Ирландец, столь же искусственно улыбнувшись в ответ, едва сдержался, чтобы не вспыхнуть. Представление о незнакомом пешке, сформированное лишь на данных Клуба, котировках и комментариях работавших с поляком коллег, оправдывались на 100 %. Финукейну, как профессионалу своего дела, оставалось лишь надеяться, что мерзостность характера Зентека будет целиком компенсирована его профессионализмом.

– Орио-аль-Серио? – осведомился Анджей.

– Линате, – поправил его Киллиан. И внезапно испытал непрошенную волну удовольствия – он был рад, что чинно-взвинченный пенс не сумел угадать аэропорт отправления. – Ты налегке?

Вместо ответа поляк вдруг подступил чуть ближе. Так близко, что рыжеволосому даже пришлось отодвинуть руку с сигаретой, чтобы не ткнуть угольком в отворот коричневого плаща.

– Я не подведу тебя, Финукейн, – словно прочитав его мысли, неожиданно произнес молодой высокий мужчина, чье лицо напоминало морду хорька или выдры. Пригладил длинные волосы, уложенные лаком. – Про меня много чего говорят. И пусть мне нравится взрывать людей… и стрелять в них нравится… и пусть кто-то считает это отклонением от нормы… но своих командиров я никогда не подводил.

– Верю. – Ирландец кивнул, в упор разглядывая водянисто-синие зрачки своего нового подчиненного. Сглотнул сладкую слюну. – Иначе бы не пришел.

Киллиан не лгал. Если бы у него оставались хоть какие-то сомнения на счет профпригодности поляка, он бы мгновенно вычеркнул его кандидатуру из списка. А еще он действительно чувствовал усталость – жидкую свинцовую волну, вплотную подступившую к сознанию и пока сдерживаемую лишь тонкой дамбой из таблеток и легального наркотика.

Время действительно поджимало, за последние сутки заставив Финукейна побывать сразу в четырех городах Альянса. Города давили. Давили скоростными магистралями, высотками из бетона, серыми толпами на перенаселенных улицах, гомоном и постоянным присутствием вездесущего инфоспатиума. Даже такие, как Милан, сумевшие сохранить драные остатки самобытности – сейчас вымораживали даже они…

Киллиан хотел быстрее закончить дело. Собрать своих, забравшись на самый верх, оставить этот хаос и бестолковый шум далеко под ногами. Сбросить бремя менеджерских обязанностей, поскорее взявшись за рукоять винтовки. Черт, да, конечно же, Анджей прав – ему просто необходимо выспаться… Но позже, когда группа будет окончательно укомплектована. Потому что вторым достоинством командирской пешки после умения стрелять и не подставляться под пули, было его умение набирать команду.

Сорок часов до выдвижения на точку…

Иногда это напоминало ему разновидность реалити-шоу на популярном телеканале. То, где в комнату с помощью воздушной пушки вбрасывали несколько игральных карточных колод. Кружащих, как снег. Два человека – сам Киллиан и его невидимый пока противник, – одновременно врывались в помещение, начиная на скорость собирать картинки с пола. Выигрывал тот, кто набирал более мощную комбинацию. Азартно, увлекательно, жарко. Требовало смекалки и дальновидности в сочетании со скоростью передвижения. Но иногда карты сами отказывались лечь в ладонь…

Вспомнив о Берлине, Финукейн невольно поморщился.

Отодвинулся от Зентека, постаравшись, чтобы тот не заметил его реакции. В Берлине рыжего наемника едва не подкосила первая серьезная неудача – Миллер Вайс, первоклассный пешка с высокими котировками, отказался от контракта, ссылаясь на филиппинский след ирландца. Даже не допустив личной встречи, диверсант с пятнадцатилетним стажем заявил, что лучше до следующей весны просидит без работы, чем войдет в команду «мясника» до того, как Комитет Клуба завершит расследование. Того, что Зентек попал в поле зрения Финукейна только после жесткого отказа Вайса, поляку было знать не обязательно.

Затушив сигарету о стену здания, Киллиан завернул окурок в салфетку и спрятал в карман. Анджей, неподвижный и выжидающий, внимательно наблюдал за командиром.

– Так ты налегке?

