- Ну, этого добра везде полно, и без болот, только свистни, - пробормотал себе под нос Корнил.

- Ну что, выручишь? - снова затянул Фёдор просительно. - Ты ведь знаешь, без крайней нужды я бы к тебе не пришёл. А чтобы выдать товарища, не бойся, никак этого не произойдёт.

Корнил кисло усмехнулся:

- Да, затянут на дыбу, не заговоришь, запоёшь даже.

- Не запою, неужели ты забыл меня?

- Забыть не забыл, в том-то и дело. Осёл перед тобой аки агнец - как начнёшь бить копытом... - почесал Корнил затылок в раздумье. - Ладно, многого не жди от меня, но чуть-чуть поднаправлю. Эх, кабы не проклятое моё любопытство, ни за что бы ты меня не поддел.

- Любопытство? - непонимающе спросил Фёдор. - Какое любопытство?

Корнил расхохотался.

- Да обыкновенное! Руками-то ты силён, а голова как у младенца! Разгадка твоя у тебя за спиной.

Фёдор непроизвольно обернулся, что ещё больше развеселило Корнила. И минут пять он катался на земле от смеха, тыкая пальцем в изумлённого Фёдора, восстанавливая от обиды своё уязвлённое самолюбие. Наконец успокоился, отёр тыльной стороной ладони слёзы.

- Так что он тебе, отец Арефий, сказал перед смертью?

- Ты думаешь, это в самом деле мог быть Арефий? Ведь по возрасту он совсем не подходил.

Корнил пожал плечами.

- Почему бы и не Арефий? А возраст, так ведь испытания ему такие были, и так он сам себя изводил, что не мудрено было столь рано состариться. Что он говорил, я тебя, олуха, спрашиваю?

- Но как же Ферапонт? Он же знал Арефия... - не унимался Фёдор.

- Что тебе Ферапонт? Ты ко мне пришёл? Ну так и иди к своему Ферапонту!

- Нет, нет, - поспешно запричитал Фёдор, - это я так... Сейчас вспомню. Арефий... он сначала просил исповедовать его. Потом сказал, что я ещё пожалею о том, что его не выслушал.

- Ну так жалеешь?

- Конечно.

- И...?

- Что "и"...?

- Дальше!

- Ещё он сказал: "всё моё... теперь твоё". И "отпусти... отпусти..." В смысле грехов, наверное.

Корнил покачал головой, продолжая удивляться несметливости Фёдора.

- "Всё его"... где оно?

Фёдор сообразил наконец, полез в котомку, вынул оттуда тряпицу.

- Вот.

- И что же, ты так и не удосужился посмотреть?

- Да нет, заглядывал, конечно, - пожал равнодушно плечами Фёдор, - но там ерунда какая-то.

- Ерунда? У Арефия-то! - усмехнулся Корнил, благоговейно держа в руках свёрток и буквально сгорая от любопытства. - Ладно, отсядь чуть-чуть в сторону.

Он бережно положил тряпицу на землю и, бормоча какие-то то ли заклинания, то ли молитвы, стал разворачивать её, через каждое движение производя особые заградительные жесты, шепча особые, оборонительные слова. А откинув в сторону последний краешек тряпицы, так и вскрикнул.

Фёдор приблизился и заглянул через плечо Корнила с любопытством, однако ничего нового он не увидел: всё то же, что и в прошлый раз.

Между тем Корнил каждый предмет брал бережно пальцами, долго на свет рассматривал, любовался, цокал языком от восхищения.

- Смотри-ка, - не выдержал он наконец, - целых три мелка!

- Три, ну и что? - пожал плечами Фёдор.

- Да как ты не понимаешь? - Корнил забыл и о страхе, и об осторожности, лишь одно чувство владело им сейчас - восхищение, перед знанием, силой, которою наделяло это знание. Он чувствовал себя великаном, способным на многое. - Вот этот мелок от нечистой силы, им ты можешь отгородиться, другой - если им круг очертить, можно вызвать в него нечистую и уничтожить даже, либо навсегда её в этом круге замуровать. На то здесь две книжицы: одна, как видишь, Псалтырь, но не простой, а воском измеченный, по-особому списанный, и ещё книжка заклинаний, совсем редкая, может, и единственная в своём роде, я такую и не встречал.

- Так, а от чего третий мелок? - переспросил Фёдор пытливо.

- Для второго круга, - ответил Корнил, приходя в себя и сокрушаясь уже внутренне, что сказал слишком много.

- Для чего второй круг? - упрямо долдонил Фёдор.

- О, Господи, - вздохнул Корнил с досадой, - да чтобы быть неуязвимее, неужели даже такие простые вещи надо тебе объяснять?

- Надо, - кивнул Фёдор, - так как он делает неуязвимее?

- Всё! - Корнил протестующе замахал руками. - Я сказал тебе более чем достаточно. Дальше сам мозгами шевели.

- Хорошо, а остальное? Что ты скажешь об этом?

Корнил равнодушно отложил в сторону небольшой кинжал в форме креста, а вот чёрный, обугленный кусочек дерева долго держал перед собой на ладони, другой рукой непроизвольно шевеля, будто что-то вылепливая. Наконец он очнулся.

- Про это я ничего не знаю.

- Врёшь! - вспылил Фёдор.

- Вру, - спокойно согласился Корнил. - Ну и что с того?

Он поскучнел, затем вдруг оживился.

- А что, может, махнёмся? У меня тоже кое-что, глядишь, интересного могло бы для тебя найтись.

Он приблизил своё лицо к лицу Фёдора и начал медленно ему втолковывать.

- Я понимаю, конечно, нельзя передаривать. Но я готов полностью тебя освободить, полностью. Взять на себя то, что тебя мучает. Ты ведь за этим пришёл сюда, не правда ли? Так вот, одно твоё слово, и ты забудешь как страшный сон о том, что с тобой было. Сможешь вернуться в свой монастырь или выбрать другую обитель, ну хоть у нас здесь поселиться. Отправиться в паломничество, избрать пустынножительство. Что хочешь, то есть станешь таким, каким был до встречи с Арефием.

- Так значит, я прав, в Арефии всё дело?

- Не только в нём, - ответил Корнил уклончиво, вновь начиная терять терпение, - но главным образом в нём. Это не имеет значения. "Всё его" станет моим и никогда тебя уже не коснётся.

Фёдор ничего не понял, но упрямо отрицательно покачал головой.

- Но ты даже не подумал, как следует, даже не посмотрел, что я мог бы тебе предложить взамен! - вскричал Корнил с досадой.

Фёдор снова мотнул головой в знак несогласия.

- Ну как хочешь, - пожал плечами Корнил. Он помедлил немного, затем произнёс задумчиво: - Мне-то так даже лучше - ношу подобную на себя взвалить. Но я не мог не завести разговора об этом, по крайней мере. Вот и поговорили. Больше мне нечего тебе сказать.

- Как же мне быть?

Корнил снова пожал плечами.

- Не знаю. У Арефия и спроси.

Фёдор опешил.

- У Арефия? Но ведь он умер.

- Ну так ты его и вызови.

- Как?

Корнил уже пришёл в себя от потрясения и вернулся к прежней своей насмешливой манере разговора.

- Что же ты говоришь, будто тебе всё об афонских чернецах известно, а не помнишь, как они советовали?

- Помню. Но разве можно так вызвать душу умершего на разговор?

- Можно, всё можно, - ответил Корнил уклончиво.

Фёдор понял, что больше ему уже ничего не откроется, на прощание обнял друга и ещё раз спросил:

- А может, все-таки махнём вместе? Заложим новую обитель, не век же тебе в списателях ходить?

- Нет, - покачал головой Корнил, - удачи тебе, у каждого свой путь.

Глава четвёртая

1

Вернувшись, Фёдор едва нашёл то место, где стояла его хижина. Оба сруба были размётаны по брёвнышку и нельзя было даже определить, что раньше здесь что-то было. Однако Федора это нисколько не смутило - велика сила духа, особенно, если есть к ней в руках топор. Уже через месяц глаз радовали пуще прежнего и келья, и банька.

Фёдор ждал в гости старуху, и она не замедлила появиться.

- Опять пришёл? - спросила она мрачно. - Зачем? Неужели не понял в прошлый раз, за кем сила? Упрям, норовист. Хороший коняка из такого может получиться. А вот мы и проверим сейчас.

Ведьма достала из-за спины плётку двенадцатихвостку и стала медленно приближаться к Фёдору, всё сильнее пощёлкивая ею в воздухе.

Фёдору не надо было объяснять, что вслед будет. Он вскочил и истово принялся творить молитвы. Довольно быстро он ощутил как бы невесомость во всём теле и осталась в нём лишь тонкая оболочка, натолкнувшись на которую, внутренние силы обратились вспять и проникли в самые глубины его существа, затем с невероятной стремительностью рванулись обратно. Фёдор сдерживал их как мог до тех пор, пока они, сочась, не отгородили его неземным, Фаворским, светом.