Не знаю, как я дожил эту неделю до приезда матери. Да и не жизнь это была, а непрерывное переживание своей вины. Конечно, баба Еня, как только мама переступила порог, все ей рассказала.

– Ой! Клава! Больше его ко мне не привози!

На следующее лето меня отлучили от деревни, чему я сильно и не огорчился. После Кудряшей я до сентября проболтался по Затону, купался целыми днями, загорал, играл.

А на следующее лето мама снова привезла меня в Якорь.

До этого зимой в город приезжала баба Еня, ночевала у нас.

– А чего вы его летом-то не привозили? – спросила она, как будто ничего и не было.

Я живу на Севере, на берегу Белого моря. Места у нас замечательные: красивые, ягодные, а вот солнца и тепла ну очень мало! Поэтому для полноценного развития ребенка моя матушка каждое лето вывозила «на витамины» сначала меня, а когда родился мой брат, то и его на свою малую родину в деревню Малогнеушево Курской области. Там жили мамины родители: дед Егор и бабушка Надя.

Мне пять лет. Я приехала одна. У родителей еще нет отпуска, а лето уже наступило. У бабули с дедом уже гостит моя двоюродная сестра Жанна. Ей уже восемь. Она старше меня и умнее. Жанночка все знает о деревенской жизни: кто кусается, а кто нет, какие растения не надо трогать. Она не боится гусей и пчел и любит пить (о боже!) парное молоко. В общем, сестренка для меня непререкаемый авторитет. Это очень хорошо! Нам с ней никогда не было скучно, детские ссоры были мимолетны и безобидны. Благодаря нашей дружбе наша бабушка могла спокойно заниматься своими делами. Мы особо никого не отвлекали: не пищали, не скандалили, проказничали редко.

Как-то раз мы решили с сестрицей сходить на рыбалку, благо речушка протекала прямо у нашего двора, только с горушки спуститься. Удочками рыбалить нам не захотелось. Заверещали обе, что пойдем только с бреднем. Дед Егор с пыльного чердака достал старую сеть, подлатал ее, заставил нас обуть на ноги старые чешки, чтобы мы босыми не ходили по дну. Сам в это время сидел на берегу, глаз с нас не спускал, курил козью ножку и негромко командовал:

– Туды, девки, не ходите, там вязко! Не, не, а там глубоко!

Вооот, тута идите… Так, сетку ото дна высо́ко не поднимайте а то всю рыбу выпустите!

Раз с Жанночкой прошли вдоль берега – в бредень попалось два щуренка. Решили, что для первого раза и неплохо, оставили улов на берегу, пошли на другой заход.

В это время соседские мальчишки, увидев нас, малолетних рыбачек, пришли поглазеть на невиданное зрелище:

– Э-э-ээ! Да чего вы тут наловили? Этих пескарей даже кошки есть не будут!

И не спрашивая нашего разрешения, выпустили рыбешек в воду. Мы загалдели, но дед сидел далеко, а мальчишки оказались шустрее нашего защитника и быстро сбежали. Со второго захода улов был не лучше первого, а в третий раз в нашу сеть вообще попал какой-то старый ботинок. Золотую рыбку не поймали… День был явно не наш.

У моей сестры накануне моего приезда появились сережки. Уши проколола ей бабушка Надя. Причем колола своими серебряными серьгами, похожими на цыганские (в виде сердца). Поточила их камушком, поплевала на серьгу и проколола. Я же не знала, какие муки при этом испытывала моя Жанночка! Тогда об этом она, куколка, благоразумно промолчала. А показывая мне каждый день свою красоту в ушах, закатывала глаза и говорила доверительно:

– Иринка, а ведь и у тебя могут быть такие сережки, а, может, даже и лучше! А вдруг твоя мама тебе еще и золотые купит?

Почему-то именно этот аргумент оказался для меня решающим. Моя матушка любила украшения. Не скажу, что их у мамы было много, но бижутерию она особо не любила, а старалась покупать золотые украшения. Все это я знала и ценность драгметалла понимала даже в свои пять лет. Интерес во мне проснулся, фитиль, как говорил мой отец, в одном месте зажегся, и мы давай с сестрой на пару уговаривать бабулю осчастливить меня.

Ходили по пятам за нашей бабушкой дней пять. Не то чтобы та побаивалась мою маму, но, видать, какие-то опасения были. Да и не отошла еще баба Надя от последствий проколотых ушей старшей внучки.

