Мэнди зашла в школу через вход для посетителей. Миновала небольшую парковку, на которой оставляли машины директор и преподаватели. Подошла к дверям администрации и уже собралась было набрать номер на кейпаде, как вдруг остановилась и посмотрела на разбитый поодаль небольшой сад. Когда-то на его месте находилась парковка, но теперь полукруг из травы обнесли кирпичной стеной. Директор называл это место садом памяти.

Мэнди пошла к нему. К небольшой травянистой площадке с четырьмя миниатюрными кустиками в горшках. Они выглядели торжественно: вытянутые вверх, листва идеально подстрижена, придавая им всем одинаковую форму. Летом благодаря цветам и повешенным на стены баскетбольным кольцам сад выглядел более красочно. Оживал и хорошел. Сейчас же площадка казалась голой, под стенами забились коричневые листья, слетевшие с близлежащих деревьев. Сама стена была изогнутой вверху. В самом центре висела медная мемориальная доска имени Петры и Тины. Мэнди посмотрела на нее. Она была массивной. Слова на ней отличались простотой.

Края доски украшали выгравированные цветы – бутоны роз; соцветия, которые еще не достигли расцвета.

Церемония открытия сада памяти состоялась ровно через год после пропажи девочек. Все ученики школы сбились в кучу на небольшой парковке и стояли в молчании, пока произносились молитвы. Родители Тины пришли на открытие, в отличие от Джейсона Армстронга. Зачитали стихи, и Элисон Пойнтер произнесла короткую речь о том, что чтить память – важно и что люди всегда с нами, пока живы в сердцах друзей и семей. Еще она сказала, что никогда не перестанет искать девочек.

Мэнди стояла с краю первого ряда, еле сдерживая слезы в этот момент. Все остальные ученики ее класса выглядели серьезно и сдержанно, но она задалась вопросом, действительно ли им было небезразлично. Прошел целый год, к тому же девочки пропали буквально через восемь недель после начала занятий в средней школе. Мало времени для того, чтобы класс сплотился, сдружился. Вокруг лились слезы, Мэнди видела их, но они быстро высыхали, когда друзья утешали друг друга, наслаждаясь несколькими минутами драмы за счет двух девочек, которых едва знали и которые, возможно, им даже не нравились.

Но Мэнди они нравились. Она хотела дружить с ними и стать частью группы «Красные розы».

Ее раздумья вдруг прервал звук идущих через парковку учеников. Она оглянулась, и ребята ей помахали. Среди них был Джон Уоллис. Он учился в выпускном классе и жил на ее улице. На летних каникулах, когда он узнал, что она осталась продолжать обучение в старшей школе, сдружился с ней, стал поддерживать. Какое-то время она думала, что они сойдутся, но потом появился Томми Элиот. Она улыбнулась Джону и помахала остальным. Ребята не остановились поговорить с ней. Поняли, что она смотрит на сад, и, очевидно, решили, будто девушка молится за своих пропавших подруг.

Так вели себя многие ее одноклассники. Даже сейчас, пять лет спустя, они старались не поднимать эту тему, боясь расстроить ее или обидеть. Это одна из причин, почему ей так сильно нравился Томми. Он учился в другой средней школе и только в начале семестра перешел в их класс. С ним ее не связывала общая история, как с другими учениками. Он не имел к ней никакого отношения, и поэтому Мэнди было так легко с ним общаться. Он был единственным, с кем она могла поговорить о Петре и Тине.

Следующий урок начинался только в одиннадцать пятнадцать, поэтому Мэнди отправилась в общую комнату. Там уже находились ученики, и она слышала раздающиеся из наушников обрывки песен. Девушка взяла себе горячий чай и села. Подула на стаканчик и увидела, что до конца урока осталось минут десять. Сейчас шла история, на которой она обычно сидела с Томми – в крайнем ряду возле окна. Если она опаздывала, он занимал ей место, и наоборот. Сегодня он мог не беспокоиться, она предупредила его, что пойдет к дому – посмотреть начало сноса.

