От шума проснулся начальник штаба полка. Он спал на столе. Спустив ноги, обнаружил, что вина почти по колено.

Вышел и увидел дурачащихся, пьяных в зюзю командиров взводов, всех в промокшем обмундировании.

Разозлившись, начштаба навтыкал всем подзатыльников и позвонил командиру артдивизиона, чтобы тот забрал свою пьяную орду.

Взводные обиделись и побежали, точнее, шатаясь, побрели на свою батарею. Подняв расчёт, один лейтенант скомандовал – К бою! Орудие развернуть!

И приказал навести его прямо на вход в бункер. Но командир орудия догадался, что это пьяные выходки и доложил, что пушка неисправна.

Лейтенанты рассвирепели и бросились с кулаками на артиллеристов, но те их скрутили. Тут приехал командир артдивизиона. Обматерил своих подчинённых и приказал отвезти их отсыпаться на чердак одного из домов в посёлке.

Утром Титкин проснулся, а его взводных нет. Вместо них появился начштаба полка и пригрозил, что если ещё раз такая выходка будет, он пойдёт под трибунал.

Титкин растерялся. Потом приехали помятые взводные, пропахшие вином. Они рассказали, что случилось.

Прибыл командир артдивизиона и объявил всем выговоры.

На этом и окончился день рождения комбата.

Всю ночь шли батальоны по горам. Чешские Татры, хоть и не очень высокие, но всё-таки горы. Моросил слабый дождь, именно он и стал виновником последующих событий.

Первый батальон прошёл по горной дороге, обойдя ущелье по правому склону. Через полчаса здесь же двигался второй батальон. За это время дождик покрыл дорогу слякотью. Следов было не разобрать.

Дремавшие в сёдлах конные разведчики свернули перед ущельем налево. За ними потопали и стрелки. В итоге батальоны шли параллельно друг другу, не зная, что через несколько километров отроги, по которым они идут, сомкнутся.

Ближе к утру комбаты сверились с картами. Вроде бы вышли к месту назначения. Надо оборудовать позиции, ожидалось контрнаступление немцев. Комбаты связались друг с другом по рации.

– Занимаю позицию, как сам?

– Нормально, вышли в точку, готовимся.

Комбат первого батальона огляделся, ища второй батальон. На плоскогорье росли сосны, были нагромождения камней. Где же они? Видно, за нами пристроились. Ладно, сейчас позицию сделаем. Потом связных пошлю, искать. Только вот туман никак не рассеивается.

Внезапно с левой стороны по батальону открыли огонь. Пули защёлкали по скалам, выбивая острые осколки.

– Немцы! – крикнул кто-то.

– Вот паразиты! – выругался комбат. Очевидно, что немцы тоже шли ночью и сейчас они с ними столкнулись.

Начался упорный бой. Среди камней мелькали перебегающие пехотинцы, жужжали, приближаясь, мины. Грохотали пулемёты, басовито рычали ППШ. Отрывисто, как удар кнута, звучали винтовочные выстрелы.

Бой шёл несколько часов. Комбат первого батальона послал связных искать второй батальон, в тыл. Но там никого не было.

– Заблудились, что ли! – подосадовал комбат. Он опасался, что к немцам подойдёт подкрепление, особенно артиллерия. И тогда придётся сложно.

Командир миномётного взвода Шестаков пришёл на позиции последним. Когда начали разворачиваться, начался бой. Батарея встала неудачно. Она оказалась в прямой видимости немецкого пулемёта. Тот не давал поднять головы. Клочья тумана закрывали обзор, место, откуда строчил немец, определить не удавалось.

– Ну же, – бормотал комвзвода. – Давай, исчезай, туман.

Комбат требовал от него открыть огонь, а он не мог. Забравшись с биноклем повыше, миномётчик осматривался. Его настораживало, что темп стрельбы немецких пулемётов очень похож на наш. Откуда у них столько наших пулемётов, думал он.

Вдруг он увидел на той стороне, где немцы, торчащую из-за камня папаху. Она была очень похожа на папаху его друга – командира роты из второго батальона Скрипкина.

Шестаков хмыкнул и пополз на КП батальона.

– Разрешите по рации связаться? – обратился он к комбату. Тот был зол. Второй батальон также напоролся на немцев и помочь не мог.

– Давай! – тот махнул рукой.

