухне Бракса, повернул меня к себе лицом и поцеловал. В этом поцелуе я почувствовала желание, голод, отчаяние. Или, быть может, я путаю свои чувства с его чувствами? Я прижалась к нему, научилась пробовать, научилась наслаждаться. Я научилась. Все это было для меня в новинку. Захватывающе.

Я знала, что это еще далеко не все.

Будто прочитав мои мысли, Кейн отстранился, слегка задыхаясь после поцелуя, прижался своим лбом к моему, затем прошептал мне на ухо.

— Будет чертовски сложно остановиться, — сказав это, он поцеловал меня в подбородок. — Чертовски сложно.

Я вдохнула. Выдохнула.

— Тогда не останавливайся, — тихо сказала я.

Кейн слегка отодвинулся, но ровно настолько, чтобы посмотреть мне в глаза, улыбка на его губах была теплой и такой настоящей.

— Мне с этим жить, Харпер, — сказал он, улыбнулся, снова поцеловал меня. — Не могу поверить, что говорю это, но… когда придет время, я не остановлюсь.

Даже без сказанных вслух слов, Кейн знал, что я девственница. Ну конечно же, он знал. Раз уж я до него никогда ни с кем не целовалась, понятно, что и секса у меня не было. Каким-то образом я чувствовала, что Кейн уже давно не девственник, тем не менее он был готов ждать. Делал ли он это для меня? Охваченная мириадами чувств — страхом, надеждой, желанием — одно я знала точно.

Мне нравилось, какой я была с Кейном. Я чувствовала, что мне хочется смеяться с ним, шутить, есть пиццу, ходить в кино, просто смотреть фильмы. Кажется, я чувствовала себя… нормальной.

Конечно же, такой я чувствовала себя, пока никто не знает о моих панических атаках, о моем темном прошлом.

О том, кем я была на самом деле.

— Но пока ждем, мы же можем много целоваться? — застенчиво спросила я.

В его глазах явно читалось желание, смех; он притянул меня к себе и поцеловал в лоб, в нос и наконец в губы, затем прошептал мне на ухо:

— Я буду целовать тебя все время.

И он поцеловал.

Я поняла, что потерялась, ни крупицы сомнения не осталось в моем ненормальном, деформированном мозгу.

Потерялась навсегда.

Начался и закончился последний день ноября. Две с половиной недели до конца семестра. Две с половиной недели до того, как раскроется пари. Две с половиной недели до моей поездки в дом Бель. На Рождество. В Оаквью.

Одной.

Меня терзали сожаления. В основном из-за пари. Я решила поговорить с Мерфи, чтобы узнать, что она думает по этому поводу, конечно же, не рассказывая ей всего.

Будучи окутанной дымкой зарождающихся отношений с Кейном, я и забыла, какой хитрой и резкой была Мерфи Полк.

— Привет, — я нашла Мерфи в библиотеке и, повесив сумочку на спинку стула, села к ней за стол.

Она окинула меня взглядом и нахмурив брови сказала:

— Хм, мне не нравится твое выражение лица. Ни капельки.

— А какое у меня выражение лица? — спросила я. — Что ты видишь?

— О, я вижу одну вещь, — она подняла палец вверх. — По твоей маленькой полоске между бровей, — она подмигнула мне. — Я могу сказать одно. Это определяющий и хитроумный взгляд. Что ты хочешь мне сказать?