– Ты слишком добра ко мне, – сказал он. – Вода, лавандовые салфетки и минет. Ты меня балуешь.

– Добра к тебе? – спросила она, садясь на край кровати. – Мне все понравилось. Абсолютно все.

– Прости, что не предупредил, что собираюсь кончать.

– Ты предупредил меня. Я не возражала.

– Я действительно тебя предупредил?

Она кивнула.

– Посередине ты сказал мне обо всем, что собираешься сделать с моим телом и о том, что ты хочешь, чтобы сделала я, так что ты предупредил.

– У меня посторгазменная амнезия. Я все говорю, но не осознаю, что. Надеюсь, я тебя не оскорбил?

– Нет. Хотя некоторые из вариантов, вероятно, невозможны. Не думаю, что смогу прогнуться. И я почти уверена, что одно из твоих предложений нелегально.

– Нелегально?

– Непристойное обнажение еще является преступлением в Орегоне.

Он закатил глаза.

– Очевидно, ты никогда не была в Портленде во время Ежегодного обнаженного парада на мотоциклах.

– Я знала, поэтому жила в часе езды от города. – Она наклонилась и поцеловала его в грудь. Он не знал, что она делала, но ему нравилось. – Мне очень понравилось. Мой первый настоящий минет. Очень волнующе.

– У тебя хорошо получается.

– Ты ведь точно сказал мне, что делать. Ты хороший учитель.

– Тебе пятерка по предмету. Он взглянул на часы и снова на нее. – Уже 9.35. Снимай кружево, малышка.

– Сделка есть сделка, – согласилась она. Кловер встала и выскользнула из своего топа, стянула трусики. Ее обнаженное тело сияло в свете прикроватной лампы, и он не мог оторвать глаз от ее полных грудей и маленького треугольника волос между ног, таких же мягких и светлых, как и на ее голове.

– Теперь счастлив?

– Ты разделась. Я самый счастливый мужчина на земле. А ты самая счастливая женщина на земле?

– Думаю, да. То есть, я не могу гарантировать, – сказала она, присаживаясь на кровать рядом с ним. – Я не знаю коэффициент счастья каждой счастливой женщины на планете в данный момент, но догадываюсь, что я в первой десятке.

– Рути сказала, что мне нельзя с ней говорить, пока я не сделаю тебя самой счастливой женщиной на земле.

– Ты можешь позвонить своей дочери. Я поручусь за тебя.

– Я позвоню ей завтра. А сейчас я хочу положить тебя рядом с собой и поспать минут пятнадцать. А потом я хочу проснуться и трахнуть тебя. Если не возражаешь.

– Я совсем не возражаю. Только пятнадцать минут?

– Хмм… хороший вопрос. После такого оргазма лучше тридцать.

– Я буду рядом, когда проснешься, – заверила девушка, и это были самые милые слова, которые она могла ему сказать. Он обнимал ее, а она положила голову ему на грудь. Думала ли она, о чем он думает? Что он хотел бы, чтобы она была рядом, когда он проснется, каждый раз, как он будет просыпаться, всегда? Он пытался сказать себе, что слишком торопится, слишком много чувствует, опережает события. Но они не были чужими. Он знал ее год. У них был не один серьезный разговор по поводу Рути и ее ситуации после того, как Кловер ее наняла. Он хорошо узнал ее как босса дочери и как деловую женщину.

Он доверил ей свою дочь, и, если это не был знак, что им хорошо вместе, тогда он не знал, что же это было. Но на этой неделе дело касалось лишь их двоих. Никакой работы. Нет Рути. Просто он, просто Кловер, просто они вместе. Они привлекали друг друга, и секс был невероятным. Рути уже благословила их – в некоторой степени. Пока он заботился о Кловер и делал ее счастливой, Рути будет благосклонна. И, похоже, Кловер тоже хорошо проводила с ним время. Если до Благодарения он не скажет её семье, какие они уроды, то есть шанс, что это может стать чем-то большим.

– Могу задать тебе девчачий вопрос? – спросила Кловер.

– Я не девочка.

– Хорошо, могу задать тебе женский вопрос?

– Можешь спрашивать, о чем угодно.

– О чем ты думаешь?

– Почему ты спрашиваешь?

– Ты улыбался. Я хотела знать почему.