Открытым текстом миномётчик попросил позвать к рации Скрипкина. Тот вскоре ответил.

– Помахай своей папахой над камнями, – попросил Шестаков.

Через минуту на «немецкой» стороне появилась косматая чёрная папаха и замоталась на палке.

Комбат буквально подпрыгнул к рации и не стесняясь, матом, высказал комбату второго батальона всё, что думает. Тот ответил примерно также.

Стрельба прекратилась. Было около двух десятков раненых.

– Да, – сказал вечером один комбат другому. – В горах воевать надо учиться. Это не по степям шарахаться!

Заблудившийся в степях артдивизион вышел к городу Котовску (ныне Подольск). Осторожно расспросив местных жителей, узнали, что город наш. Расположились на окраине. Разведчики притащили откуда-то несколько мешков овса. Лошади, тащившие пушки, оголодали. Последнюю неделю они ели только солому.

Накормили лошадей, растопили кухню. Командир дивизиона послал молодого лейтенанта узнать, какие части в городе. Надо было найти свою дивизию.

Лейтенант сел на лошадь. У той, налопавшейся овса, пузо раздулось и она нехотя побрела вперёд.

На одной из улиц лошадь встала, прислонившись к столбу. Лейтенант уговаривал её, потом дёргал повод, толкал сзади. Ничего не помогало. Лошадь стояла и тяжело вздыхала.

К лейтенанту подошёл мужчина.

– Можно, я возьму солёных помидор? – спросил он.

Лейтенант вытаращил на него глаза, и махнул рукой.

– Берите, – сказал он, не понимая в чём дело. Мужчина прошёл мимо него в дом, возле которого стояла лошадь, и вскоре вышел. В руках у него была кастрюля, полная красных мокрых помидор.

Вскоре к лейтенанту начали подходить другие и также просить разрешения набрать помидор. Он всем разрешал. Потом потребовал, чтобы ему помогли столкнуть с места лошадь. Вчетвером это удалось.

Лейтенант поехал. Он оглянулся. В дом входили и выходили местные жители, таща в блюдах, банках и кастрюлях солёные помидоры. Лейтенант только помотал головой.

Вдруг он увидел своего связного. Тот, без ремня, уныло шёл под конвоем. Вместе с ним шли ещё три солдата.

– Что случилось? – лейтенант спрыгнул с лошади и подбежал к арестантам.

– Не знаю, разбирайтесь с комендантом, – ответил конвоир. Узнав, где комендатура, лейтенант поехал туда.

Комендант ему сказал, что его связной задержан за торговлю мёдом.

– Каким мёдом? – поразился лейтенант.

– Не знаю, – ответил комендант. Но зато сообщил ему, что их дивизия находится здесь и указал адрес.

Лейтенант поехал обратно в дивизион. Но лошадь снова отказалась идти и вообще легла.

Он дёргал её за повод, пытался поднять. Бесполезно. Но тут рядом проходил какой-то старичок.

– Что случилось, пан офицер? – спросил он. Тот рассказал, и про то, что лошадь голодала, и что наелась овса, и что не хочет идти.

Старичок оказался ветеринаром. Он всполошился. Лошадь объелась, и может погибнуть. Они вдвоём начали мять ей живот кулаками. Лошадь дёргала копытами и закатывала глаза.

– Сильнее! – кричал старичок.

И вдруг раздался оглушительный выстрел. Лейтенант пал ничком, думал, что из пушки палят. А лошадь поднялась и начала бодро размахивать хвостом.

– Вот и всё, – сказал старичок. – Газы из неё вышли. Можно ехать.

Лейтенант сел верхом, поблагодарил старичка и поехал в расположение. По пути из лошади выходили остаточные газы. В дивизионе посмеялись, дескать, первый концерт для жителей. Но когда узнали, в чём дело, начали мять животы других лошадей. Те тоже объелись и были квёлые.

А со связным вышла история такая. Он нашёл где-то брошенную телегу с впряжённой лошадью. А в телеге был бочонок мёда. Связной поехал в дивизион, но заехал на рынок. Здесь он решил прикупить продуктов и стал менять найденный мёд на сало и хлеб. А комендант города искал рабочую силу, чтобы разгрузить вагоны с документами. И арестовывал всех подряд солдат. Забрал и связного за спекуляцию. А когда вагоны были разгружены, то всех арестантов отпустил.