Мэнди ненадолго расслабилась, потому что это казалось хорошим объяснением. Тина злилась, что не видела папу больше половины семестра. Вполне возможно, когда им надоел этот дом на Принсесс-стрит, Петра сказала: «Давай съездим к твоему папе!» Тина могла написать об этом маме, не зная, что в тот самый момент телефон разрядился и сообщение не отправилось.

Но позже Мэнди узнала, что телефон Тины лежал дома на зарядке. Так что пропавшие девочки остались без связи.

В дом пришла полиция, и телевизор выключили.

Последовал вопрос за вопросом.

И в одиннадцать вечера она все же рассказала правду.

Все получилось внезапно. «Я знаю, куда они пошли», – пробормотала она, всхлипывая, и все рассказала. Она увидела, как удивилась мама. Выражение лица полицейского вмиг изменилось. Он резко встал и снова сел. Достал телефон и быстро заговорил в него, все слова сливались в одно, так что она едва могла их разобрать. А потом он ушел. Родители сидели на диване, держа друг друга за руки, и смотрели на нее как на незнакомку.

После этого многие спрашивали ее, почему она сразу не рассказала, куда пошли девочки. Офицер Фаррадей сидел на диване в гостиной, его глаза потемнели от огорчения, и он спросил: «Почему ты сразу нам не рассказала, Мэнди? Если бы мы знали, что они в том доме, то немедленно отправились бы туда. Мы могли их спасти».

Почему она не рассказала им?

Отогнав воспоминания, Мэнди взяла ноутбук. Открыла поисковик и вбила название сайта «Жив и здоров». Зашла на него и кликнула на страницу под названием «Петра Армстронг». На одной стороне экрана располагалась фотография двенадцатилетней Петры. На другой – обработанное компьютером изображение того, как Петра выглядела бы в семнадцать лет. Фотография девочки постарше поражала. Те же длинные волосы, то же скрытное выражение лица. Только скулы заострились и глаза казались больше, хотя, присмотревшись поближе, Мэнди заметила на них подводку. Девушка с изображения не угрюмилась, но и не улыбалась.

Петра Армстронг почти наверняка мертва.

Мэнди взглянула на новую одежду. Черные джинсы свисали из-под красного топа. Туфли на каблуках стояли внизу на ковре. Этот наряд не отличался от того, что носили для группы Петра и Тина. Мэнди ощутила укол боли, глядя на ожидающую ее одежду. Ей так и не разрешили присоединиться к «Красным розам».

Встав, Мэнди сняла вешалку с двери. Открыла шкаф и повесила наряд между другими. Взяла туфли и поставила на полочку. Ей шел красный цвет, и не было причин этого стыдиться.

Элисон сказала, что больше не винит ее. Мэнди в это не верилось. Мама пропавшей девочки произнесла эти слова в элегантном наряде и с крутой кожаной сумкой в руках. В тот момент она казалась настолько непоколебимой и сильной, что могла простить что угодно. Но Мэнди не сомневалась, что когда красивая одежда снималась и Элисон сидела в халате и тапочках, то снова и снова задавалась вопросом, почему подруга дочери пять часов не признавалась в том, куда пошли девочки.

Пять часов, которые могли все изменить.

Вечеринка начиналась в восемь. Они с Томми договорились встретиться пораньше в кафе на главной улице, но он написал, что у него возникло срочное дело, и предложил состыковаться уже на месте. Это означало, что ей придется идти одной. Мэнди замешкалась, гадая, как поступить. Она могла пойти со знакомыми девочками, но не хотела.

В классе у нее на самом деле не было подруг. Когда-то она дружила с Софи Брюэр, но после Рождества ее семья переехала в другой дом, и теперь та ходила в школу в Барнете. Сначала Мэнди поддерживала с ней связь, подолгу болтала по телефону, отсылала кучу сообщений о том, что происходит в школе. Даже несколько раз оставалась у нее на выходные, и Софи показывала ей окрестности. Но шли месяцы, и девочки стали общаться меньше. Пару раз они встречались на Оксфорд-стрит, чтобы походить по магазинам, но Мэнди чувствовала себя одинокой, слушая рассказы Софи о школе и новых друзьях. И начала искать отмазки. Общение подошло к концу, и к летним каникулам Мэнди поняла, что уже много недель не писала и не звонила Софи. Даже не заглядывала на ее страничку в Фейсбуке.