Когда Жанну приехали навестить ее родители и увидели свою любимую дочь на крыльце отчего дома с цыпками на руках и ногах, но с длинными до плеч цыганскими серьгами в ушах, дядя Леша, сын бабы Нади и деда Егора, по-свойски поинтересовался:

– Ма-а-ам! А что это у дочечки моей в ушах?!

У тети Инны, бабушкиной невестки, в этот момент пропал дар речи. Но это, наверное, было и к лучшему. Молчание – золото…

Жаннульку тут же замочили в корыте с горячей водой и, пока не отмокли все коростины от царапин и расчесанных комариных укусов, ребенка не выпустили из алюминиевой купели. Дырки в ушах уже не зашьешь, но в следующий «родительский день» тетя Инна привезла дочери очень симпатичные сережки-гвоздики. Все это произошло до моего приезда к бабуле. Не на моих глазах. Будь я свидетелем страданий своей сестрички, как знать, как знать…

Говорят, что вода камень точит. Это правда. Бабушка наша сдалась.

– Марина, как они меня одолели, эти чертовы идолята, ты бы знала! – позже оправдывалась она перед своей дочерью, – они же мне проходу не давали ни днем ни ночью!

И вот этот день наступил. Часов в пять, ближе к вечеру, бабуля управилась с основными делами, корова с пастбища еще не пришла, можно было и внучками заняться… Почему-то решили провести «сеанс красоты» не во дворе, а на улице. Сегодня я думаю, что улица была выбрана не случайно. Баба Надя всегда была женщиной предусмотрительной. Чтобы соседи не подумали чего плохого, решено было провести мероприятие публично…

Сели на лавочку около палисадника. К тому времени у бабушки уже был приличный запас сережек-гвоздиков (тетушка Инна позаботилась). Я выбрала самые красивые! Не помню точно, но вроде бы с красным камушком. Бабушка поточила основание гвоздика о точильный камень, капнула на него самогоном и, особо не мешкая, даванула мне ухо… Мама дорогая! Если бы я своим детским умишком только могла представить, как же это больно… Да ни в жизнь бы не согласилась! Не нужны мне ни эта неземная красота, ни золотые сережки! Которые, кстати, никто мне и не обещал…

Видимо, кричала я громко. Через минуту соседские мальчишки были уже у нашего двора. А как же – по деревенским меркам это было шоу. И чтобы оно прошло без них?.. Нехорошо, непорядок.

Я в слезах, остановиться не могу. Бабушка в растерянности. Тут ей на выручку пришла Жаннулька:

– Ирочка! Боже мой, как же тебе красиво! Глаз не оторвать! Мальчики, скажите ей!

Те дружно затрясли головами.

– А-ааа! Мне больно! Не дам второе ухо!

– Ты что, сестрица! Это же смешно с одной серьгой ходить, да и глупо как-то.

– А-ааа! Мне все равно!

Жанна долго не думала:

– А ты знаешь, что второе ухо колоть совсем не больно? Я тебе точно говорю. Мне же недавно их прокалывали. Кстати, организм твой к боли уже привык, так что во второй раз ничего не заметишь. Да, бабушка?!

Бабуля подтвердила весь этот бред. Хотя почему – бред?! Эту «святую ложь»… А так как бабушка была человеком верующим и старше меня, то я, естественно, в это поверила. Да у меня и выхода-то другого не было.

Колоть второе ухо оказалось гораздо чувствительнее, чем первое. Но этот вывод я сделала позже… Было так больно, а самое главное, обидно! Решила чувств своих не сдерживать, только открыла рот, но тут опять вмешалась сестра:

– Ирочка, ты что? Хочешь всем мальчишкам показать, что ты трусиха? Смотри, тут же вся улица!

И опять ее довод показался мне очень убедительным: серьги в ушах, больнее уже не будет, да и зрители одобрительно кивают, мол, молодец, терпишь!

Самогон, взятый для дезинфекции, оказался слабеньким – уши заживали долго. Моя матушка, приехав за мной в деревню, охнула от ужаса. По ее словам, ей хотелось отругать и меня и бабушку за столь безрассудный поступок, но родительница пожалела меня и решила не травмировать детскую психику дочери. Ну, а как бабуля оправдалась, не буду врать, не знаю…