Вера моментально оживилась.

– Она замечательная. Мы теперь подруги, так она сказала.

– Рад за вас.

– А я как рада. Ты представляешь, что моя подруга – та самая Мария Магдалина, подруга Христа. Это невероятно! Я даже не знаю, как это воспринимать.

– Воспринимай, как данность, – посоветовал Введенский. – Хотя, ты права, мы оказались втянуты в фантастические события! Тем интересней.

– Да, – не совсем уверенно проговорила Вера.

– И все же, о чем вы говорили?

– Она в основном рассказывала об их романе с Христом.

– Значит, роман все же был, хотя канонические евангелия об этом не упоминают ни слова.

– Был, – подтвердила Вера. – Но его ученикам это сильно не нравилось, они плохо к ней относились, требовали от Него, чтобы Он бы ее прогнал. Особенно настойчивы были некоторые апостолы, например, Петр. И до сих пор у нее с ним не самые лучшие отношения.

– Но ведь прошло две тысячи лет!

– Я тоже указала ей на это.

– А что она?

– Мария сказала, что они все живут в другом временном измерении. Это для нас минуло две тысячи лет.

– А сколько для них?

– Она не уточнила.

– Как же тогда закончился их роман?

– Когда Его распяли, то вскоре она вместе с детьми и Иосифом Аримафейским покинули Палестину.

– Выходит, эта легенда не легенда, а правда. Как и то, что у них были дети. И сколько их было?

– Двое, оба мальчики.

– Больше Мария тебе ничего не рассказала?

– Мы говорили еще о самых разных вещах.

– Интересно, о каких?

– Например, о косметике. Она спрашивали моего совета, какими косметическими средствами лучше пользоваться. В этом вопросе она сущий профан. Мне пришлось много объяснять. Впервые пожалела, что я недостаточно внимания уделяла этому вопросу.

– Ничего, теперь будешь уделять больше внимания. Ты же отныне ее консультант в этой сфере.

– Да, она просила и дальше давать мне советы.

Введенский подъехал к дому Веры.

– Надеюсь, скоро увидимся, – сказал он.

Вера посмотрела на него, ничего не сказала и вышла из машины.

12.

Последние годы они виделись редко, в основном, когда приезжали в родительский дом. Да и то общались не слишком много и не испытывали никого огорчения, когда расставались. В промежутках же между встречами Введенский почти не вспоминал о своем брате, если на то не было особых причин. А они к его радости возникали не часто. И поэтому он был сильно удивлен, когда Матвей позвонил и сказал, что хочет заглянуть к нему.

Эта просьба не обрадовала бы его и в обычной ситуации, а сейчас после знакомства с Иисусом и его кампанией ему было вообще не до брата. Вот уж с кем он не желал обсуждать то, чему стал свидетелем, так это с ним. Ему никогда не нравился догматизмом мышления Матвея. Было время, когда они спорили на эту тему, но в какой-то момент Марк осознал, что ему его не переубедить. И перестал с ним дискутировать. Это привело к тому, что порвалась едва ли не последняя связывающая их ниточка. Остались лишь формальные родственные узы, но Введенский иногда думал, что после того, как уйдет из жизни их отец, исчезнут и они, что не вызывало, впрочем, у него большого сожаления. Если люди совершенно разные и не испытывают большой симпатии друг к другу, никакое родство не удержит их от разрыва. Таких примеров не счесть, а, следовательно, ничего ужасного в том нет. Они и сейчас живут, как чужие, будут так жить и впредь.

Когда позвонил Матвей, первым импульсом у Марка был под каким-нибудь благовидным предлогом уклониться от этого визита. Но он устыдился своего желания – обманывать нехорошо. А сказать честно, что не испытывает желания его видеть, не решился. Да и причин для такого отношения особых нет. Правда, при последней встрече они сильно повздорили из-за его книги, но это легко было предвидеть. Матвей – правоверный служитель церкви, и другой реакции от него трудно было ожидать. Поэтому вряд ли стоит обижаться на него, каждый отстаивает свои принципы, свои воззрения.