Он будет по ней скучать, подумала она. Томми всегда писал ей записочки на клочках бумаги. Ему нравилось комментировать одежду и настроение учителя. Иногда делать совершенно неуместные замечания о происходящем в мире. Разок-другой он рисовал внизу листочка поцелуйчики, это смущало ее, и она отворачивалась от него к окну, на случай если покраснеет.

Она вспомнила, как впервые увидела его. Это произошло на предварительном собрании нового класса, на котором их всех поприветствовала мисс Пирс. Он немного опоздал. Мэнди сидела в самом конце, но место рядом с ней пустовало, поэтому она подвинулась, уступив нагретое сиденье ему.

Ее поразила внешность Томми.

Волосы длинные, сам в узких джинсах, ботинках с узорами и застегнутом на все пуговицы пиджаке, под которым проглядывала серебристая футболка. На пол он поставил портфель из грубой коричневой кожи, который выглядел прочным и старомодным – такой подошел бы парню из частной школы.

Томми сильно отличался от парней в своем новом классе. Наконец после пяти лет ношения блейзеров и темных брюк ученикам разрешили надевать любую одежду. И большинство предпочло джинсы, спортивные кофты и кроссовки. Они просто сменили одну форму на другую. И Мэнди от них не отличалась. На ней были джинсы и футболка – почти такие же, как и на других девочках.

У Томми же был свой стиль. Он достал из портфеля большой блокнот и, внимательно слушая мисс Пирс, делал заметки – единственный из всех. После собрания Мэнди заметила, что некоторые парни смотрят на него с опаской и пренебрежением. Но Томми не обращал на это никакого внимания, он свободно общался со всеми, кто к нему подходил.

Он долго разговаривал с Мэнди. Рассказал ей, с каким нетерпением ждет учебы в университете, чтобы уехать подальше от дома и самому принимать решения. Признался, что хочет стать журналистом и разоблачать противоправные действия. Сначала он казался слегка напряженным, но быстро взбодрился и начал шутить о своей прежней школе. На следующий день, на первом уроке английского, он пришел раньше и крикнул ей: «Я занял тебе место!» Она села рядом, и они стали друзьями.

Так прошло семь недель, за это время у нее появились к нему чувства. Она каждый день ждала встречи с ним и печалилась, когда он находился вдали. Рядом с ним день становился ярче, появлялась куча времени для дел. Мэнди даже выглядела лучше – волосы стали пышнее, а улыбка шире. Она хотела рассказать ему о своих чувствах, но не знала, с чего начать. В хорошие дни ей казалось, что то же самое происходило и с ним. Он мгновенно стал популярным и общался со многими учениками, но все время искал ее взглядом, словно она была его якорем. Если она находилась рядом, он не мог ее не касаться: легонько за плечо, провести пальцами по руке, обхватить запястье или похлопать по спине.

Томми на самом деле интересовался ею. Он знал о двух пропавших девочках, как-никак, частенько проходил мимо сада памяти, но, поняв, что она была третьей, был потрясен и полон сочувствия. Для других эта история осталась в прошлом, для него – словно произошла на прошлой неделе.

Прозвенел звонок, а за ним послышался шум открывающихся дверей и вырывающихся в коридоры голосов. Через мгновение звук стал громче, будто кто-то увеличил громкость. Дверь в общую комнату распахнулась, и туда вошли ученики – одни болтали, другие кричали, третьи лазили в сотовых.

Появился и Томми. Он осмотрелся вокруг и, заметив ее, улыбнулся.

– Привет, – сказал он. – Ты немногое пропустила на истории…

Она улыбнулась.

– Посмотрела, как сносят дом?

– Да.

Он сел рядышком, вытянув перед собой ноги. И тихонько что-то напевал. Затем перевел тему. Это еще одна причина, почему он ей нравился. Он не зацикливался на ее трагедии. Всегда был полон оптимизма и готов сменить тему. Она это ценила. Казалось, с ним она могла снова радоваться жизни.