– Хорошо.

Кловер слезла со стола, снова завязала пояс на халате и провела рукой по волосам. Теперь ее прическа называлась «после секса». У нее никогда раньше не было такой прически. Так много всего, что происходит с ней впервые, и все хорошее. Может быть, она даже сможет пережить День Благодарения.

– Наверное, я буду работать до шести сегодня. Я заеду домой, приму душ и буду у тебя к семи. Можно поесть дома, а можно куда-нибудь пойти. Что я делаю? Ты ведь еще даже не пригласила меня.

– Ты вернешься сегодня вечером и останешься переночевать?

– Не знаю, я довольно занят.

Она щелкнула его по носу.

– О, я это заслужил, – сказал он.

– Да. Значит, ты вернешься к семи, и мы поужинаем?

– Да, мэм. Если что-то случится, или ты передумаешь, напиши мне. У тебя есть мой номер?

– Нет. – Кловер положила ладонь себе на лоб. – Я спала с мужчиной, и у меня даже нет его номера. О, Боже, я сделала все то, что моя мама просила меня не делать.

– Это весело, да?

– Очень весело.

– Мы пропустили несколько шагов. Неважно. Мы просто уже не такие древние. Дай мне свой номер, и я напишу тебе свой.

– Ты выключил мой телефон и бросил его на шкаф.

– Хорошо, – сказал он. – Тогда, думаю, я просто приеду вечером, и ты не сможешь передумать.

– Я это и планировала. Но, на всякий случай, вот мой номер. Если ты знаешь меня, как я знаю себя, то я достану телефон до того, как ты приедешь в Уэлчес.

Она продиктовала ему номер, и он забил его в свой телефон.

– Я только что отправил тебе сообщение со смайликом-пенисом.

– Есть такой смайл?

– Вообще-то это баклажан, но это лучшее, что у нас есть. Теперь все ясно, – сказал он. – У меня есть твой номер, а у тебя мой. У нас есть планы на вечер. У нас хорошо получается быть здоровой ненастоящей парой. У тебя будет отличный день, и мы увидимся вечером. Желательно без одежды.

Он поцеловал ее в губы, и она удивилась, как быстро поцелуй закончился. Это был поцелуй на прощание, простой, и ей он нравился. Она удивилась, почему ей понравился такой быстрый поцелуй. Эрик сел в грузовик и уехал. Потому что он заставлял ее чувствовать себя настоящей девушкой, когда вот так целовал. Так ее целовали перед сном родители. Так ее брат Хантер целовал свою жену, когда уходил на работу. Это был быстрый поцелуй, потому что настоящие пары могли себе это позволить, потому что знали, что скоро они снова будут вместе и смогут целоваться так долго и так сильно, как им захочется.

Так целовались настоящие пары. Но она и Эрик не были настоящей парой. Он даже назвал их ненастоящей парой. «Здоровая ненастоящая пара», но все-таки ненастоящая пара. Вчера ее бы это устроило. Вчера у нее вообще не было секса. Вчера уже казалось вечностью назад.

Эта неделя становилась все более и более сложной. Ей предстояло не только принимать семью на День Благодарения, решать продавать ли бизнес, теперь к этому добавилось более тяжелое предложение этой недели – ей предстояло решить, как превратить Эрика из ненастоящего парня в настоящего.

Но не ради того, чтобы осчастливить родителей или заткнуть другую родню, а только по одной причине.

Этот мужчина был невероятно сексуален.

Эрик откладывал это все утро, весь день и весь вечер. Он вернулся в свой дом, в свою спальню и рассматривал фото двадцатиоднолетнего себя в больнице, державшего на руках Рути, которой было всего два часа. О чем он вообще думал, заводя ребенка в двадцать один? Двадцать один – это семнадцать плюс четыре, а это означало, что через четыре года Рути может пойти по его стопам, а он может стать дедушкой.

Ужасная мысль. Он все еще чувствовал себя тем ребенком на фото, который держит на руках краснощекого визжащего почти все время младенца. Особенно потому что Рути выглядела все так же, когда он понял всю ее подноготную. Но он не лгал Кловер. Рути была лучшим, что с ним случалось в жизни. И поскольку эта девочка любила Кловер, ему пришлось это сделать. Ему пришлось стиснуть зубы, встретиться лицом к лицу с неприятностями и заплатить за свои грехи сразу.