– Именно так.

Ирландец тут же подступил к тротуару, подзывая такси жестом, который не устареет точно так же, как причудливая прихоть некоторых писать от руки. Из потока на втором ярусе отделился желтый соратобу, начав перестраиваться и снижаться.

– И все же, – высокий худой Зентек вдруг склонился к уху Киллиана, почти касаясь его губами, – объясни, зачем в оборонительной партии тебе понадобился квалифицированный диверсант?

Тот покривился, настолько неожиданной оказалась манера новенького обсуждать дела прямо посреди людной улицы. Да еще и лезть прямо в лицо, плюя на понятия персонального пространства и манеры хорошего тона. Но ответил, постаравшись не отстраняться и чувствуя запах туалетной воды поляка.

– Потому что профессионал способен предугадать, – негромко ответил он, осторожно положил открытую ладонь на грудь Зентека и мягко отодвинул парня от себя, – что на его месте сделал бы потенциальный противник аналогичного профиля. Именно за это я и собираюсь тебе платить…

Такси с воем опустилось к бордюру тротуара, едва не чиркнув по асфальту задним нижним бампером. Полы пальто и плаща синхронно вскинулись под ударами турбинных выхлопов, и мужчины поспешили забраться внутрь.

Кондиционер определенно не справлялся. Воздух, вязкий и душный, лип к телу старой футболкой, мешал дышать полной грудью. Мартин потянулся к банке, замечая, как Варгас машинально повторяет его жест. Последние сутки Тайпан только и делал, что пил. Причем вкачивая в себя как медицинские детокс-коктейли, так и вообще все, что лилось в стакан. Но без капли алкоголя, и это Доппельгангера искренне радовало.

Глоток все еще холодного, но уже нагревающегося лимонада не принес облегчения. Оставил на языке тяжелый привкус металла и консервантов. Отставляя банку, Данст с тоской вспомнил про подмороженные улицы родного города.

– Пойми меня правильно, – протянул мексиканец, – но лучше уж бы ты бросил меня подыхать в снегах Иллинойса…

Слова, медленные и тягучие, проплыли через комнату, осев где-то в углу. Исмаэль заерзал в плетеном кресле. Он выглядел сухим и изможденным. Измотанным. Слабым – его ответный мстительный хук, нанесенный после того, как Мартин снял веревки, даже не оставил синяка. Но в норму постепенно приходил, возвращая взгляду былой блеск и цепкость. Он что-то пробубнил и большим глотком прикончил банку, отставляя на низкий журнальный столик.

– Встряска и смена климата пойдет тебе на пользу, – лениво обронил Мартин, продолжая разглядывать стены. – Ты бледен, как гусеничное брюшко…

Стены в ответ разглядывали людей. Глазницами темных африканских масок, драгоценностями в сабельных эфесах, бликами в полированных копейных древках. За хозяином дома на побережье не водилось славы собирателя – за последние годы он не добавил в коллекцию ни единого предмета. Но и не потерял: где бы не осел пешка, к которому пожаловали напарники, он всегда возил с собой несколько огромных чемоданов, набитых удивительным барахлом, словно музейные запасники.

Когда владелец старинного и не только оружия развешивал богатство по квартире, та мигом превращалась в смесь выставки, подпольного штаба сектантов и арсенала.

Кроме ужасающих масок на стенах висели разнообразные ножи, наконечники ассегаев, старинные штурмовые карабины, погремушки из тыкв, черепа животных, деревянные и глиняные таблички с резными узорами, связки сушеных плодов. Прислоненный к сабвуферу головизора, в углу виднелся даже высокий узкий щит из вощеной кожи буйвола и тонких дощечек, раскрашенный в ярко-желтые и красные полосы.

Атмосферу отлично дополняли псевдообъемные распечатки храмовых руин, спутниковые снимки и книги по истории забытых городов древности. Часть картинок была вставлена в рамки и занимала законные места среди холодного оружия и демонических личин. Часть была разбросана по дивану, плетеным креслам, журнальному столику и полу.

Варгас снова сменил позу, с кряхтением и недовольной миной. Взял с этажерки глиняную поделку – пузатую птичку с дырочками на хвосте, повертел перед глазами.