Матвей был одет в рясу, на затылке волосы были завязаны в пучок. Марку никогда не нравилась эта церковная униформа, она казалась ему чрезмерно архаичной. Словно бы время застыло и не желает никуда двигаться. Но так не бывает, оно течет непрерывно. А кто не движется за ним, не поспевает за его потоком, безнадежно отстает от него. Но самое плохое в этой ситуации то, что церковь пытается и других заставить стоять на месте. А тех, кто не хочет этого делать, обвиняет во всех смертных грехах, превращает в своих врагов.

Однако этими мыслями Марк делиться с братом не стал. Усадил его в кресло, а сам отправился на кухню варить кофе. Интересно, зачем он все же заявился, гадал Марк. Не верится, что Матвей пришел просто так, как брат к брату. Отношения у них не такие, да и вообще это на него не похоже. Он человек прагматичный. Значит, есть причина. Скорей всего она как-то связана с книгой. Ладно, послушаем, что он скажет.

Марк вернулся в комнату с подносом. Матвей втянул аромат кофе в нос.

– Какой замечательный запах. Ты пьешь хорошее кофе.

– А почему я должен пить плохое кофе? – Кофе было действительное хорошее и дорогое, но Марк покупал его только потому, что этот напиток любила Вера. И ему нравилось, когда она наслаждалась им.

– Действительно, зачем пить плохое кофе, если можно пить хорошее, – засмеялся Матвей. – Тем более ты, наверное, неплохо заработал на своей книге. Я слышал, что она хорошо распродается.

– Возможно, я не интересовался.

– Ты не интересуешься судьбой своей книги? – удивился Матвей.

– А зачем интересоваться, у книги своя судьба. К тому же есть другие, более важные дела.

– Что за дела? – ухватился Матвей.

Марк понял, что сболтнул лишнее.

– Разные, дел всегда достаточно. Но ничего выдающегося. Так, текучка. Но и без нее никуда.

Матвей подозрительно посмотрел на брата.

– Не хочешь говорить, твое право. Я не настаиваю.

«Еще бы ты настаивал», – мысленно ответил ему Марк.

– Что же ты хочешь? – спросил он уже вслух.

Матвей тяжело выдохнул из себя воздух.

– Знаешь, Марк, мы с тобой братья.

– Припоминаю, – усмехнулся Марк. – Так бывает.

– Бывает, то бывает, но лучше, чтобы было бы по-другому.

«А вот в этом я не уверен», – подумал Марк.

– Возможно, – вслух произнес он.

Матвей послал в него острую стрелу своего взгляда.

– Я понимаю, что во время обсуждения твоей книги я вел себя несдержанно.

– Что было, то было.

– Но и ты пойми меня, ты затронул в моей душе самые тонкие и важные струны.

– И они очень громко зазвучали, – сдержанно улыбнулся Марк.

– Я много размышлял на эти темы.

– Сочувствую, – снова не удержался от иронии Марк.

Но Матвей, казалось, не заметил ее.

– Да, я как был, так и остался с тобой не согласен. Но это ли причина для раздора.

– А по мне вполне веская причина, Матвей. Уж лучше, к примеру, чем ссориться из-за наследства.

– В тебе говорит обида. Но я хочу говорить сейчас о другом. Разногласия не должны мешать нашим отношениям, между нами есть нечто большее, чем они. Мы сыновья одних родителей, у нас один отец и одна мать.

– С этим фактом не поспоришь.

– Вот видишь, – обрадовался Матвей. – Я очень ценю и уважаю тебя, ты талантливый человек. Талантливей, чем я.

Такое признание из уст брата Марк слышал впервые. И оно его даже немного взволновало. Может, в самом деле, Матвей искренен. Надо внимательней отнестись к этому разговору.

– И что из этого следует? – спросил Марк.

– Только то, что я тобой горжусь. Не всем у нас в патриархии нравится, что ты мой брат. Некоторые даже меня нашим родством попрекают – дескать родственник нашего врага. Но мне на это наплевать. Я не собираюсь, как Петр, отрекаться от тебя.

«Он и не знает, что этот самый Петр находится всего в часе езды отсюда – подумал Марк. – А когда узнает, как воспримет эту новость?»