Эрик хотел рассказать ей правду, о том, что они хороши вместе, как он уже волнуется о ней и надеется, что они доживут до Дня Благодарения. Но он не сказал этого, потому что Рути слишком хорошо его обучила. Нельзя давить на женщину в начале отношений. И он сказал полуправду:

– Я думаю, что рад, что ты выбрала меня, а не Свена.

– Родители? – спросила Кловер. – Я так полагаю, они у тебя есть?

– Да. И они оба живее всех живых. Мама работает на почте, а папа ремонтирует крыши. Он немного притормозил в последние несколько лет, но все еще работает больше, чем нужно.

– Братья, сестры?

– Я единственный ребенок. Мои родители любят говорить, что всё поняли с первого раза.

– Хм… – Она остановилась и попыталась думать о том, что может спросить ее семья за ужином. – Концерты? – задала вопрос Кловер. – Это может всплыть в разговоре. Хантер и Лиза часто ходят на концерты. Он в совете директоров местной филармонии.

– На последнем концерте я был пару лет назад с Рути, она тогда обожала «Хайм». Отличное шоу.

– Концерты, куда бы ты хотел сходить.

– Я был на концертах Дэйва Мэтьюса раз пять, – сказал Эрик. – Но это было в старших классах.

Кловер кивнула.

– Значит, ты был стоунером в старшей школе, как я вижу.

– Хотел бы я, – ответил он. – Но нет. Мне действительно нет оправданий. Я просто любил их музыку.

Кловер спрятала улыбку за чашкой с кофе, пока Эрик продолжал грести. Погода стала почти приятной, по крайней мере, для второй половины ноября в Орегоне. Небо все еще было серым, в облаках, но дождя не было, и температура колебалась в районе шестнадцати градусов с обеда. Идеальная погода для того, чтобы покататься на лодке по озеру. Эрик настоял, что будет грести, и она не возражала, сидя в лодке и наблюдая за ним. На нем был легкий свитер с закатанными до локтя рукавами, открывая его прекрасные мускулистые руки, пока он двигал веслами. Она понимала, что надо бы насладиться пейзажем – горами, деревьями, озером, но Эрик, вне сомнения, был лучшей частью пейзажа.

– Как насчет тебя? – поинтересовался он. – Концерты? Любимые группы?

– Я играла на виолончели в старших классах и колледже. Я все еще сноб в вопросах музыки. Но мне нравится Элисон Краусс.

– Это же кантри, верно?

– Блюграсс и кантри. Мама – профессор английского языка, поэтому разговор может пойти о книгах. Любимые книги? Последняя прочитанная? – продолжила допрос Кловер.

– Последняя – «Прогулка по лесам» Билла Брайсона. Любимая? Ну, или «Прощай, оружие» или «Дом из рассвета».

– Я не читала ни одну из них.

– Рути пришлось их читать на уроке литературы. Я прочитал пару книг Хемингуэя в старших классах, но перечитал его, когда она начала читать эту книгу. И я никогда не читал «Дом из рассвета», но, вау, это чертовски классная вещь.

– Ты читаешь книги, которые Рути читает в школе?

– Почему нет? Я имею в виду, она умнее, чем я, но пока не хотелось бы, чтобы она это поняла.

– Она умна, так же, как и ее отец.

– Расскажи ей об этом.

– Расскажу. Она может назвать ритуальные целебные свойства сотни видов ладана, но я сильно сомневаюсь, что она сможет поменять кедровый настил.

– Да, но она и не подходит к кедру. Она говорит, что в нем много мужской ауры. Вероятно, его запах повышает мужественность.

– Это объясняет прошлую ночь. И сегодняшнее утро.

– И сегодняшнюю ночь и завтрашнее утро…

Она наклонилась и поцеловала его, когда он наклонился вперед во время гребли.

– Я совершенно забыл, о чем мы говорили, – признался он, снова взявшись за весла.

– Мы говорили о том, как дерево дает тебе силы.

– До этого.

– Книги и музыка, и все остальное, что знают друг о друге настоящие пары, чтобы мы могли убедить моих родителей в том, что встречаемся больше трех дней, – сказала Кловер, напрягаясь при мысли о Дне Благодарения. Два дня. Всего лишь два дня. Она хотела, чтобы это произошло сегодня, чтобы поскорее с этим покончить. Она хотела, чтобы у нее было больше времени, проведенного с Эриком.