Позади стоявшей на крыльце Марины раздались легкие шаги, и, обернувшись, она увидела выходящую на крыльцо Патрицию, из-за спины которой выглядывала Нита, с ребенком, закрепленным на животе в устройстве, похожем на наше 'кенгуру' для молодых мам. Завернутый в мягкую шкуру малыш считал все происходящее само собой разумеющимся и сладко спал, посапывая носиком.

- Твой друг проснуться, Марин, - сказала Нита, - я дать она свой запасной обувь.

Марина опустила глаза вниз и увидела, что Патриция обута в мягкие красивые сапожки из оленьей шкуры - такие же, какие были и на ногах самой Ниты. На какое-то время ей стало стыдно своих прежних мыслей.

- Эти наивные добрые дикари, дети природы, - подумала она, - готовы поделиться с нами последним, а я думаю о том, как бы установить над ними свою власть, хотя и думать об этом пока еще как-то преждевременно.

- Марин, - с чувством произнесла Патриция, - скажи, пожалуйста, от меня 'спасибо' этой доброй женщине - ведь она не говорит по-французски, а я не понимаю ни русского языка, ни языка аборигенов.

Марина скользнула взглядом по улыбающейся девушке, стараясь, чтобы та даже приблизительно не догадалась о ее мыслях.

- Вот, еще одна добрая душа - поделились с ней сапожками, она и растаяла. Патриция точно не одобрила бы моих соображений... А если бы еще она рассказала о них Роланду и мадмуазель Ольге - тогда, думаю, мне несдобровать. Мой план можно осуществить только тогда, когда все основатели этой цивилизации умрут, и в том случае, если я к тому времени займу очень высокое положение и обзаведусь такими же высокопоставленными единомышленниками. Вряд ли меня поддержит кто-нибудь из молодых основателей клана - все они выглядят вполне счастливыми со своими женами - а значит, я должна буду искать поддержки у наших французов, но не таких легкомысленных особей, как Роланд и Патриция, а у тех, кто мыслит более здраво и разумно. Но пока я не должна подавать ни малейшего вида о том, каково мое настоящее отношение к этом людям. По счастью, мой папа, наказывая меня за невнимание к своим длинным и пустым речам, сделал из меня первоклассную лицемерку, поэтому я, пожалуй, сумею сделать все правильно. А сейчас я должна делать вид будто я такая же добренькая и милая, как эта Патриция, - так думала Марин, одновременно изображая на своем лице дружелюбно-любезное выражение.

- Эта девушка, которую зовут Патриция, - произнесла она по-русски, обращаясь к Ните, - говорит, что очень благодарит тебя за сапожки.

- Пат-ри-це-я? - по складам произнесла Нита, - трудный длинный имя у этот девочка.

- Как зовут эту женщину и что она говорит? - спросила Марину Патриция.

- Ее зовут Нита, - ответила Марина, - и она говорит, что ей трудно произносить твое длинное имя.

- Тогда, - сказала Патриция, одаривая Ниту взглядом, полным симпатии и признательности, - скажи этой доброй женщине, что мне очень приятно с ней познакомиться, и пусть она называет меня просто Пат.

- Нита, - перевела Марина, - этой девушке приятно познакомиться с тобой, и ты можешь называть ее просто Пат.

- Пат - легкий имя, - сказала Нита, удовлетворенно кивнув, - я ее так звать. Я тоже приятно она знакомиться. Пат, Марин, идти с Нита помогать кухня. Пожалуйста.

- Вот и замечательно, - констатировала про себя Марина, - кухня - это недурная стартовая позиция для карьеры в этом обществе...

1 октября 1-го года Миссии. Воскресенье. 08:00. Промзона Дома на Холме и ее окрестности.

С прибытием французских школьников размеренный распорядок жизни в клане оказался сломан, и не в последнюю очередь из-за того, что требовалось быстро решить вопрос с похоронами погибшего водителя, а также провести медицинский осмотр и санитарную обработку всех новоприбывших. В переводе с медицинско-бюрократического жаргона последнее обозначало обыкновенную баню, мытье в которой было обязательно для всех новоприбывших. Также девочек и мальчиков ждал полный физический осмотр, являющийся прерогативой Марины Витальевны. Кто их знает, этих европейцев - какие болезни и какие проблемы они с собой принесли... Даже банальный грипп, переданный между временами из рук в руки, мог привести к тяжелым последствиям, и в то же время нельзя было относиться к этим подросткам бездушно и формально, как будто в клане Огня не вожди, а профессиональные чиновники, знаменитые своим равнодушием.

