Оказавшись в комнате, девушки выключили свет. Ближайшие пару часов им нужно было вести себя как можно тише, чтобы создать видимость, что они действительно спят. Самым сложным было не уснуть на самом деле, но, как только у одной закрывались глаза, другая незамедлительно её расталкивала.

Но вот настал тот час, которого они ждали. В это время родители уже находились вдвоём в своей комнате, но ещё не спали. Девушки вышли из своего убежища и, стараясь ступать как можно тише, направились к родительской спальне.

Дверь в комнату была слегка приоткрыта, что облегчало задачу близнецов. Если вдруг родители не станут обсуждать судьбу Ирэн, то все их старания были напрасны. Но девушки хорошо знали тех, чей разговор собирались подслушивать, потому и не прогадали:

— Это так ужасно! Бедная девочка! — причитала Эмили Лавахиз, мать близнецов. — Какой же он подлец!

— Он-то, конечно, подлец, — перебил её отец семейства. — Но виноваты родители. Если бы они давали ей больше свободы, то ей бы и в голову не пришло знакомиться с кем-то тайком. Всего этого можно было бы избежать.

— Это-то и самое ужасное! Надо помочь девочке! — Эмили Лавахиз уже начинала всхлипывать.

— Я бы и рад, но, сама знаешь — это невозможно. Хелен — психованная стерва, а Николас у неё под каблуком. Мне кажется, что они просто это замолчат, и никто не будет наказан.

— Знаешь, если бы это случилось с нашими девочками, то, скорее всего, в тюрьму посадили бы меня, потому что я убила бы этого урода собственными руками. Я просто не понимаю, как можно не хотеть защитить свою кровиночку?!

— Боятся опорочить своё имя…

— Но их дочь уже опорочена дальше некуда! И её сможет очистить от этой грязи только наказание для преступника. Их дочь изнасиловали, а они и в ус не дуют!

Главное слово, которое так хотели узнать сёстры, было произнесено. Теперь всё встало на свои места, и нужно было возвращаться в свою комнату, пока никто не застал их за таким неблагородным занятием, как подслушивание.

— Честно говоря, я не думала, что всё настолько плохо, — войдя в комнату прошептала Натали.

— Мне так жаль её, я так хочу ей чем-нибудь помочь! — на ресницах более эмоциональной Алисы заблестели слёзы.

— Я тоже хотела бы помочь, но как? Как, если даже родители ничего не могут? Сама знаешь, если по нашей вине опять случиться конфликт с этой семейкой, то по головкам нас не погладят. Давай пока переждём. Мы в любом случае не должны были слышать этого разговора, так что у нас связаны руки. Но, как только мы поймём, что можно действовать, так сразу же и начнём.

Алиса, рыдая, бросилась к сестре в объятья, а та стала успокаивающе гладить её спину. Алисе было вполне достаточно этих сомнительных обещаний, но Натали чувствовала себя обманщицей — она понимала, что шанса помочь может не предоставиться никогда.

Так они и заснули — обнимаясь, думая о горе Ирэн каждая со своей стороны.

========== Привлекательный наглец ==========

Мэри влюблёнными глазами смотрела на отца, сидевшего за рулём машины. Она действительно обожала его и очень скучала, но абсолютным счастьем для неё было бы если бы они заехали в какое-нибудь кафе, а потом поехали бы обратно, в школу, где отец бы её и оставил. Но, чем ближе они подъезжали к дому, тем сильнее у Мэри портилось настроение. Она ненавидела это место, а точнее — одну личность, проживающую там.

Этой личностью была родная мать Мэри. Девушка решительно не понимала, что отец — замечательный во всех отношениях человек, — мог найти в этой вульгарной, ничего из себя не представляющей женщине. Она ненавидела мать столько, сколько себя помнила, но особенно сильно эта ненависть вспыхнула, когда у Мэри появился брат, подозрительно похожий на садовника. Если бы мать изменила отцу с кем-то хоть сколько-нибудь достойным, то Мэри ещё могла бы понять и принять это, но связи с садовником она не могла простить.