Ему пришлось позвонить своей дочери и рассказать ей, что они с Кловер вроде как встречаются. Нет, не встречаются. Они ходили на пару свиданий. Так лучше. Встречаются звучит слишком серьезно. Он не хотел, чтобы Рути строила большие надежды. Это было бы плохо, да? Давать ей ложные надежды? Кловер была потрясающей: работящая, умная, красивая. Такая красивая. Особенно, когда она была обнаженной и распростертой под ним с откинутой назад головой в экстазе и…

Стоп. Возможно, он беспокоился не о надеждах Рути. Возможно, он беспокоился о своих надеждах. Они всего лишь провели вместе одну ночь, но, боги, какую ночь. Он до сих пор не мог поверить, что стал первым мужчиной Кловер. Это его не беспокоило – напротив. Он не мог не испытывать чувства гордости за то, что она выбрала его для этой работы. Он не знал, чем заслужил ее доверие и ее тело, но, что бы это ни было, Эрик хотел, чтобы она ему об этом рассказала, чтобы продолжить делать это.

Конечно, он тут же услышал голос Рути у себя в голове, говорящий ему, что нельзя судить женщину по ее сексуальному опыту, что концепции сексуальной чистоты и девственности давно устарели, усилили токсичный патриархат в Америке, который привел к необходимости защищать женщин и их тела. И хотя он был со всем этим согласен, потому что знал, что она сделала хороший выбор, но он никак не мог стереть глупую улыбочку с лица каждый раз, когда думал о том, что он у Кловер первый. Это не имело отношения к ней, а лишь к нему, потому что ему казалось, что ему сделали слишком хороший комплимент.

И теперь пора рассказать Рути. Они были близки, когда он не угрожал, что запрет ее в своей комнате навечно, если она подожжет еще одну ферму, но он не собирался обсуждать свою сексуальную жизнь с дочерью. О, черт, нет. Он знал свою дочь слишком хорошо. Она могла сделать что-то ужасное, как, например, попытаться поговорить о своих собственных отношениях в стиле «то-сходимся-то-расходимся» с парнем Рио, который вернулся в Японию в этом семестре, и это означало, что телефонный счет Рути был больше, чем ее зарплата. Он, кстати, может упомянуть об этом, когда позвонит ей. Его смелость в оценке любви отвлечет внимание Рути от новостей, что он встречался с Кловер, и может уберечь от вопросов, на которые он не хотел отвечать.

Он набрал домашний номер бывшей жены, и Рути взяла трубку.

– Привет, это технологическая полиция. Сегодня больше никто не пользуется этими линиями. – Голос Рути, как обычно, звучал сухо и невозмутимо. – Пожалуйста, повесьте трубку и позвоните на мобильный, как все нормальные люди.

– Это твой папа. Тебе пора бы знать, что я ненормальный человек.

– Папочка, ты ли это? Что хотел? Я занята.

– Чем это ты занята?

– Смотрю, как Эван играет в «Варкрафт», – ответила она. Эван был ее десятилетним сводным братом. Одиннадцать лет назад Рути посчитала отвратительной новостью, что мама беременна, а сейчас, видимо, уже так не считала, раз могла так чудесно проводить время с младшим братом.

– У него хорошо получается и меня завораживает наблюдать за этим. Пожалуйста, убей меня.

– Я отправил тебе телефон сегодня утром. Ты получишь его завтра.

– Ладно, не надо меня убивать. Просто погрузи меня в кому до завтра.

– Это твоя вина, что оставила телефон. И очень на тебя не похоже.

– Что я могу сказать? Я девушка, и меня отвлек милый щеночек и бриллианты на дороге.

– Ты меня подставила.

– Это сработало? – спросила она.

– Сработало.

Она загоготала, как ведьма из мультфильма.

– Я такая злая, – сказала она. – Ты, наконец, пригласил Кловер на свидание?

– Да.

– Да! Я знала это! Хвала богине. Когда вы идете на свидание?

– Хм, у нас было свидание вчера. – Эрик не ожидал последующих вопросов. Стоило подготовить ответы заранее.