Еще в дороге вожди поделили обязанности: Антон Игоревич выделяет четверых полуафриканок копать могилу, и еще двоих - топить баню, Сергей Петрович готовит обряд похорон, Марина Витальевна сперва кормит новичков, а затем проводит медицинский осмотр, а Андрей Викторович тем временем продолжает руководить стройкой. При этом надо было учесть, что погода малость не располагала к ожиданию под открытым небом, поэтому первым делом нужно было провести переуплотнение казармы. Всех оставшихся незамужними (а это только те, которые были негодны для замужества по возрасту) юных Ланей и полуафриканок требовалось перевести на ближнюю сторону казармы, с тем чтобы на освободившееся место поселить французов.

При этом было никак не обойтись без помощи их бывших педагогов. Но Сергей Петрович, посмотревший на худую, как щепка, фигуру Люси, походкой горделивой цапли вышагивающей чуть в стороне от основной группы, отказался от намерения привлечь ее к этому делу и собрался обратиться за помощью к Ольге Слепцовой. Поискав девушку взглядом Сергей Петрович увидел, что она в этот момент как раз о чем-то спорила с рыжим вертлявым подростком, который вел себя так нагло, что хотелось подойти и дать ему по шее, но не рукой, а прикладом 'мосинки'. Предчувствие Сергея Петровича не обманули. Это и в самом деле оказался тот самый Николас, то есть Николай Петровских, сын беглого русского казнокрада и сам довольно неприятный человек. До Сергея Петровича донесся обрывок фразы, в запале сказанной молодым человеком:

- ... вы теперь тут никто, мадмуазель Ольга, и не смейте делать мне замечания...

Петрович поудобнее перехватил 'мосинку'. Непорядок. Эдак вместе с людьми можно притащить в лагерь совсем ненужные проблемы, порожденные чуждым нам западным обществом потребления, толерастии и разгула всяческого разврата. И вообще он поторопился, объявляя о том, что снимает с Люси и Ольги все права начальствования над этими школьниками. Насчет Люси все было сделано правильно, а вот без помощи Ольги ему сейчас, да и в ближайшее время, просто не обойтись.

- Ольга, - громко, в полный голос, позвал девушку Сергей Петрович, - подойдите, пожалуйста, сюда, и расскажите мне, в чем предмет вашего спора. Если же этот молодой человек просто докучает вам из-за того, что вы по отношению к нему перестали быть начальством, то должен сообщить, что я принял решение назначить вас временным бригадиром всех этих людей. А молодому человеку должен заметить, что в нашем клане пререкаться со старшими запрещено, и он только что заработал себе замечание. Не то замечание, которое сделала ему Ольга, а мое личное. В следующий раз, когда он вздумает заниматься чем-то подобным, то последует предупреждение, а за ним изгнание из клана на все четыре стороны без права апелляции. Не к кому тут апеллировать.

Николас, отскочив от Ольги в сторону, прошипел в ее адрес нечто вроде 'сучка' или 'стукачка' и уже было с независимым видом направился куда-то в сторону, но был пойман за шиворот мускулистой рукой Гуга и повис между небом и землей.

- Не сметь говорить женщина свой грязный рот, - сказал Гуг, - а то моя ломать твой кости и кушать мозг.

Столь экзотическая угроза, сказанная серьезным тоном, не оставляла Николя ни малейших сомнений, что схвативший его дикарь в случае чего именно так и поступит - и мальчишка едва не наложил в штаны, мигом во всех красках вообразив себе такую ужасающую перспективу. С отвращением и страхом он глядел в суженые серые глаза Гуга, понимая, что пощады от такого ждать не придется.

- Отпусти его, Гуг, - устало сказал Сергей Петрович, - не надо ломать ему кости. Он получает свое предупреждение и месяц вне очереди на самых тяжелых и грязных работах. Скоро надо будет чистить выгребную яму, и эта работа как раз для него. Еще одна такая дурацкая выходка с его стороны - и мы попрощаемся с этим молодым человеком навсегда.