В школе она общалась с некоторыми девочками и часто сидела в компании давних знакомых. Такого рода отношения легко начинать и заканчивать, когда удобно. И ее дружба с Софи тоже попадала под эту категорию. У Софи было две младшие сестры и много семейных проблем. Ее дружба с Мэнди всегда шла вторым планом. И девочку это устраивало. Она даже находила забавным, когда ученицы из ее класса начинали паниковать из-за того, что придется провести урок без подруги. Лучше быть независимой. Если станет нужно, она завяжет дружбу. Зато так можно избежать эмоционального давления.

Она решила сама добраться на вечеринку Зоуи. Какое-то время критично поразглядывала купленный топ и джинсы. Затем примерила их и, пройдясь по комнате на каблуках, с замиранием сердца поняла, что как раз такая одежда, скорее всего, и не понравится Томми. Наряд из магазина в центре города, сто процентов сшитый в странах третьего мира. Ко всему прочему, он не в ее стиле. Томми сразу это заметит, хотя воспитание не позволит ему озвучить подобное вслух.

Мэнди присела на кровать. В магазине она увлеклась мыслями о том, как хорошо красный цвет гармонирует с ее кожей и как черные джинсы визуально удлиняют ноги. А еще туфли. Обычно она не носила каблуки, но эти привлекли ее внимание. В магазине громко играла музыка, и консультант сказала, что все молоденькие сотрудницы уже взяли себе по паре таких. И поддавшись минутному порыву, Мэнди их купила.

Нужно было пойти в комиссионный магазин.

И тогда у нее появилась идея. Можно сказать, что она купила их в комиссионном магазине. Мэнди подняла одну туфлю. Красная кожа выглядела безупречно. Придется слегка их поцарапать, чтобы придать им поношенный вид, хотя бы немного. «Смотри, я взяла их почти за бесценок», – скажет она, и Томми это понравится.

Джинсы были самыми обычными. Можно просто надеть с ними черный топ. А еще добавить самодельные украшения. Это единственное, что одобрял Томми. Ему нравилось, что она мастерит браслеты и бусы. Он оценивал каждую безделушку и говорил, что делать вещи своими руками – важно, нельзя полагаться только на других людей.

Он много думал о планете и ее ресурсах.

Мэнди никогда не встречала такого, как он. Вот почему парень ей так сильно нравился. Может, сегодня на вечеринке она как-то намекнет ему о своих чувствах. Там будет алкоголь, а когда ты пьян, тебе прощаются вопиющие поступки. Если она все поняла неправильно, то всегда может сказать: «Ох, не бери в голову! Я становлюсь сентиментальной, когда выпью. Ты же не подумал, что я серьезно?»

Девушка переодела топ и нацепила бусы. Мама вытирала пыль в коридоре. Мэнди накинула пальто.

– Во сколько папе тебя забрать? – спросила женщина.

– Ненавижу называть время. Можно я просто возьму такси?

– Он не против попозже лечь спать. Во сколько? В двенадцать? В час?

– Давай я потом позвоню? Буду не позже часа. Обещаю.

– Хорошо, я ему передам.

Мэнди обошла ее.

– Это новые туфли? – спросила мама.

– Из комиссионного магазина, – ответила она, чтобы оценить, как звучит ложь.

К ее приезду вечеринка уже шла полным ходом. Она поздоровалась со знакомыми ребятами, и Зоуи проводила ее на кухню. Мэнди не стала снимать пальто, поскольку не знала, куда его положить. Зоуи представила ей своих братьев и их друзей. Затем раздался звонок, и Мэнди осталась одна. Братья Зоуи были выше и шире большинства ребят здесь, на лицах больше волос. Мэнди обошла их и направилась к столу с выпивкой. Поставила туда бутылку вина и поискала банку пива. В помещении царил полумрак, но на дверцах шкафчиков висели гирлянды. Атмосфера гостеприимная, как в Рождество. Девушка немного расслабилась. Оглянулась посмотреть, кто пришел. Обвела взглядом комнату в поисках Томми. Но это был не он, просто какие-то незнакомые ребята.