Мэри вовсе не чуралась парней из бедных семей. У них было одно неоспоримое преимущество перед богатенькими мальчиками — они чертовски хороши в сексе. Мэри было, с чем сравнить — мужчины из простых семей более искушены и изобретательны, многое готовы сделать ради удовольствия своей дамы, когда богачи могут только требовать и ничего не давать взамен.

Но при этом Мэри не представляла себя в отношениях с представителем среднего класса. Всё-таки она привыкла жить в роскоши, любила путешествовать и есть в дорогих ресторанах, хотела, чтобы потом, когда у неё появятся дети, у них было всё самое лучшее… Но, если выходить замуж за середняка, то от всего этого придётся отказаться.

Вот и получалось, что Мэри уже который год была в раздумьях о том, что же лучше — сытая жизнь или качественный секс? Можно ли найти того, кто мог бы дать и то, и другое? Где его искать?

Машина подъехала к огромному особняку. На пороге уже стояла Милена Вайсберг, к ноге которой прижимался маленький мальчик. Ребёнок побаивался сестры, потому что после его рождения ненависть Мэри частично перекинулась на него, от чего она зачастую была с ним груба или даже жестока.

— Мэри, наконец-то! Как же давно я тебя не видела!

Мать протянула к дочери руки, но та брезгливо отшатнулась назад. Мэри были противны материнские руки, её сухие, крючковатые пальцы — такие рисуют злым ведьмам в детских книжках.

Семья проследовала к столу. Мэри горько усмехнулась — только чай и торт из магазина. Эта женщина не может даже распорядиться слугами. Даже торт один из самых её нелюбимых! Мэри была уверенна, что матерью это было сделано специально, на зло.

Зато малышу этот торт очень нравился. Меньше, чем за минуту умяв свой кусок, он протянул руки к Мэри:

— Дай! — громко потребовал он.

Мэри хотелось накричать на брата за это бесцеремонное требование, за то, что он тянул к ней свои некрасивые, как у матери, руки. Но она лишь молча пододвинула к нему свою тарелку. У Мэри просто не было сил на ругань — бессонная ночь давала о себе знать. К тому же, этот торт всё равно ей не нравился.

Допив свой чай, Мэри направилась в душ — ей было необходимо освежиться. Раздевшись, она, по привычке, стала рассматривать себя в зеркало. Красивые скулы, спортивное телосложение, лёгкий загар… Мэри искренне считала себя совершенством, считала, что у неё нет недостатков — ни внешних, ни внутренних. Только вот кому же эта красота достанется?

У Мэри было много поклонников, из которых ей были симпатичны лишь двое — Ларри и Франц. Оба были из простых, но благополучных семей, оба были амбициозны и могли добиться в жизни многого. Однако, Ларри был смелее и наглее, по крайней мере, в отношении Мэри. Девушка справедливо полагала, что эти качества будут проявляться и в профессиональной деятельности и что они помогут ему достичь успеха. Франц же хоть и был очень мил в своей застенчивости, но Мэри знала, что если всё время чего-то стесняться, то можно всю жизнь просидеть на одном месте, так ничего и не добившись.

Застенчивость Франца уже однажды навредила ему и в отношениях с Мэри. В то время, как он решился ей позвонить, Ларри уже ломал с ней вместе кровать.

Да, у Ларри и Мэри был секс, хотя они не встречались. Девушка не видела в этом ничего зазорного — ей ведь нужно было проверить претендента на руку и сердце на дееспособность в этой немаловажной составляющей жизни. И, чего греха таить, — Мэри была в восторге. А вот к Францу она боялась даже подойти с подобным предложением — слишком уж он был целомудренный.

Мэри приняла решение наконец-то серьёзно заняться своей личной жизнью. Выйдя из ванной, она направилась в свою комнату, заперлась там и позвонила Ларри. Почему именно ему? Он наглее — значит, сможет добиться большего. Она знала, каков он, как мужчина и не видела смысла выбирать Франца, который мог оказаться не так хорош.

Когда мерные гудки сменились голосом Ларри, Мэри сказала:

— Привет. Не хочешь погулять на днях?

========== Радикальная смена имиджа ==========

Скарлет уже готовилась ко сну, когда зазвонил телефон. На экране высвечивался незнакомый номер, но, пусть и немного помедлив, она всё же взяла трубку: