На пятом курсе студенты учились всего один семестр, после которого состоялось распределение. От него зависело не только, где будет работать выпускник, но и где он будет делать диплом. В зале заседаний собрались представители разных предприятий. Студенты заходили туда по одному, и когда очередь дошла до Бори, председатель комиссии спросил:

– Где вы хотели бы работать, товарищ Коган?

– Во Всесоюзном Научно-исследовательском институте автодорожной промышленности.

– Кирилл Владимирович, это к вам.

– У меня нет мест, – ответил мужчина средних лет с мясистым отёкшим лицом и недружелюбными глазами.

– В таком случае, товарищ Коган, мы вам можем предложить завод по изготовлению двигателей внутреннего сгорания. Кажется, он находится недалеко от вашего дома.

– Нет, я туда не хочу.

– У нас есть ещё филиал ВАЗа.

– А почему всё-таки не в НИИ? Если у вас действительно нет мест, то непонятно, что вы здесь делаете, – сказал Боря Кириллу Владимировичу.

– Вам русским языком говорят, что у меня нет мест, – ответил тот.

– У меня средний балл 4,7, это достаточно хорошая рекомендация, – обратился Боря к председателю комиссии.

– Конечно, – согласился тот, – но что я могу сделать! Поработайте сначала на заводе, а когда откроется вакансия в НИИ, пойдёте туда.

– Мне надо подумать.

– У нас нет времени, товарищ Коган, ведь не могут же представители предприятий собираться здесь только ради вас ещё раз. Нам предстоит трудоустроить семьдесят человек.

– Я хочу заниматься научной работой.

– Наши желания не всегда совпадают с нашими возможностями.

– Тогда дайте мне свободный диплом!

– Мы не имеем права.

– Я должен подумать, – повторил Боря.

– Позовите, пожалуйста, следующего, а пока мы будем с ним работать, думайте.

– Хорошо.

– Что случилось? – спросил Саша, когда Борис вышел из аудитории.

– Мне предложили филиал ВАЗа.

– Ты же хотел НИИ!

– Туда Коганов не берут.

– Стой здесь и никуда не уходи, – сказал Саша, – когда получу направление, мы запьём твоё горе, я плачу.

– Ладно.

Когда на комиссию вызвали Сашу, он сказал, что сконструировал машину, которая заняла первое место на всесоюзном конкурсе самоделок.

– Я получил медаль ВДНХ и денежную премию и хотел бы продолжить работать в этом направлении.

– Отлично, – оживился Кирилл Владимирович Тураев, – у меня тоже есть машина, и если бы было время, я бы с удовольствием всё делал сам. При нашем сервисе это не только дешевле, но и надёжней. Давай так, я тебя возьму в НИИ, а ты будешь следить за моим «Жигулёнком», – он хохотнул и добавил, – это, конечно, шутка, а если серьёзно, то у нас для молодых способных ребят отличные перспективы.

– Какие? – спросил Саша.

– Через пару лет – аспирантура и кандидатская диссертация, а потом, если повезёт, и докторская.

– В общем, научная деятельность.

– Да, – подтвердил Тураев, – и раз ты сам сконструировал машину, это как раз для тебя.

– Нет, я предпочитаю практику, ну, например, движок в машине перебрать или неисправность устранить, а вам нужны люди, которые любят исследовательскую работу. У меня есть на примете один такой человек, я сейчас его позову, – Саша открыл дверь и окликнул Бориса.

– Я договаривался с тобой, а не с ним, – сказал Тураев, когда молодые люди вошли.

– Но ведь у вас есть место, Кирилл Владимирович, вы сами только что сказали.

– Я это сказал тебе.

– Что же получается, для меня место есть, а для Когана нет? Это наводит на очень печальные размышления, Кирилл Владимирович, и если мои подозрения подтвердятся, то у вас могут быть серьёзные неприятности. Я ведь наш разговор на магнитофон записал, – Саша вынул из бокового кармана пиджака кожаный футляр на ремешке и покрутил им в воздухе, – очень удобная штука, мне её дал один человек, который недавно вернулся из Японии. Смотрите, симпатичный магнитофончик, правда, – Саша опять покрутил футляр у носа Тураева и добавил: – плёнку я оставлю себе, а копии пошлю в ваше Министерство и в редакцию «Комсомольской правды». Что вы на это скажете?

Начальник отдела кадров сидел молча, зло уставившись на Сашу, а тот, жестом пригласив Бориса к столу, сказал:

– Напиши свою фамилию печатными буквами и распишись. Борис не стал возражать, а когда они вышли, спросил:

– Кто это тебе магнитофон дал?

– Какой магнитофон?

– Японский.

– То, чем я крутил перед Кирюхиным носом, – это советский калькулятор в японском футляре, я его всегда для понта ношу. Я знал, что Кирюха этого не поймёт, а вот ты! Я думал, что у тебя мозгов больше. Еврей называется. Правильно тебя на завод распределяли. Там тебе самое место.

– И ты думаешь, твой фокус что-нибудь изменит?

– Конечно, – уверенно ответил Саша, – ведь Кирюха, кроме всего прочего, алкаш.

– Откуда ты знаешь?

– Я это вижу, ты уж мне поверь, и когда я придумаю, как это использовать, я дам тебе знать.

Через неделю Саша приехал к Борису, сказал, что хочет поговорить с Кирюхой, и подсоединил к телефону небольшую приставку. Затем он набрал номер, и сразу же стали слышны гудки на другой стороне линии.

– Алё, это НИИ автодорожной промышленности? Позовите, пожалуйста, Тураева к телефону… Кирилл Владимирович?

– Да.

– Здравствуйте, с вами говорит капитан Лебедев, инспектор ГАИ. Кирилл Владимирович, неделю назад вы стали свидетелем ДТП на углу Ленинградского проспекта и улицы Пономарёва. Столкнулись автомобили «ГАЗ-М21» и «Запорожец».

– Вы меня с кем-то путаете, я ничего не видел.

– Нет, я вас ни с кем не путаю, потому что не видеть это мог только слепой или… – Саша сделал паузу и усмехнулся так, что его смешок легко можно было услышать на другом конце провода, – пьяный в стельку, да и тот если бы не увидел, то наверняка бы услышал, потому что сразу же за ударом раздались детские крики. По свидетельству очевидцев, движение в обе стороны остановилось, и никто не мог проехать.

– Да говорю же вам, я ничего не видел, и, насколько я помню, движение там было совершенно нормальным.

– У вас девятая модель Жигулей, номерной знак…?

– Да.

– Вы ехали по указанной улице в пять часов двадцать минут от Ленинградского проспекта?

– Я точно не помню, но обычно я в это время возвращаюсь с работы.

– Кирилл Владимирович, ребёнок находится в больнице. Мы очень надеемся, что он выздоровеет, но родители его в ужасном состоянии, и что они могут предпринять, мы не знаем.

– Да у меня за последние восемь лет не было ни одного предупреждения!

– Я не говорю про последние восемь лет, я говорю про конкретный день. У нас есть запротоколированные показания постового. Он пытался вас остановить, но вы проигнорировали его требования. Он записал номер вашей машины и попросил оказавшегося рядом прохожего быть свидетелем. Прохожий отказался, но, поскольку его задержали за переход улицы на красный свет, постовой предложил ему сделку: свидетельские показания в обмен на штраф. Пока они торговались, выяснилось, что машина принадлежит вам, после чего молодой человек согласился. Зовут его… сейчас, погодите минутку. Да, вот, Борис Яковлевич Коган.

– Откуда они узнали, что это была моя машина?

– Кирилл Владимирович, мы ведь живём в XX веке, в нашем управлении есть современная техника, и по номеру машины в базе данных мы можем быстро найти хозяина. Мы не прислали вам повестку и решили пока ограничиться звонком, но для того чтобы всё было по букве закона, вы должны поговорить с товарищем Коганом. Дать вам его телефон?

– Да.

– Записывайте. Ну, всего вам доброго.

Саша положил трубку и посмотрел на друга.

– Кирюха, успокоившись, элементарно узнает, что там никакой аварии не было, – сказал Борис.

– Авария была, и его действительно пытались остановить.

– Почему же он не остановился?

– Скорее всего, потому что был пьян, но это неважно.